Аномалия души

День, проведённый дома, пошел Наталье на пользу. Она немного ожила. И хотя её вид по-прежнему был осунувшимся, в её глазах уже не сквозила та беспросветная беспомощность, которую я наблюдал утром. В них снова играл огонь.

– Щас! – иронично воскликнула она, когда я рассказал ей об инициативе Карасёвой. – Разбежалась! В принципе она готова! Нет уж! Хватит с неё и того, что в магазине ворует. Её отправить – так половины денег не досчитаешься. Купит за рубль, а отчитается как за два.

– Но истраченную сумму можно ведь посмотреть по документам, – возразил я. – По чекам, по накладным.

– Серёжа, не будь ребёнком! Любые чеки и накладные можно изготовить на трассе. Это стоит пять процентов. Нет уж. Как мне ни тяжко, но лучше я поеду сама. Так будет надёжнее.

– Может я могу чем-то помочь? – предложил я.

Лицо моей курортной знакомой озарилось благодарной улыбкой.

– Я была бы тебе очень признательна, если бы ты меня заменил, – сказала она. – Мне действительно сейчас лучше никуда не выходить.

– Не вопрос, – кивнул я. – Но на чём мне ехать?

– На моей «Ниве» … Ах, да, ты же не водишь машину. М-м-м, что же делать? … Стоп. Тебя отвезёт Никодим. Заодно и познакомитесь. Ты ведь его ещё ни разу не видел. Он живёт недалеко, через пять домов, ближе к концу улицы.

Она сняла телефонную трубку, а я прошёл в спальню. Когда я, переодевшись в домашнее трико, снова появился в гостиной, Наталья с удовлетворением сообщила.

– Ну, вот и всё. Вопрос решён. Никодим подъедет завтра к восьми утра. Дорогу на базу он знает.

– А ты не боишься, что я изготовлю документы на трассе? – пошутил я.

Наталья рассмеялась.

– Брось. Ты на такой обман не способен.

Снаружи раздался сердитый, требовательный лай. Я покосился на окно.

– Нигер, я смотрю, повеселел.

– Повеселел, – подтвердила Наталья. – Снова стал есть. Выхожу во двор – тарелка пустая. Накладываю новую порцию – не отказывается. Только вот почему-то упорно рвётся с цепи. Как будто хочет куда-то убежать.

– Так, может, следует его отпустить?

– Зачем?

– Чтобы он нашёл Димку.

И я рассказал Наталье о своём утреннем разговоре с псом.

– Не отпущу! – решительно объявила она.

Я озадаченно вскинул брови.

– Почему?

– Потому, что он его не найдёт. Если уж милицейские ищейки никак не могут взять след, то ему его не взять и подавно. Он ведь, в отличие от них, сыску не обучен.

– Зато у него, в отличие от них, есть серьёзный стимул, – возразил я. – Для милицейских ищеек твой сын чужой. А для него нет. Ты же сама говорила, что он его очень любит. Это может сработать.

– Не отпущу! – упрямо повторила Наталья. – После пропажи Димки он для меня единственное близкое существо. Я к нему уже настолько привыкла, что воспринимаю как родного ребёнка. А вдруг он тоже куда-то исчезнет!

– И всё-таки, я считаю, что Нигера привлечь к поискам стоит, – не сдавался я.

– Не отпущу! – отрезала Наталья и направилась на кухню.

Я с недоумением посмотрел ей вслед…

Глава одиннадцатая

Нигер всё-таки удрал. Презрев мнение хозяйки, он перегрыз ночью ошейник и был таков.

– Вот поганец! – ахнула Наталья, растерянно взирая на валявшуюся возле будки цепь. – Это же надо так изощриться!

Томимый осознанием своей причастности к побегу кобеля, я виновато кашлянул.

– Может это и к лучшему. Может именно он и найдёт твоего Димку.

Наталья тяжело вздохнула и обречённо махнула рукой…

Никодим оказался худощавым, роста чуть повыше меня, мужичком с простодушным расплывчатым лицом и широко посаженными глазами.

– Ну что, будем знакомы.

– Сергей, – протянул руку я.

Мы уселись в белую потрёпанную «четверку». Брат Натальи завёл мотор.

– Как там дела? – сочувственно спросил он, выруливая от обочины.

– Пока никак. В милиции говорят, что ищут. Но кто его знает, как там на самом деле.

– Ищут, – заверил меня Никодим. – Сам видел. И вчера искали, и позавчера, и два дня назад. Пять человек, собака. Утром уходят в лес, вечером возвращаются. Грязные, понурые, уставшие. Даже вертолёт задействовали. Но пока, видать, без толку.

Машина подпрыгнула на кочке. Мой собеседник, грубо выругавшись, снова сосредоточил внимание на дороге. Наш разговор возобновился после того, как мы, попетляв по узким, неровным улочкам, выехали на трассу.

– Наташка сильно убивается?

– А кто бы на её месте не убивался? – угрюмо пробормотал я. – Конечно убивается. Но в руках себя держит. Не расклеивается.

– Это на неё похоже. Наташка, при всей своей хрупкости, баба крепкая. У вас с ней как? Серьёзно?

Я пожал плечами.

Уловив моё смущение, Никодим не стал докучать мне детальными вопросами и пустился в пространные воспоминания о сестре.

Наталья в детстве была очень тихой, кроткой, скромной девочкой, заметно уступавшей большинству своих одноклассниц и во внешности, и в темпераменте, и в чисто житейской смекалке. Ей был присущ романтизм. К моменту окончания школы у неё так и не появилось своего парня. Она хорошо успевала, занималась на фортепьяно, а когда пришло время определяться с будущей профессией, без колебаний выбрала музыку.