Хозяин жизни

– Погоди… – и сосредотачиваюсь.

Точно! Эта компания уже в приёмном покое, но сколько их – понять не получается. А дополнительная охрана ещё не подошла! Да и нашу за разговорами я не предупредил…

– Так, Ванюха… Нападение состоялось, – объявляю ему и встаю. – Ты доедай, а я пошёл разбираться.

– Я с тобой!

При этих словах бросаю на него взгляд, который со стороны можно, наверно, счесть странным. Просто снова пахнуло чем-то родным и очень тёплым из нашего общего прошлого.

– Хорошо! Только, повторяю, не вмешивайся!

На подходе к месту будущего происшествия слышу голоса.

– Пацаны, держите этих! А вы, тёлки, пошли отсюда вон! Не до вас. Ну, где там ваш Елизов?

Понимаю, всё это сказано главным действующим лицом, то есть сынком. А тёлками он обозвал наших медсестёр… Скотина!

Мы с Ванькой ускоряемся и входим в приёмный покой. Что ж, очередная мерзкая картина. Четверо парней попарно захватом держат двоих наших охранников. Сам главный персонаж по-хозяйски прохаживается и поглядывает вокруг.

– Кто тут спрашивал доктора Елизова? – интересуюсь невинным тоном.

– Ах вот ты… – с самодовольной улыбкой восклицает Вовик, делает ко мне шаг и я чувствую сильный запах выпитого спиртного. – Сейчас я тебя, козла, буду размазывать! Что с тобой сделать? Ну скажи!

Он смотрит в мои глаза, не отрываясь, чем серьёзно упрощает задачу воздействовать на него гипнозом. Как часто это бывало вот с… такими.

– Скажу… – и резко со щелчком пальцев чётко приказываю, как приказывают собаке: – Лежать!

Детина сразу же неуклюже плюхается на пол, пытается встать, но тело, ставшее вдруг ватным, не позволяет ему этого сделать.

– Вот так-то будет лучше, – усмехаюсь я и, понаблюдав за его потугами, которые приводят лишь к ползанью, советую: – Не мучайся, мальчик. Подняться ты не сможешь, пока я тебе этого не позволю, – потом оборачиваюсь к братишке. – Ну вот, а ты боялся, что дяденька волшебник выйдет из берегов.

Сопровождающая публика обалдело смотрит на всю сцену.

– Отпустите охрану! – приказываю я без всяких воздействий и добавляю: – Прошу пока по-хорошему.

Отпускают и с опаской смотрят на меня. Двое мне известны. Это те самые, которых я видел в прошлый раз.

– Вижу старых знакомых! – радостно обозначаю, что их узнал. – Ай-ай-ай, а ведь я вас предупреждал, чтобы вы тут не появлялись.

Парни разворачиваются и шустро направляются к двери.

– Я вас не отпускал! – рявкаю максимально хлёсткой фразой. – Ну-ка все четверо сядьте вон там, подальше, на стулья. Лучше добром садитесь. Не дожидайтесь, чтобы я вас к ним приклеил, как сейчас этого вашего… клоуна к полу, – и видя, что они до сих пор не пришли в себя от шока, прикрикиваю: – Я жду! А то могу рассердиться и снова щелкнуть пальцами.

Понуро идут и садятся куда приказано.

– Да я тебя… – раздаётся снизу сквозь звуки шевеления и натужное сопение.

– Тебе я слова не давал. Рот откроешь, когда я разрешу, а что ты мечтаешь со мной сделать, расскажешь потом кому-нибудь другому. Не заставляй меня на ближайшие полчаса сделать тебя ещё и немым. Смотри, доиграешься! И вообще… – приседаю на корточки у его лица. – Как там тебя зовут? Вовик, что ли? Так вот, Вовик, считай, ты пока легко отделался – без особого позора. Дяденька волшебник ведь может приказать хозяину жизни сделать что-нибудь… весьма забавное, а твои друзья с удовольствием снимут эти упражнения на свои телефоны и потом выложат в Интернет. И всем будет очень весело, правда, кроме тебя. Поэтому лежи спокойно, пускай пузыри и жди полицию.

Не прочесть творящееся сейчас в мозгах у распростёртого на полу недоросля просто невозможно. Там такая очаровательная бессильная злоба! Достаётся всем. Ну мне – это естественно, но ещё он поминает и папашу, и Буракова! Тот его, оказывается, предупреждал, чтобы не связывался. Запомнил, значит! Смешно…

В это время дверь открывается, и в приёмный покой входят трое присланных Зориным парней. Прибыли к шапочному разбору… В общем, всё идёт, как и предполагалось.

– Александр Николаевич, вы уже сами?.. – с порога удивляется один из пришедших.

– С Божьей помощью… – вздыхаю я и показываю на сидящую четвёрку. – Приглядите вон за теми, – потом смотрю на наших штатных охранников. – Вам какая-то медицинская помощь требуется?

– Пустяки… Одни царапины, – бурчит один из них и смущённо добавляет: – Не ожидали… Не успели среагировать!

Ладно, о необходимости постоянной «боевой» готовности говорить с ними я буду после.

– Света! – зову дежурную медсестру. – Обработай ребятам раны, пожалуйста.

– Пойдёмте! – и она их уводит.

– Ну вот… – поворачиваюсь я к братишке. – Теперь мы наконец вызовем полицию.

– Лену не хочешь позвать? Ну чтобы правильно всё оформить, – подсказывает он. – Давай, я позвоню?

– Звони.

Заявление в полицию по поводу вторжения с непонятными намерениями в больницу группы лиц в нетрезвом состоянии, а также о насилии, применённом к охране, как рассказал Ванька, присутствовавший при процессе, Лена составляла тщательно. Он принёс его мне на подпись в смотровую, где я выполнял свои профессиональные обязанности дежурного хирурга. Свидетельские показания персонала тоже были написаны и подписаны. Снова были сняты копии данных с камер видеонаблюдения. Позвонить о нападении Зорину я тоже попросил братишку, поскольку на это не было времени, а вот сейчас вышел в приёмный покой, чтобы проводить незваных гостей, которых увозит полиция.

– Парни, повторяю свой совет: держитесь от меня и от больницы подальше. Это в ваших же интересах, – и обвожу взглядом всю эту компанию. Четверо спутников высокопоставленного сынка стоят понурые, сам же он смотрит с откровенной ненавистью. Мне это понятно. Он только теперь осознал, что нарвался. – Тебя это тоже касается, – повторяю, уже обращаясь лично и глядя ему в глаза. – Вообще считаю, ты уже достаточно нагулялся, и если твои безобразия не прекратятся, то я найду время и займусь тобой и твоим воспитанием лично. Не советую провоцировать такое решение.

* * *

Отправив полицейский наряд и воспользовавшись неожиданно образовавшимся свободным временем, прошёл по палатам. Я это делаю обязательно во время каждого своего дежурства, чтобы лишний раз, никуда не торопясь, поговорить с нашими пациентами. Люблю такое общение, однако сегодня из-за случившегося припозднился, поэтому почти все уже спали. Хорошо, что шум из приёмного покоя на этажи не доходит! В общем, везде тишина и порядок. Спускаюсь назад в приёмный покой. Охрана расположилась частично, как обычно, на своём месте в помещении и частично на скамейках на свежем воздухе. Дополнительных охранников я хотел было отправить по домам, но они отказались, объяснив, что выполняют приказ, который может отменить только человек, его давший, то есть Зорин. Что ж, Николай Сергеевич строг!

С улицы заходит Ванька. Он на своей машине отвозил домой Лену.

– Почему ты тоже домой не поехал? – сразу атакую я его вопросом. – На сегодня все потрясения кончились. Можешь спокойно уезжать.

– Да поздно уже, – отмахивается он. – Потом, если всё будет тихо, пойду в ординаторскую терапии и на диване часа два-три посплю. Да и впрок я выспался за время своего лежания в стерильных условиях!

– Сна впрок не бывает, – хмыкаю я. – Пошли тогда ко мне в кабинет, ударим по кофейку!

…Кофеварка закончила трудиться, и чашки наполнены. Когда мы с Ванькой вдвоём здесь пьём кофе и что-нибудь обсуждаем, я не сажусь в своё кресло, поэтому сидим друг против друга на стульях, предназначенных для пациентов и посетителей.

– Сегодня ты должен быть мною доволен, – замечаю, делая очередной глоток. – Во всей этой истории, как мне кажется, твой брат вёл себя вполне пристойно, из берегов не выходил и никому урона не нанёс.

– Думаю, гречневая каша себя напрасно нахваливает, – братишка поднимает на меня взгляд и я… не вижу там одобрения.

– Я снова что-то сделал не так?

– Как тебе сказать… Вроде всё правильно, только мне показалось, ты сознательно унижал этого Вовика. Согласен?

– Конечно! Скажу больше, я, как ты правильно сказал, сознательно мстил ему за твоё унижение и за твои страдания. Я стремился сбросить этого юного хозяина жизни с их небес на нашу грешную землю. Негоже с молодости вытирать о людей ноги!