Цари Ведического мира. Вишну-пурана (перевод А. Г. Виноградова)

Известны реки Капула (Кадниковский уезд), Капручей (Лодейнопольский уезд), Копполозеро (Пудожский уезд), Каполя (Соликамский уезд), Копыла (Любимский уезд).

Сыновья Сагары пришли на север, в Паталу с Ганги. В Поволжье имеются реки: Шагарь (Сурья сырая) в Яранском уезде и Шагара-нурка в Уржумском уезде.

В Олонецком уезде имелся Сагаров ручей, в Петрозаводском уезде реки Сагарва (Красная), Сагар селга, Сагарев (Сагарь ручей), Сагароручей (Уссунский), а 60000 сыновей Сагары хоть и разрыли землю, но конь, которого они преследовали, разгуливал по просторам земли.

В Прионежье, на левом берегу реки Ивины, в 7 км. юго-восточнее Ладвы, выше Сагар-порога, известны петроглифы относимые к 3 тыс. до н.э.

Сагара. Олонец

Сагара. Олонец

Согласно «Матсья-пуране», Ганга, вытекшая из пальца Вишну, сначала пребывала только на небе, небесная Ганги (Акажа-ганга), но затем была возведена на землю по просьбе царя Багираты для того, чтобы оросить прах его предков – шестидесяти тысяч сыновей Сагары. Когда Ганга падала с неба, ее принял на свою голову Шива, дабы она не разрушила своей тяжестью землю, а с его головы она стекла вниз уже семью потоками. Далее течение Ганги было прервано на некоторое время мудрецом Жахну, который выпил ее воды, однако, умилостивленный царем Бхагиратхой, выпустил их через свое ухо. И, наконец, слившись с океаном, Ганга ушла в Паталу, где ее воды коснулись праха сыновей Сагары. Благодаря этому погибшие царевичи тотчас же очистились от греха и обрели небесное блаженство.

«Махабхарата. Араньяка. Ломаша сказал: Сказал им, собравшимся, Брахма, Праотец человечества: «Ступайте, премудрые боги, куда вам угодно, куда вас желания. Много должно пройти времени, прежде чем океан придет в обычное свое состояние, причиной чему послужат родичи великого царя Багираты».

Ломаша сказал:…Услышав слова, изреченные Шарвой, исполненный почтительности и усердия царь обратил свои помыслы к Ганге. И та прекрасная, (несущая) святые воды, на которой мыслью сосредоточился царь, завидев стоявшего Владыку, стремительно пала с небес… И вот Ганга, дочь Химавана, изрытая огромными водоворотами, кишащая рыбами и крокодилами, низверглась с небес. А Хара, о царь, удержал Гангу, пояс небес, легшую ему на лоб, подобно жемчужному венцу. И потекла она тремя потоками, о царь, к океану; на волнах ее грудились, подобно стаям гусей, хлопья пены; кое-где кружа по кривой, кое-где спотыкаясь, словно хмельная красавица, брела она, облаченная в пенные одежды, поднимая порой оглушительный шум плеском своих волн. Так, принимая великое множество обличий, низвергнувшись с небес, достигла она земной поверхности и воззвала к Багирате:

«Укажи мне путь, коим я течь, о великий царь! Ведь ради твоей надобности сошла я на землю, о владыка земли!»

Услышав эти слова, направился царь Багирата туда, где тела великих духов сыновей Сагары, дабы святыми водами очистились они, о достойнейший из людей. А Хара, чтимый всем миром, сдержав Рангу, пошел с Тридесятью к прекраснейшей из гор – Кайласе. Царь, вместе с Гангой достигнув океана, быстро заполнил океан, обитель Варуны…».

Хотя река Сагара находится у Гандамаданы, в Олонецкой губернии, но на карте Делиля, (1706 г.), к западу от устья Печоры обозначены горы Саггарины.

Delil.1706

При изучении пуран необходимо учесть, что термин «сын» применяемый в тексте может означать «наследник» (в том числе дочь или любой другой), а термин «год» может означать «сезон», «месяц» и очень часто «день, сутки». Для промежутка времени соответствующему календарному году более подходит применяемый термин «зима».

Во всяком случае, при отсутствии других источников информации запись, как она есть, не заслуживает того, чтобы ее отбрасывали. Для его достоверности или полезности не обязательно предпринимать попытки какой-либо точной хронологической корректировки различных периодов правления. Милль отождествлял начало Кали-юги 3102 г. до н. э. с эпохой Потопа.

Говоря об истории Восточной Европы, археологи и историки в целом период с 10 по 3 тыс. д.н.э. не особенно детализируют. Это мезолит-неолит, с их археологическими культурами. Но археологическая культура в известном смысле абстрактна, а ведь здесь жили реальные люди, которые рождались и умирали, любили и страдали, воевали и роднились, и оценивали себя, свою жизнь, сами называли себя конкретными именами. То далекое прошлое было для них настоящим. И именно древнеарийские источники дают возможность пролить свет на некоторые темные страницы этих семи тысячелетий

Конечно, источники не свободны от недостатков. Например, датировка действий Парашурамы, который уничтожил кшатриев, по одному и тому же источнику происходила, «в промежутке между трета и двупара-югой» (т.е. 5,5—5,8 тыс. д.н.э.), «за 1120 лет до битвы на Курукшетре» (4222 г. д.н.э.), «за 101 поколение и 300 лет» до неё (5,9—6 тыс. д.н.э.).

Некоторые исторические события можно датировать с большой долей вероятности. Так время прихода к власти династии Куру можно определить по следующей информации: «Жанамеджая получил по закону это царство, тысячу лет находившееся во владении рода Куру» от Парикшита, который «правил этим народом в течение шестидесяти лет», и в свою очередь получил его через 37 лет (месяцев) после битвы на Курукшетре, состоявшейся, согласно традиционной хронологии, в начале Кали-юги, т.е. в 3102 г. д.н. э. Следовательно, власть перешла к роду Куру в 4005 г. д.н. э. Аналогично Пуру получил власть после Яяти, по окончании сумерек Трета-юги, т.е. около 8,6 тыс. д.н.э.

По сказаниям о Яяти, его земли изначально располагались на севере, на границе данавов у Гандамаданы и лишь в течение тысячелетия постепенно продвинулись на юг к долине санскритской Ганги (Волги). К сожалению, ввиду недостаточной изученности мезолита, трудно связывать описываемые в древнеарийских источниках события с одновременными им археологическими культурами.

Но имеются и исключения. В одном из сказаний «Махабхараты» говорится: «Мы слыхали, что когда Самварана, сын Ракши, правил землею, для подданных наступили великие бедствия. И тогда от всякого рода бедствий разрушилось царство, пораженное голодом и смертью, засухой и болезнями. А войска врагов разбивали потомков Бхараты. И, приводя в сотрясение землю своими силами, состоящими из четырех родов войск, царь панчалов быстро прошел через всю страну, покоряя её. И с десятью армиями он победил в битве того. Тогда царь Самварана вместе с супругой, советниками, сыновьями и родственниками бежал в великом страхе. И стал жить у великой реки Синдху в роще, расположенной близ горы и омываемой рекою. Так потомки Бхараты жили долгое время, расположившись в крепости. И когда они прожили там целых тысячу лет, потомков Бараты посетил великий мудрец Васишта… И когда он прожил там восьмой год, сам царь обратился к нему: „Будь нашим домашним жрецом, ибо мы стремимся царства“. И Васишта дал свое согласие потомкам Бхараты… Далее нам известно, что он назначил потомка Пуру царем-самодержцем над всеми кшатриями, по всей земле, как бы обратив его в бычьи рога. И тот вновь вступил в обладание столицей, которая ранее была обитаема Бхаратой и заставил всех царей платить ему дань. Могущественный владыка страны Аджамида, овладев всей землей, совершил затем жертвоприношения… Потом дочь Солнца Тапати родила от Самварана Куру. Его же подданные избрали на царство, считая его справедливым».

Так рассказывает «Махабхарата» о делах давно минувших дней. Но когда же и где это происходило? Царствование двадцать четвертого от Пуру правителя Самвараны относится, по принятой в «Махабхарате» хронологии, к 6,4 тыс. д.н. э. Затем, после разгрома и изгнания, народ Самвараны живет в бассейне реки Синдху (Дона) в крепости Аджамида целых тысячу лет, вплоть до 5,4 тыс. д.н. э. Все это тысячелетие на их родных землях господствует другой народ – завоеватели и пришельцы панчалы. Но после 5,4 тыс. д.н.э. кауравы отвоевывают у панчалов свою родину и вновь живут на ней.

Казалось бы, правдивость этого древнего предания невозможно в наши дни ни подтвердить, ни опровергнуть. Но вот что сообщает нам современная археологическая наука.

25—29 тыс. лет назад существовала некая связь между донскими палеолитическими культурами (Костенки) и стоянками на реке Печоре (Бызовая стоянка). В настоящее время вопрос об истоках свидерской позднепалеолитической культуры остается дискуссионным, но исследователи считают, что население, оставившее памятники свидерской культуры, в начале 8 тыс. д.н.э. мигрирует в северном и северо-восточном направлении. На основе свидерской культуры в Волго-Окском междуречье в середине 8 тыс. до н.э. возникает бутовская культура, представленная четырьмя группами: мещерской, переяславской, костромской и нижнеокской. Памятники с бутовскими элементами были найдены в Новгородской области, в Среднем Поволжье и в бассейне Сухоны.

Л. В. Кольцов пишет: «Одним из крупных культурных проявлений в мезолите Волго-Окского междуречья была бутовская культура. Обращает на себя внимание локализация описанных памятников бутовской культуры в западной части Волго-Окского междуречья. Абсолютная хронология ранних этапов бутовской культуры определяется рамками от середины 8 тысячелетия до н.э. до второй половины 7 тысячелетия до н.э.» (т.е. перед нами время правления царя Самвараны – 6400 г. д.н.э).

«Во второй половине 7 тысячелетия до н.э. в Волго-Окское междуречье вторгается другая группа мезолитического населения, которая располагается в этом регионе, в его западной части, оставив археологическую культуру, которую мы называем иеневской. С появлением пришельцев население бутовской культуры вначале отходит на восток и юг региона. Под давлением иеневской культуры бутовское население распалось, вероятно, на несколько изолированных групп. Часть их, видимо, даже покинула Волго-Окский бассейн, свидетельством чему являются факты появления типично бутовских элементов в других соседних регионах. Таковы памятники с бутовскими элементами в бассейне Сухоны или Боровичская стоянка в Новгородской обл».

Что касается вытеснивших бутовцев иеневцев, то происхождение их представляется археологам «не вполне ясным». Они отмечают, что: «По-видимому где-то во второй половине бореального периода (6,5 тыс. д.н.э.) часть населения Верхнего Поднепровья двинулась на северо-восток и заселила часть Волго-Окского междуречья, потеснив бутовские племена.

Замкнутость иеневского населения, отсутствие мирных контактов с окружающими его культурами привели, в конечном счете, к упадку культуры и обратному его вытеснению окрепшими к концу существования «иеневцев» «бутовцами». Таким образом в конце 6 тыс. до. н. э. позднебутовское население снова начинает «реконкисту» – повторный захват своей исконной территории».

Итак, «иеневская культура, находившаяся во враждебных отношениях с бутовской и потерявшая связь с „материнской“ территорией, по-видимому, постепенно выродилась, что привело в дальнейшем к облегчению движения „бутовцев“ обратно на запад и ассимиляции ими остатков „иеневцев“. Во всяком случае в ранненеолитической верхневолжской культуре, сформировавшейся в регионе в 5 тысячелетии до н.э., мы уже практически не находим элементов иеневской культуры. Бутовские же элементы резко доминируют».

При сравнении текста эпоса и данных археологии поражает совпадение и хронологии всего события, и отдельных его эпизодов. И возникает закономерный вопрос: не скрываются ли за «бутовцами» потомки Пуру-пауравы, а за «иеневцами» – их враги панчалы?

Тем более, что по Махабхарате в 6,5 тыс. д.н.э. «все эти панчалы произошли от Духшанты и Парамештина». Таким образом, подтверждается возникновение племени или народа, названного археологами «иеневцами», непосредственно перед их вторжением на территорию Волго-Окского междуречья, т. к. Духшанта непосредственно предшествовал Самваране.

Как не странно, но над этими событиями время оказалось не властно. И сегодня у истоков Дона (у реки Донец), рядом с городами Кимовском и Епифанью, на холме стоит крошечная деревушка, сохранившая свое древнее название Аджамки (хотя есть деревня Аджамка на реке Аджамке, за Днепром в Кировоградской области, но ее имя скорее связано с родовым именем Юдиштиры и Видуры – Аджамидха). Может быть, когда-нибудь археологи найдут здесь руины древней крепости царя Самвараны – Аджамиды.

    Светлана Васильевна Жарникова

Содержание четвертой книги

Четвертая книга содержит все, что есть у индусов из их древней истории. Это довольно полный список династий и отдельных лиц; это безстрасная запись событий. Едва ли можно сомневаться, однако, в том, что многое из этого является подлинной хроникой личностей, если не событий. То, что оно дискредитировано очевидными нелепостями в отношении долголетия князей более ранних династий, должно быть допущено, и сохранившиеся подробности о некоторых из них тривиальны и баснословны; возможность и вероятность некоторых сделок, которые придают этим традициям видимость подлинности и делают вероятным, что они не совсем беспочвенны. Во всяком случае, при отсутствии всех других источников информации запись, как она есть, не заслуживает того, чтобы ее отбрасывали. Для его достоверности или полезности не обязательно предпринимать попытки какой-либо точной хронологической корректировки различных периодов правления. Их распределение среди нескольких Юг, предпринятое сэром Вм. Джонсом (Sir Wm. Jones) или пандитами, не находит подтверждения в первоначальных текстах, кроме случайного упоминания о времени, когда правил тот или иной монарх, или общего факта, что династии до Кришны предшествуют времени Великой войны и началу века Кали; и то, и другое мы не обязаны относить к индусам пяти тысячи лет назад.

К этому веку солнечная династия князей предлагает девяносто три поколения, лунная только сорок пять, хотя оба они начинаются в одно и то же время. Некоторые имена могли быть добавлены к первому списку, некоторые опущены во втором; и кажется наиболее вероятным, что, несмотря на их синхронное начало, князья лунной династии были последующими князьями солнечной династии. Они явно ответвились от солнечной линии; и легенда о Судюмне (Sudyumna), объясняющая эту связь, имеет все признаки того, что она была выдумана с целью отнести ее к периоду, более отдаленному, чем есть.

Если вычесть, однако, из большего числа князей значительную долю, то нет ничего удивительного в предположении, что индуистские династии и их ответвления распространились на протяжении примерно двенадцати столетий до войны «Махабхараты», и, предполагая, что это событие произошло примерно за четырнадцать столетий до христианства, таким образом, начало царственных династий Индии приходится примерно на две тысячи шестьсот лет до этой даты.

Это может быть или не быть слишком отдаленным; но в предмете, где точность невозможна, достаточно довольствоваться общим впечатлением, что о династиях царей, подробно описанных в Пуранах, имеем запись, которая, хотя и не может не пострадать от возраста, и, возможно, была повреждена небрежным или неразумным составлением. Сохраняется отчет, не совсем заслуживающий доверия, об установлении и преемственности регулярных монархий среди индусов с такой ранней эры и в течение столь же продолжительного времени, как любой в заслуживающих доверия анналах человечества.

Обстоятельства, о которых рассказывают первые правители, имеют очевидное отношение к колонизации Индии и постепенному распространению власти новых рас на необитаемую или нецивилизованную область. Принято считать, что брахманская религия и цивилизация пришли в Индию извне. Конечно, на границах и в центре страны есть племена, которые еще не являются индусами; отрывки из «Рамаяны», «Махабхараты» и «Ману» и единообразные предания самих людей указывают на период, когда Бенгалия, Орисса и весь Декан были заселены деградировавшими или отверженными, то есть варварскими племенами. Традиции Пуран подтверждают эти взгляды, но они не помогают решить вопрос, откуда пришли индусы; будь то из среднеазиатской области, с Кавказских гор, с равнин Вавилонии, или от границ Каспийского моря, как предполагали Клапрот (Klaproth), Ванс Кеннеди (Vans Kennedy) и Шлегель (Schlegel). Сходство санскритского языка доказывает общее происхождение ныне широко разбросанных народов, среди диалектов которых они прослеживаются, и делает несомненным, что все они должны были распространиться за границу из какой-то центральной точки в той части земного шара, которая впервые была заселена человечеством, согласно боговдохновенной летописи.

Остается определить, можно ли обнаружить в Ведах какое-либо указание на такое событие; но было бы явно несовместимо с системой Паураников относить происхождение индийских князей и княжеств к другим источникам, кроме местных. Поэтому не нужно ожидать от них каких-либо сведений об иностранном происхождении индусов.

Таким образом, у нас совершенно недостаточно средств для того, чтобы получить какую-либо информацию о доиндийском периоде истории индусов, кроме общего вывода, вытекающего из фактического присутствия варварских и, по-видимому, аборигенных племен – из общепризнанного постепенного распространения индуизма на части Индии, где он не преобладал, когда составлялся кодекс Ману, – из-за общего употребления в Индии более или менее многочисленных диалектов, отличных от санскрита, – и из-за сходства этого языка с формами речи, распространенными в западном мире – что люди, говорившие на санскрите и последовавшие религии Вед, пришли в Индию в очень отдаленные времена из земель к западу от Инда. Крайне сомнительно, что дата и обстоятельства их иммиграции когда-либо будут установлены, но нетрудно составить правдоподобный план их раннего местонахождения и постепенной колонизации.

Самым ранним местопребыванием индусов в пределах Индостана, несомненно, были восточные пределы Пенджаба. Святая земля Ману и Пуран лежит между реками Дришадвати (Drishadwati) и Сарасвати (Saraswati), Чаггар (Caggar) и Сурсути (Caggar) на наших (британских) варварских картах. В их окрестностях происходят различные приключения первых принцев и самых известных мудрецов; Ашрамы, или религиозные обители расположены на берегах Сарасвати. Согласно некоторым источникам, там была обитель Вясы, составителя Вед и Пуран; согласно другим, когда однажды Веды вышли из употребления и были забыты, брахманы снова были обучены им Сарасватой, сыном Сарасвати. Одно из самых выдающихся племен брахманов известно как Сарасвата (Saraswata); и то же самое слово употреблено м-ром Колбруком для обозначения той модификации санскрита, которую обычно называют пракритом и которая в данном случае, по его предположению, была языком «народа Сарасвата, населявшего берега реки Сарасвати». Сама река получила свое название от Сарасвати, богини учености, под покровительством которой обрела форму и власть священная литература индусов. Эти указания подтверждают, что какие бы семена ни были импортированы извне, именно в стране, прилегающей к реке Сарасвати, они были впервые посажены, культивированы и выращены на Индостане.

Участок земли, отведенный таким образом для первого учреждения индуизма в Индии, имеет очень ограниченную протяженность, и не мог быть местом проживания какого-либо многочисленного племени или народа. Предания, свидетельствующие о раннем поселении индусов в этом районе, приписывают поселенцам скорее философский и религиозный, чем светский характер, и в сочетании с очень узкими границами святой земли делают возможным, что самые ранние переселенцы были членами не политической, а религиозной общины; что они были колонией жрецов, но не в том ограниченном смысле, в котором мы используем этот термин, а в том, в котором он до сих пор применяется в Индии, к аграхаре, деревне или селению брахманов, которые, хотя и были женаты и имели семьи, и занимаясь земледелием, домашними обязанностями и ведением светских интересов, затрагивающих общество, по-прежнему предполагается уделять основное внимание священным исследованиям и религиозным службам.

Общество такого рода, с его ремесленниками и слугами, а может быть, и с отрядом воинственных последователей, могло бы найти дом в Брахма-вартте (Brahma-vartta) Ману, земле, которую называли «святой» или, более буквально, «областью Брахмана»; и, возможно, передало грубым, нецивилизованным, неграмотным аборигенам зачатки социальной организации, литературы и религии. Отчасти, по всей вероятности, они были принесены с собой, а отчасти разработаны и созданы постепенно для удовлетворения растущих потребностей новых условий жизни общества. У тех, с кого началась эта цивилизация, было достаточно стимулов для продолжения своей успешной работы, и с течением времени усовершенствование, проросшее на берегах Сарасвати, распространилось за пределы Джамны и Ганга.

У нас нет удовлетворительного указания на этапы, на которых политическая организация жителей Верхней Индии прошла пространство между Сарасвати и более восточными регионами, где она, по-видимому, приняла концентрированную форму и откуда расходилась в различных направлениях на всем протяжении. Индостан. Ману настоящего периода, Вайвасвата (Vaivaswata), сын солнца, считается основателем Аёдии (Ayodhya); и этот город продолжал оставаться столицей самой знаменитой ветви его потомков, потомства Икшваку (Ikshwaku). Вишну-пурана, очевидно, намеревается описать завоевания или колонизации из этого места в отчетах о рассеянии потомства Вайвасваты. И хотя трудно понять, что могло привести первых поселенцев в Индию к такому месту, неудобно расположеному как господствующая позиция, откуда расселение может идти на восток, запад и юг. Похоже, так и произошло: ветвь дома Икшваку распространилась в Тирхут (Tirhut), составив царей Майтила (Maithila); а потомство другого сына Вайвасваты правило в Вайсали (Vaisali) в южном Тирхуте или Саране (Saran).

Однако наиболее авантюрная эмиграция происходила через лунную династию, которая, как отмечено выше, происходит от солнечной, фактически составляя одну расу. Если оставить в стороне легенду о двойном превращении Судьюмны, первый правитель Пратиштаны (Pratishthana), города к югу от Айодии (Ayodhya), был одним из детей Вайвасваты, равно как и Икшваку. Сыновья Пуруравы (Pururavas), второго из этой ветви, сами или их потомки распространились во всех направлениях: на восток до Каси, Магади, Бенареса и Бехара; на юг к холмам Виндия и через них к Видарбе или Берару; на запад вдоль Нармады до Кушастали или Двараки в Гузерате; и в северо-западном направлении в Матуру и Хастинапуру. Эти перемещения очень отчетливо обнаруживаются среди обстоятельств, описанных в четвертой книге Вишну-пураны, и являются именно такими, каких можно было бы ожидать от излучения колоний из Айодии. Имеются также сведения о поселениях в Банге, Калинге и Дакине; но они кратки и нечетки и имеют вид дополнений, последовавших за пониманием тех стран, которые находятся в пределах индуизма.

Помимо этих следов миграции и расселения, в этих исторических преданиях намекают на несколько любопытных обстоятельств, вряд ли являющихся несанкционированными выдумками. Различие каст не было полностью развито до колонизации. Из сыновей Вайвасваты некоторые, как цари, были кшатриями; но один основал племя брахманов, другой стал вайшьей, а четвертый судрой. О других государях также говорят, что они установили четыре касты среди своих подданных. Имеются также различные упоминания о брахманских готрах, или семействах, происходящих от рас кшатриев: и есть несколько указаний на жестокую борьбу между двумя правящими кастами не за мирское, а за духовное господство, право преподавать Веды. В этом, по-видимому, заключается особый смысл застарелой вражды между брахманом Васиштой (Vas’ishtha) и кшатрием Висвамитрой (Viswamitra), который, как повествует «Рамаяна», вынудил богов сделать его также брахманом, и чье потомство прославилось как брахманы Каусика (Kaus’ika).

Другие легенды, опять же, такие как жертвоприношение Дакши (Daksha), обозначают межрелигиозную рознь; а легенда о Парашураме (Paras’urama) раскрывает конфликт даже за временную власть между двумя правящими кастами. Этим догадкам будет придаваться большее или меньшее значение в зависимости от темперамента различных исследователей; но, даже полностью осознавая легкость, с которой правдоподобные выводы могут обмануть воображение, и мало склонный ослаблять всякие ограничения воображения, трудно рассматривать эти легенды как совершенно несостоятельные вымыслы или лишенные всякого сходства с реальностью прошлого.

После даты великой войны Вишну-пурана, как и те Пураны, которые содержат подобные списки, с большей точностью указывает царей и династии и предлагает политические и хронологические подробности, против которых с точки зрения вероятности нечего возразить. По правде говоря, их общая точность была неопровержимо установлена. Надписи на каменных колоннах, на скалах, на монетах, расшифрованные лишь в последние годы благодаря необычайной изобретательности и настойчивости г-на Джеймса Принсепа (Mr. James Prinsep), подтвердили названия рас и титулы принцев – Гупта и Андхра Раджас, упомянутые в Пуранах – и установили бесспорную идентичность Чандрагупты и Сандрокопта: тем самым, дав нам фиксированную точку, от которой можно вычислить дату других людей и событий. Таким образом, Вишну-пурана указывает, что интервал между Чандрагуптой и великой войной составляет одиннадцать столетий; и возникновение последней немногим более четырнадцати столетий до нашей эры, замечательно согласуется с выводами о той же дате из других предпосылок. Последующие исторические заметки весьма запутаны, но они, вероятно, дают точную картину политических течений Индии в то время, когда они были написаны; и большая часть недоумения возникает из-за поврежденного состояния рукописей, неясной краткости записи и полного отсутствия средств дополнительной иллюстрации.

Как ни несовместимо с обычным исчислением периода, прошедшего, как предполагается, между потопом и рождением Христа, это в достаточной степени попадает в более широкие пределы, которые теперь приписываются этому периоду лучшими авторитетами. Как заметил г-н Мильман в своем примечании к аннотации Гиббона, относящейся к этому предмету; «Большинство наиболее образованных современных английских протестантов, таких как доктор Хейлз, мистер Фабер, доктор Рассел, а также континентальные писатели, придерживаются более широкой хронологии». К этому можно добавить мнение д-ра Милля, который по причинам, которые он подробно изложил, отождествляет начало Кали-юги индусов, 3102 г. до н. э., с эпохой Потопа.

Вишну-пурана очень избегает подробностей, на основании которых можно предположить приблизительное время ее написания. Не описаны ни место, священность которого имеет какой-либо известный предел, ни цитируемые работы вероятно недавнего сочинения. Даются названия Ведам, Пуранам и другим произведениям, составляющим основу санскритской литературы; то же самое можно сказать и о Махабхарате, которой она следует. Обращаются как к бауддам, так и к джайнам. Следовательно, он был написан до того, как первый исчез; но они существовали в некоторых частях Индии, по крайней мере, в двенадцатом веке; и вполне вероятно, что Пурана была составлена до этого периода. Цари Гупты правили в седьмом веке; поэтому историческая запись Пураны, в которой они упоминаются, относится к более позднему периоду; и почти нет сомнений в том, что тоже самое относится и к первым вторжениям мусульман, имевшим место в восьмом веке. При описании последних династий, некоторые, если не все, из которых, без сомнения, были современниками, описывается, что они правили в общей сложности тысячу семьсот девяносто шесть лет. Почему была выбрана именно эта продолжительность, неясно, если только в сочетании с количеством лет, которое, как говорят, прошло между великой войной и последней из династии Андхра, предшествовавшей этим различным расам и который составил две тысячи триста пятьдесят, на составителя повлияла фактическая дата, когда он писал. Совокупность этих двух периодов будет 4146 годом Кали, что эквивалентно 1045 году нашей эры.