Культ смерти

Путь до Циралиса был неблизким. Для пешего расстояния огромны. Там, где корабль может за сутки посетить десяток поселений, пешему придется идти месяц.

До полиса, конечно, ближе. По словам крестьян до города три дня идти. И это при условии, что дорога не подведет. Судьба путника лежит не в его руках, но об этом Минурт не задумывался.

Дорожная пыль поможет изменить внешность. Серость, поднятая ветром, осядет на смуглой коже. Корочка грязи, смешанной с потом, сделают из него самого обычного крестьянина. Пожелтевшая котомка вряд ли привлечет разбойников. Большую угрозу представляли волки.

На юг Гирции выходили отроги Марсийских гор, где уцелели старые деревья. Хищные животные ежегодно собирают дань. Пастухи за сезон теряют две-три овцы. Бывало, что звери нападали на самих пастухов.

И об этом Минурт не задумывался. Если его сухие кости привлекут внимание волков, так тому и быть. Остаться в этой земле, стать ее частью – не худшая судьба. Чужак станет частью в гирцийской земли.

Не то, чтобы таковы стремления чужака, но вероятность подобного исхода существует.

Первая ночь прошла спокойно.

Не заботясь о собственной безопасности, Минурт сошел с дороги, развел костер под деревом. Сухие иглы чуть было не полыхнули, чтобы в мгновение превратить весь лес в пылающий факел.

Чужак не привык к Гирции. Не привык к ее ветрам, разносящим искры, к сухой почве и траве, перешептывающейся на склонах.

Пожар не успел начаться. Минурт затоптал пламя, заставляя его затаиться в тлеющих угольках. Ветер пытался оживить останки пожара, но человек мешал.

Справившись с огнем, Минурт расчистил место и на голой земле запалил костер.

Кто скрывается, явно что-то скрывает. А гостю скрывать нечего. Его костер прекрасно видно с дороги.

Никто за ночь не побеспокоил его, не приблизился к угасающему пламени.

Ночи в Гирции холодные. Не так, как в пустынях Вии, но все же к утру путник продрог. Теперь подарок крестьян стал понятен чужаку. Лишь завернувшись в плащ и поджав ноги, он мог задремать.

Тяготы дороги никогда не пугали Минурта. Однако он понимал, что не выспавшийся и уставший не сможет выполнить свою миссию.

Он отправился в эти земли в поисках культа возрожденного бога. Убитый и возродившийся демон – не первый раз возникает подобный культ. Минурт мог назвать с десяток подобных. Этот культ отличался скрытностью, оригинальным мировоззрением. По слухам, поклонники нового учения принимали в свои ряды всякого, готового отринуть прошлые воззрения.

Всякого!

И раб, и свободный, и мужчина, и женщина. Независимо от их происхождения. Это необычно, хотя случается. Чем-то напоминает культы смерти в их самом худшем исполнении. Подобные учения обычно кричат о скором конце времен.

Культы возникают, а времена не кончаются.

Истину эти люди не способны познать. Гибель сущего для них всего лишь способ объяснить собственные неудачи, подарить надежду на богатства и наслаждения по ту сторону жизни. Оставив красивую риторику, обычно подобные учения сводятся к таким простым истинам.

И все же, в этом культе имелось зерно истины. Иначе Минурт не отправился бы так далеко.

Размышления не мешали идти дальше. В дороге мысли текут свободнее. Не ощущается потребность в спутнике, скрашивающем путешествие. В отличие от других людей, Минурт довольствовался компанией самого себя.

К тому же на спине у него была котомка, полная всяких предметов. Различная наживка, маяки для духов. Одиноким этот путник не оставался никогда.

Очередная ночь, но местность изменилась. Пропали сухие сосны, усыпанная иголками и ветками земля. Как хорошо было в тех местах, трава почти не растет на сухой почве. Насекомым приходится лететь мили и мили, чтобы напиться крови.

Вторую ночь Минурт проводил поблизости от болот. Ветер едва ли справлялся с наглыми насекомыми, тянущими из болот зародыши болезни. Здесь никто не селился по другой причине. Люди боялись ядовитого воздуха болот.

Топь располагалась в миле от дороги. Для насекомых это не расстояние. Минурт позавидовал комарам, способным ради капли крови перемещаться на огромные расстояния.

Собственно сам чужак сейчас походил на этих насекомых. Но миля пути для него далась тяжелее.

С комарами помогал справиться огонь, дым. Чтобы поддерживать пламя, приходилось бодрствовать всю ночь.

С севера доносились стоны неведомых существ, избравших своим домом безлюдную топь. Порой среди деревьев мелькали огоньки. То ли чьи-то глаза, то ли светлячки. Для насекомых эти огоньки двигаются слишком упорядоченно. В них чувствуется мысль, идея. Возможно, они стремятся навредить путнику.

В котомке чужака не имелось ничего, взятого с болот. В тех землях, где бывал Минурт, сложно найти топь. Это на севере, в краю огромных деревьев и снежных зим – вот там варвары живут на болотах.

Дикари связывают пленника, бросают в болото. А на следующий год извлекают тело, почти не тронутое тленом. На воздухе оно начинает разлагаться, но до того жрецы успевают пополнить запасы колдовских средств, исполнить тайные ритуалы.

Проникнуть в их среду не смог ни один коллега Минурта.

От северных земель они предпочитают держаться подальше.

Не из страха, а из-за неудобств.

Очередная бессонная ночь начала влиять на настроение Минурта. Ритуалы не помогали восстановить душевный баланс. Взошедшее солнце вызывало раздражение, от писка насекомых чесались все укусы. Воспоминания о холодных катакомбах Храма, где Минурт провел детство, оказались бесполезны.

Когда в мукомольне над Храмом люди плавятся от жары, мистики наслаждаются покоем в темных кельях. Свет им не нужен. Годы практик научили чувствовать тьму, замечать ее оттенки.

Так пустынный воин по цвету песка может определить путь.

Сейчас Минурт хотел вернуться в прохладу подземной тьмы. Окружать его будут не проклятые комары, а знакомые жуки, не опасные для служителей.

Мечты развращают, отвлекают человека от цели. Минурт это понимал, в начале пути предполагал, что готов к трудам. Но дорога выматывала быстрее, чем рассчитывал мистик. Взятая у крестьян в дорогу снедь, закончилась. Вскоре к недосыпу добавится голод. Человеческая природа берет свое, в душе разгорается огонь, характерный для тиринца.

Разбавленная с уксусом вода кончилась. Приходилось пить из встречных источников. Вода, с виду чистая, оказалась не такой уж хорошей.

Минурт получил еще расстройство. Путь до Циралиса сбил с него спесь, холодную отстраненность.

К воротам полиса он подошел уже взбешенным человеком, проклинающим все, что видел.

Ворота не держали закрытыми. Чужак мог бы не заметить перемен, что внесла война в жизнь полиса. В Циралис втягивался поток крестьян, везущих продукцию на рынок. Война только полыхнула. Слишком далеко, чтобы ее ощутить здесь. Обыватель видел в ней возможность обогатиться. Возрос спрос на продовольствие, хворост, тростник – все, рождаемое землей. Люди несли ресурсы в Циралис, а возвращались домой или с монетами, или с ремесленными изделиями.

Пройдет немного времени, они поймут, что еще не заплатили истинную цену.

– Расступитесь! – приказал Минурт, расталкивая крестьян.

Завязалась перепалка. Никто не способен переспорить тиринского торговца, искушенного в ораторском искусстве.

Против любого воина слова всегда с успехом выступает грубая сила. Кулаки заставили замолчать Минурта. Чужака выбросили с дороги прямо в пыль. Сливная канавка была замусорена, многие путники прямо в нее справляли нужду.

Наблюдавшие за перепалкой стражи, не вмешивались, пока чужак не выбрался из канавы. Не сдерживая ухмылок стражи направились к Минурту.

В связи с войной посты на воротах были усилены. Стражи еще не потеряли человеческий облик, не обворовывали крестьян. Пришедший по суше чужак скорее вызывал у них удивление, чем подозрительность.

– Иди-ка сюда, кучерявый! – приказал страж.