Крым. Большой исторический путеводитель

В последнем пункте имеется в виду тайное голосование камешками разного цвета или с надписями «виновен» – «не виновен», «за» – «против». Археологами обнаружены здесь и глиняные черепки с именами – принадлежность общегреческой процедуры остракизма, когда граждане указывали таким образом на тех, кто, на их взгляд, мешает или может помешать благополучию полиса (не обязательно преступлением, это могли быть и чрезмерная популярность, и «образ мыслей») – и набравший наибольшее число «голосов» отправлялся в изгнание. В конкретном случае речь шла об изгнании сторонников возвращения аристократического правления. Но найден и документ, говорящий о возвращении изгнанников и возврате им всего имущества.

Высшим органом власти в городе было общее народное собрание, на котором избирались высшие выборные должностные лица, выборный совет и коллегии, наблюдавшие за жизнью города. Коллегия стратегов командовала войском, коллегия демиургов осуществляла прокурорский надзор. Агораномы наблюдали за порядком на рынке, астиномы – за мерами веса и объема. За обучением, за физической подготовкой мальчиков и юношей следил гимнасиарх.

Были и должности, характерные для государств с аристократическим или олигархическим правлением – номофилаки. Лица, занимающие их, наделялись чрезвычайными полномочиями в командовании войсками, в назначении послов, в наложении наказаний. Необходимость в них была вызвана постоянной военной угрозой извне и угрозой со стороны покоренных тавров.

Был и пост архаический, традиционный – царь-эпоним, присутствие которого было необходимо при исполнении важнейших религиозных обрядов. Его именем назывался год.

Город был очень красив, в нем было все, что подобает иметь крупному процветающему полису: каменные храмы, общественные здания, театр, стадион. Стены зданий украшались мозаикой и живописью. Верховной покровительницей Херсонеса была Артемида. Высоко чтились Дионис, Геракл. Были свои, особые культы: олицетворяющего город бога Херсонеса, Богини Матери – главный в городе культ, который был заимствован у местных народов и эллинизирован. Как и во многих городах Причерноморья, был распространен культ героя Троянской войны Ахилла, перешедший сюда, вероятно, из Малой Азии.

Херсонес поддерживал постоянные связи с общеэллинскими религиозными центрами, такими, как Дельфы, Делос. На Делосе на деньги, собранные гражданами полиса, даже справлялся праздник «Херсонесии».

Глава 9. Скифы, македонцы, Ольвия

С конца V в. до н. э. во внутреннем положении Скифского царства дела обстояли не лучшим образом. Судя по всему, проходили процессы, свойственные большинству молодых монархий. Номархи прибирали к рукам власть на местах и старались обособиться. На самом верхнем уровне вели борьбу ветви правящего рода. В государстве становилось все меньше единства, племена вновь начинали жить своей жизнью.

Греческие полисы, зависимые от скифов, не преминули воспользоваться ситуацией. Так, Ольвия, после плавания Перикла избавившаяся от присутствия царского наместника, но остававшаяся на положении протектората, вырвалась на свободу. Одновременно в ней вместо власти тирана установилось демократическое правление. В честь произошедших перемен граждане торжественно учредили культ Зевса Освободителя.

Ольвия воспряла: оживились торговля и ремесла, выросли новые здания, город существенно расширил свои земельные владения, в том числе в Крыму. На монетах, чеканящихся в городе, теперь значились не имена скифских царей, а гордый этникон: «ольвиополиты».

* * *

Скифам и Ольвии пришлось напрямую столкнуться с македонской монархией.

После затяжного кризиса царю Атею (правил ранее 358–333 гг. до н. э.) удалось вновь собрать в единое государство большинство скифских племен. Несколько десятилетий Скифское царство переживало расцвет. Об этом свидетельствуют курганы знати, которые вновь погребали под собой вместе с покойным множество драгоценных вещей, тогда как захоронения предыдущего периода почти ничем не могли одарить ни черных копателей всех предыдущих эпох, ни археологов.

Обретя уверенность в себе, царь Атей продолжил традиционный скифский натиск на земли Фракии. Скифы захватили Дунайскую Дельту, следом – лежащую за ней Добруджу. Здешние греческие полисы вынуждены были признать над собой царское покровительство.

Распространяя свою власть, Атей все дальше углублялся во фракийские пределы. Ему удалось нанести поражение могущественному и воинственному фракийскому племени трибалов. Все это очень не понравилось Филиппу II Македонскому (382–336 гг. до н. э.) – основателю сплоченного Македонского царства, отцу Александра Великого.

В очередном походе скифское войско оказалось в крайне затрудненном положении – в окружении фракийцев близ греческой колонии Истрии. Атей отправил Филиппу послание, в котором обещал в награду за спасение завещать ему Скифское царство – как владыке более удачливому, чем он. Филипп двинулся на помощь, но скифам тем временем удалось переломить ситуацию и победить. Атей немедленно взял свои слова обратно: мол, помощь македонян ему теперь не нужна, он посильнее их; а потом, с какой стати он будет оставлять свое царство чужому человеку, если у него есть собственный сын?

Эту пилюлю Филипп проглотил, но, когда Атей ответил ему отказом на просьбу помочь в одном из походов, пришел в страшный гнев и двинулся на скифов всеми своими силами. Македонцы были сродни дорийцам, они обладали не только сильной пехотой, но и прекрасной кавалерией, костяк которой составляли тяжеловооруженные всадники.

В состоявшемся у Истрии в 339 г. до н. э. сражении скифы были наголову разбиты, царь Атей погиб. А было ему тогда, как утверждает предание, 90 лет.

Македонцы захватили огромную добычу и множество пленников, но долго радоваться им не пришлось: на обратном пути их войско было разбито все теми же трибалами, царь Филипп был тяжело ранен, а вся добыча перешла к победителям.

* * *

Второй скифско-македонский конфликт произошел при сыне Филиппа – великом и победоносном Александре Македонском (356–323 гг. до н. э.), создателе мировой державы.

Разгромив в нескольких сражениях персидского царя Дария, сам Александр не двинулся на Скифию, а продолжил завоевания в восточном направлении. Своим наместником во Фракии он оставил одного из своих полководцев – Запириона.

Запирион же рассудил, что, если он в отсутствие повелителя не совершит ничего выдающегося, Александр будет им очень недоволен. И в 331 г. до н. э. он отправился с 30-тысячным войском на скифов.

Можно предположить, что в начавшейся войне скифы сразу прибегли к своей испытанной тактике: отступали, не ввязываясь в большие сражения. Тогда Запирион, в поисках славы, осадил Ольвию, не считаясь с тем, что это независимый греческий полис, а в войске царя Александра сражается очень много греков.

Осада не удалась, не удалось и вернуться во Фракию. На обратном пути Запирион был окружен скифами и погиб вместе со всей своей армией. Александр, узнав о произошедшем, объявил в войске трехдневный траур. Но, как сообщают античные историки, сам при этом не очень огорчился: в тот же день он получил известия о гибели двух враждебных ему царей, и это умалило боль от утраты. К тому же кто-то из придворных высказал мнение, что Запирион понес кару богов за то, что напал на ни в чем не повинный перед македонцами народ, и Александр, судя по всему, не смог с ним не согласиться.

* * *

Представляет интерес, какое значение имели эти события для Ольвии. В начале осады в городе не было единодушия: должники, бедняки, рабы и прочие ущемленные и неполноправные были настроены резко против состоятельных и властных слоев и противились чрезвычайным мерам по защите полиса. И тогда в экстренном порядке были срезаны долги, освобождены рабы, наделены гражданскими правами иностранцы.

После успешной обороны и снятия осады в городе установились еще более демократические порядки, одно из свидетельств тому – установление культа олицетворенного Демоса.

Глава 10. Натиск сарматов

Относительную стабильность в регионе в середине III в. до н. э. разрушили сарматы (они же савроматы). Такие же, как скифы, кочевые пастухи-всадники на быстрых конях, отличные стрелки из лука, наводящие ужас в бою. Выносливые, неприхотливые, не имеющие домов – живущие в обитых войлоком, запряженных волами кибитках.

Пожалуй, еще более воинственные, чем скифы. Порядочная сарматская девушка не выходила замуж, не убив хотя бы одного врага. Можно себе представить, каких новых сарматов воспитывали такие матери. Не их ли образами было навеяно предание об амазонках, обитавших, по сведениям Геродота, где-то на Северном Кавказе, как раз по соседству с сарматами?

В захоронениях детей даже самого малого возраста археологи находят оружие. У Страбона читаем: «Юношей приучают ездить верхом с самого раннего возраста, а хождение пешком считается достойным презрения». Вот что сообщает нам Аммиан Марцеллин: «Почти все аланы (читай – сарматы. – А. Д.) высоки ростом и красивы видом; свирепостью своих взглядов они внушают страх… У них считается счастливым тот, кто испускает дух в сражении. Они находят удовольствие в войне и опасности».

На вооружении у сарматов, помимо луков, были арканы, пращи, железные мечи – намного длиннее скифских акенаков, до 130 см. Реже – легкие копья, дротики, боевые топоры. Защитой им служили шлемы и латы из сыромятной бычьей кожи и плетеные щиты. Сражаться могли не только верхом, но и спешиваясь.

В III в. до н. э., когда сарматские племена дошли до Северного Причерноморья и стали тесно соприкасаться с греками и народами Северного Кавказа, они вооружились тяжелыми длинными копьями и еще более длинными, чем прежде, мечами: «огромных размеров, так что держать их приходилось двумя руками» (Страбон). Перенятыми у скифов чешуйчатыми доспехами из железных пластин сарматы стали защищать не только себя, но и своих коней. Конечно, такое могли себе позволить немногие, да и немногие могли усидеть в седле, имея на себе такую тяжесть. Ведь эти подобные средневековым рыцарям тяжеловооруженные кавалеристы, в отличие от тех, не знали стремян. Атаке этих монстров, собранных в единых кулак, противостоять было почти невозможно. Только во II в. н. э. появилось достаточно эффективное оружие против них: усиленный гуннский лук, пробивающий сарматскую броню.

Этническое ядро сарматов сформировалось в степях между Волгой и Уралом, они, как и скифы, были изначально народом иранского корня, наследниками ранних индоевропейских культур (ямных, катакомбных и других). Но в своих кочевьях они регулярно заходили в Среднюю Азию, на Алтай и Памир (частично оседая там). Поэтому их антропологический тип, изначально брахицефальный (кругологоловый) европеоидный – схожий со славянским, дополнялся монголоидными вкраплениями. Но в целом это были типичные европеоиды. Так что, если при слове «кочевник» нашему внутреннему оку обычно предстает хитровато-хищный прищур и без того раскосых глаз, это не сарматы и не скифы, это представление, унаследованное от более поздних времен.

В восточном направлении группы сарматов добрались в конце концов до тихоокеанского побережья, а на западном в эпоху Великого переселения народов под собирательным именем аланов их заносило аж в Испанию и на Британские острова, даже в Северную Африку, где вандальские короли отвели им землю для поселения близ Карфагена. Личная стража римского императора Грациана (правил в 375–383 гг. н. э.) целиком состояла из аланов, и сам он любил щеголять в аланском наряде (длиннополом лосиновом или суконном кафтане, называемом «курта», штанах «саравара», скифского типа сапогах и островерхой войлочной шапке-башлыке).

Занятие земледелием претило большинству сарматов не меньше, чем пешая ходьба. Но на периферии их мира, как и скифского, возникали сообщества, смешанные с местными земледельческими племенами.

У сарматов были вожди и цари, возможно наследственные, но главенствующую роль играла военная демократия. «Все они благородного происхождения… Вождями выбирают тех, кто прославил себя в сражениях» (Аммиан Марцеллин).

Классовое расслоение было налицо: при раскопках одних сарматских могил не находят практически ничего, в других, капитально устроенных, – множество золотых украшений и завезенных из дальних стран вещей.

О религии сарматов сведений дошло мало. Известно, что служительницами ее часто становились женщины. Сарматы поклонялись солнцу и огню – подобно персам, у которых на основе этих культов возник зороастризм – просматриваются их общие арийские корни. В первые века нашей эры зороастризм получил распространение и у сарматов, преимущественно у аланов. Как и скифы, сарматы важное значение придавали гаданию по прутьям. И так же как скифы, они поклонялись воткнутому в землю мечу, видя в нем своего бога войны.

Несомненно, какое-то религиозное значение имел обычай искусственной деформации черепов – вытягивание их вверх, для чего голову мальчика еще в младенчестве стягивали тугой повязкой. В поздние времена этой операции подвергалось до 70 % маленьких сарматов.

* * *

Сарматская народность состояла из многих племенных групп, часто враждовавших между собой и стремившихся потеснить одна другую на степных просторах. Их условные границы постоянно менялись, тем более что с востока напирали не менее беспокойные сообщества. В результате в середине III в. до н. э. несколько сарматских племенных объединений пошло в наступление на Скифию. Из тех, кого можно более-менее достоверно идентифицировать и локализовать их расселение, выделяют языгов и роксоланов (при этом надо помнить, что проблема настолько сложна, что некоторые исследователи, например, сомневаются в сарматской принадлежности роксоланов, но для взаимоотношений самих кочевников это, возможно, мало что значило: для сармата хороший роксолан был лучше плохого сармата). Языги продвинулись по Великой степи к западу от Днепра, роксоланы занимали нижнее Левобережье Днепра, северный берег Азовского моря и надвигались на Северный Кавказ.

У скифов в то время, похоже, опять была полоса разобщенности, и их племенная знать вступала в переговоры с сарматскими вождями, устанавливала с ними отношения, не согласуясь с другими племенами и царским двором. Впрочем, то же можно сказать и о сарматах.

Существует гипотеза, что место «царских скифов» с этого времени заступили «царские сарматы», став ведущей силой в Скифском царстве, а их предводители обосновались на царском престоле. Нужно только иметь в виду, что это гипотеза польских историков, у которых есть основания сарматам симпатизировать: поляки исстари считают, что сарматы приняли деятельное участие в этногенезе их народа, став родоначальниками благородных панов-шляхтичей. Сарматами поляков нередко называли русские публицисты патриотического направления XIX в., но без чувства симпатии.

До нас дошло описание того, как проходило сарматское нашествие. Правда, можно усомниться в степени его соответствия подлинным реалиям: это фрагмент из сочинения греческого писателя-сатирика Лукиана Самосатского, жившего много позже событий. Остается надеяться, что он использовал какое-то достаточно достоверное свидетельство. На худой конец, даже если он руководствовался только устными преданиями, в основе которых – долетевшие из далекой Скифии слухи, то и в этом случае в рассказе может быть зерно истины. Объектом нападения в приводимом фрагменте были скифы.

«Пришли на нашу землю савроматы в числе десяти тысяч всадников, пеших же, говорили, пришло в три раза больше. Так как они напали на людей, не ожидавших их прихода, то и обратили всех в бегство, что обыкновенно бывает в таких случаях; многих из способных носить оружие они убили, других увели живьем, кроме тех, которые успели переплыть на другой берег реки, где у нас находилась половина кочевья и часть повозок. В тот раз наши начальники решили, не знаю по какой причине, расположиться на обоих берегах Танаиса. Тотчас же савроматы начали сгонять добычу, собирать толпой пленных, грабить шатры, овладели большим числом повозок со всеми, кто в них находился, и на наших глазах насиловали наших наложниц и жен. Мы были удручены этим событием».

Остановимся на интересной детали: пеших в три раза больше, чем всадников. Но ведь сарматы хоть и умели воевать, спешившись, но передвигались они исключительно верхом. Можно предположить, что речь идет о выходцах из лесостепей и лесной полосы, составлявших земледельческую периферию скифского и сарматского мира. Историк-евразиец Георгий Вернадский приводит немало доводов в пользу того, что сарматам постоянно сопутствовали, среди прочих, некоторые племена славян или по крайней мере их отряды. Так было, вероятно, и при нападении на Скифию, и в позднейших походах, когда сарматы присоединились к гуннам в их нашествиях на Кавказ и Европу; и в еще более поздних, когда они под именем аланов продолжали самостоятельно терроризировать европейские народы.

Как бы там ни было, скифы были вытеснены с большинства своих земель. Часть их погибла в боях, часть ушла в низовья Дуная, где на территории Добруджи существовала еще некоторое время Малая Скифия. Но большинство уцелевших скифов сосредоточилось в степной части Крыма и близлежащих степных районах, в том числе в Нижнем Поднепровье. Их столица на берегу Днепра пришла в полное запустение. Великая Скифия стала Великой Сарматией.

Глава 11. Период Позднескифского царства