Ничей

– Да, спецсвязь у меня пока не отключили.

– Скажите еще…

Вопросы посыпались градом. Естественно, я мигом понял, что ни о каком интервью, даже сверхкоротком, речи быть не может. Верховный счетовод и в лучшие-то годы виртуозно ускользал от контактов. Его до дверей могут не довести, живьем порвут на куски, подумал я. Пафосный пресс-секретарь уже поглядывал на часы, намереваясь закругляться. Как и положено, брифинг получился быстрым, но веселым. Телевизионщики вострили свои звуковые удочки, готовясь на бегу перехватить Корнея Леонидовича, чтобы задать ему дополнительные, еще более эксклюзивные вопросы. И я без малейших терзаний проигнорировал изначально дурацкое задание Нонны.

– Мудрин это голова. Его и на Западе везде хорошо знают и уважают, и вообще, он человек в высшей степени авторитетный. Из ближнего круга! – особо подчеркнул Всеволод Георгиевич. – Мудрин никогда просто так ничего не говорит.

По прибытии в редакцию «Вестника» я подробнейшим образом доложил Нонне и шефу про увиденное и услышанное мною. Завязался беглый обмен мнениями.

– Всеволод Георгиевич, но это он всё-таки о президенте сказал, – с элементом священного ужаса возразила Нонна.

– Президент у нас, конечно, очень большой начальник, но ты же сама понимаешь, с кем Корней Леонидович дружит, – подмигнул шеф.

Все помолчали, тем самым как бы подтверждая, что подобные имена всуе не произносятся.

– Счетоводы сегодня – элита всего чиновничества, – развивал свою мысль шеф, прохаживаясь вперед-назад по кабинету. – При формальном равенстве статусов это министерство всегда самое главное. Здесь финансовые потоки, а значит, реальная власть. Куда губернаторы с протянутой рукой ездят? Куда мэры идут и кланяются? Кто распределяет, тот и музыку заказывает. Не мы такие, жизнь такая.

В разгар лекции, слышанной мной уже не впервые, я кашлянул.

– Что всё-таки с обложкой будем делать?

Шеф остановился.

– Снова на тебя вся надежда, – порадовал он меня. – Звони завтра в пресс-службу на Шаболовку, напоминай им про интервью. Проси, умоляй. Но смотри не пережми, чтобы на нас не обиделись! Помни, он не просто партнер, здесь еще отношения с учредителями.

Продолжать Всеволод Георгиевич не стал. Видимо, и так сообщил нам более чем достаточно. Нонне в очередной раз не понравилось, что я обратился за указаниями через ее голову, но она смолчала. Шеф распрощался с нами, и вслед за ним начался исход остальных сотрудников.

Меня по месту жительства никто не ждал, и я соответственно никуда не торопился. Обходя офис, я автоматически заглянул на кухню и обнаружил там Полину. Грациозная заведующая отделом подписки гоняла чаи наедине с собой.

– Присоединяйся, пирожным эклер угощу, – предложила она.

– Почему домой не идешь? – спросил я.

– Некогда, завал полнейший.

– Тебе же еще в Химки ехать на электричке.

– Молчи, не напоминай. Опять чужие косяки исправляю, – раздраженно сообщила она. – В отделе два человека, включая меня, а новых не берут.

– Экономия. Один кризис пережили, бодро готовимся ко второму, – прокомментировал я.

– Подписка падает, – мрачно подтвердила она.

– Сильно?

– Не скажу. Коммерческая тайна.

– Устала ты, красавица.

– Уже выходных жду, – созналась Полина.

– А на выходных что? Или кто? Идеальный мужчина?

Заведующая не приняла иронического тона.

– Откуда он возьмется?

В ее голосе теперь сквозила обреченность.

– Но идеал есть? – попробовал выяснить я, вспомнив диалог Полины с Тимофеем.

– Есть, конечно.

– Материально обеспеченный?

– Ну, не только. Хотя это важно. Квартира, машина обязательно должны быть. Но лично для меня и внешность имеет значение, и душевные качества, – разложила всё по полочкам Полина.

Перечисляя характерные черты идеала, она чуть воодушевилась.

– Ладно, хватит лясы точить. Пойду, еще поработаю, – и Полина ловко выскользнула из кухни, разминувшись с оператором Бакаевым.

Бакаев был в ветровке и с рюкзаком за спиной, готовый к отбытию.

– Пирожными кормила, как Эрика? – ухмыльнулся он.

– Скромное товарищеское застолье, – отшутился я.

– Под тебя, значит, клинья подбивает, – уверенно продолжал Бакаев. – Тридцать лет скоро стукнет, а замужем не была ни разу. Проблема!

– На что я ей? У меня ни кола, ни двора. Гастарбайтер.

– Э-э, ты не прав. Они всех рассматривают, никого заранее не отметают. Я же говорю, хищницы! – оптом заклеймил он всю прекрасную половину человечества.

– Потрясения-то будут? – увел я его в сторону от неисчерпаемой темы.

– Какие потрясения?

– Политические, естественно.

– Обязательно будут, – сказал Бакаев. – Еще пожалеем о стабильности.

– Но ты меры принимаешь?

– А то! В субботу на рынок поеду, затарюсь по полной программе. Соленья у меня в подвале уже есть, прикуплю гречки и тушенки.

Нику я поджидал возле единственного выхода с «Алексеевской», прямо перед эскалатором. Движущаяся лестница вознесла ее точно в мои объятия. Я зарылся носом в волосы блондинки, которые сладко пахли гелем или, может быть, шампунем.

– Щекотно! – засмеялась она.