Последний из Первых Миров – На Границе Эпох

– Интересная у вас компания. Мы рады, что встретили вас. И я рад, что встретил тебя. – все с той же улыбкой говорил я, глядя ей прямо в глаза. Но уже после этого, невероятно удачного, как казалось на первый взгляд, хода, храбрость меня покинула безвозвратно.

Милора еще гуще покраснела, избегая моего взгляда. Слишком она была милой. О да, это вдруг вскружило мне голову. На секунду, я даже забыл, о чем я думал совсем недавно. Я ждал, пока она сама скажет мне что?нибудь. Хоть что.

– А я рада…что встретила тебя. – сказала она.

Но я ждал не этого, хотя и ждал зря. Она бы не сказала этого сейчас. Не при всех. И да, это касалось не любви. Вернее, не той любви, которая возникает между едва знакомыми, пусть и сильно понравившимися друг другу, мужчиной и девушкой. Это касалось чего?то большего, о чем я, конечно, пока сказать не мог.

До вечера наши приключения все продолжались. Было еще довольно рано, когда мы отправились развлекаться, но делали мы это невероятно долго. Все преследовавшие нас тогда мысли быстро ушли, и мы этому были только рады. Но Френтос к нам так и не возвращался. Как мы тогда же и узнали, он, почему?то вернулся в Пирамиду, и задержался там. И сейчас я мог поблагодарить его как раз за то, что он нас вдруг оставил. Без него мне могло быть проще разобраться в том, в чем разобраться я хотел. В чем я только и убеждался все то время, пока мы развлекались.

Ходили мы и в цирк, и на представления в парк, да и в самом парке во многие веселые места. Все это время мы говорили, шутили и смеялись. Но я чувствовал себя идиотом. Я снова почти ничего не говорил Милоре. Я все ждал, когда нам, наконец, удастся уединиться. Так, чтобы никто нас не достал. Я должен был придумать способ.

– Картинная галерея? Танцора понесло в бордель, не иначе. – удивились мы внезапному предложению Филони, пусть и за нас всех слово сказал именно Тиадрам.

– Разве я не похожа на деятеля искусства? – хихикнула Филони.

– О, я знаю, там есть твоя картина.

– Ты художница? – удивился Таргот.

– Нет, ее там просто нарисовали. Называется картина – "День в деревне".

– Причем тут она?

– Ха?ха, Тиадрам. Браво! – похлопала в ладоши от шутки товарища она.

– Просто там такая смешная свинья была…– посмеялся уже сам Тиадрам.

– В нос получишь, шутник. – почти повисла на его шее рукой Кайла.

– Не беспокойся, я сама этим как?нибудь займусь. – усмехнулась Филони.

Внутри, еще лицезря не совсем понятные мне творения все того же не совсем понятного искусства, я попросил Тиадрама и Таргота отойти со мной в другую комнату, потому как настроен я был уже почти что решительно, но делать задуманное в одиночку все равно было уж слишком тяжело и страшно. Пора было, будто это было так задумано, увести Милору туда, где нас не услышат. Пора было поставить точку в нашем молчании, и наконец узнать правду.

– В чем дело, Соккон? – спросил улыбающийся уже почти весь день Таргот.

– У меня есть хороший спор на полтос рен. – сказал я, продолжая немного дрожать.

– У?у?у?у?у. То, что надо! – радостно потер руки Тиадрам.

– А надо всего?то взять свою спутницу, и уже с ней пройти в парк и там, барабанная дробь, признаться ей в любви. – использовав всю наработанную мной за "долгие" годы харизму, засмеялся я, пусть и старался не показывать, насколько я тогда был взволнован. А волновался я просто чудовищно, как никогда раньше. Я не знал, что могло случиться, если бы я ошибся…

Тиадрам сразу успокоился и, после некоторой паузы, вздохнул. Такой ход был ему немного тяжеловат.

– Интересно. Я принимаю спор! – хлопнул в ладоши, от чего окружающие нас посетители едва не подпрыгнули до потолка, и растер их, Таргот.

– Ладно, ладно. Я тоже с вами. Давно уже пора, мне кажется. У меня для нее уже кровать дома застелена! – улыбаясь, крикнул Тиадрам, снова вынудив посетителей чуть отступить.

Но только мы вернулись к своим дамам, как уже готовящийся через дрожь смех ушел обратно за дверь, из?за которой мы вышли, оставив нас без себя. Таргот подошел к Филони, взял ее за руку, а потом сказал те самые слова, от которых, с его бесподобной улыбкой, можно было потерять и дар речи. Но Филони не молчала, и тут уже дар речи потеряли мы. Она сказала ему примерно то же самое, что и он сказал ей. Он никуда не ушел, а сделал это прямо на месте. Признался в любви. Даже если ранее я думал, что они с Филони так…просто играются. Было ясно сразу – Тиадрам сделает то же самое. Мне это было совсем не на руку. Я не собирался признаваться Милоре в любви, как бы я этого не хотел. Я быстро оказался возле нее, ласково взяв ее за правое плечо. Она испуганно обернулась, и я тихо шепнул ей, что нам нужно незаметно товарищей покинуть.

– Давай прогуляемся, Милора. Я ведь вижу, что ты тоже хочешь со мной о чем?то поговорить. – прошептал я, стараясь сохранять не столь жуткую, какой она была на самом деле, улыбку.

Она не сопротивлялась, и мирно последовала за мной на выход из галереи. Тиадрам, когда мы выходили, уже успел оказаться возле Кайлы, однако также решил не признаваться ей во всем на месте. Как бы сказал сейчас Френтос, «Зассал, неудачник!». Но в нашем споре такого условия, как признание на месте, к слову, не было. Да и делать это все должны были только для галочки. Не знаю даже, правда ли Тиадрам влюбился в Кайлу, и наоборот. По поводу Таргота сомневаюсь еще больше. Это же Таргот. Какая девушка, узнав Таргота поближе, не захотела бы стать его собственностью во всем и навсегда? Даже и не знаю. Глупая, наверное. Да и глупой надо быть, чтобы думать, что Таргот будет для нее постоянен. Ей пришлось бы тесниться в постели сразу с ним, его гордостью, ответственностью, и горой лишних дел. Наших общих дел. И, конечно, с нами с Френтосом вместе. Но сейчас не об этом – не о них.

Мы с Милорой быстро дошли до парка, причем весь путь держа напряженное молчание. Я знал, почему она молчала. Это сводило с ума. Когда же мы, наконец, дошли до самого подходящего, как мне казалось, места, я быстро повернулся в ее сторону. Она казалась немного напуганной, а от моего взгляда краснела все больше и больше. Я знал – это не стеснение. Она волновалась. Как и я. Очень, и очень сильно. Каждая секунда причиняла какую?то ноющую боль, будто уже давно мной забытую. Такова была цена такого ожидания.

Еще какое?то время я молча всматривался в нее, стараясь получше разобрать ее черты. Но это просто не могло продлиться долго. Насмотревшись, я наконец решился сделать то, что сделать был должен не только для себя, но и для нас обоих. Таков был предел моих мечтаний. Я уже не мог сдержать слез. Я крепко обнял ее, ведь уже не мог ошибиться. Сердце не обманешь.

Поначалу, она лишь тихо всхлипнула. Как и я сам, она не понимала, зачем я это делаю. Но так могло показаться лишь со стороны. Уже через пару секунд, она тоже заплакала. Ее маленькие нежные ручки обвели мою талию, крепко взяв ее в объятия. Я гладил ее волосы. Я знал – она все понимает. И сама уже, наверняка давно, только этого и ждала. Освещенный кристаллами Зоота, переполненными слабой внутренней силой, парк выглядел в это время просто невероятно. Небольшой водопад, возле которого мы тогда и остановились, прекрасно освежал воздух, делая его более приятным даже для дыхания. Его мы тогда едва собирали носом. Еще с минуту мы стояли в том самом положении, ласково и с любовью обнимая, и гладя друг друга. Я слышал ее дыхание, чувствовал каждый удар наших сердец. Они бились быстро, бились в унисон. Нам уже было плевать на все, что могло бы нам тогда попытаться помешать. Единственное, что было для нас важно – простая мысль, затмевавшая теперь собой любую реальность. Мы снова вместе. Снова.

– Не бойся, сестренка. Я больше не оставлю тебя одну. – шептал ей я.

Даже не помню, сколько времени мы там простояли, но мы точно никогда не будем об этом жалеть. Не о такой ли встрече спустя столько лет разлуки мы мечтали? Нет, это было именно оно. Я знал это, будто все наши чувства вдруг слились воедино. Она была счастлива, и я был счастлив. Теперь мы могли обо всем рассказать друг другу, как делали это еще давным?давно, когда были все вместе, со всей нашей семьей. До пожара, что был в имении наших родителей – в бывшей Кацере. До того, как мы с братьями потеряли свою младшую сестру. Прелестную сестру, которую мы так любили. Я знал, что мы не могли ее так просто потерять. Я верил в это. И вот, она вновь стоит передо мной. Совсем другая внешне, даже с другим голосом. Но все такая же внутри. Все та же милая, любимая младшая сестра.

Уже наконец придя в себя, мы принялись долго беседовать, и ведать друг другу обо всем, что мы пропустили за время разлуки. Она улыбалась, часто смеясь над моими рассказами. О том, как однажды великий королевский шпион Кенн Гедыр лег у нас перед домом в грязь, и просил денег на выпивку. Над тем, как Френтос искусно вытаскивал из рыболовной сети неумелого рыбака, и над тем, как мы с Тарготом вытаскивали оттуда их обоих. Переживала за нас, когда я рассказывал, как мы тяжело сражались с Самумом, как встречали рассвет в лесу Ренбира. Я ведал ей все. Даже то, что мы с Тарготом, Френтосом и Кайлой так старались скрывать до появления Серпиона. Но и она рассказывала мне обо всем – о том, чем она занималась все это время, как Филони подобрала ее в развалинах, и выходила бедняжку, став ее новой старшей сестрой. Рассказывала, как каждый день думала о нас троих. Как скучала.

Не заметили мы, как на улице сильно потемнело. У нас было еще много всего, что мы хотели бы друг другу поведать, но нам нужно было найти других. Мы слишком увлеклись. Хотя для такой встречи это явно и не было слишком.

– Как думаешь, зачем Френтос остался в Пирамиде? – спросила меня Лилика (настоящее имя Милоры. Лилика Кацера).

– Тут, должно быть, не зачем, а почему. И я тоже не представляю, почему. – честно признался, что совсем не понял действий Френтоса, я.

Не стоило даже говорить Лилике о том, что Френтос может в любой момент вернуться и присоединиться к нам. Конечно, я не имел ничего против этого, но знал, что Лилика боится его, и если он вдруг узнает, что это она, все может закончиться весьма дурно. Френтос и Лилика никогда не ладили, а вот я с Лиликой – уже совсем другое дело. Поэтому мы часто конфликтовали с Френтосом, и лишь после одного случая, когда в наш конфликт вмешался захвативший надо мной контроль Россе, Френтос наконец перестал доставать Лилику. Конечно, тогда все были в ужасе, и Френтос был серьезно ранен – нам еще повезло, что на помощь вовремя пришел Таргот.

В галерее уже никого не было. Тем не менее, Таргот раньше предлагал нам сходить в еще одно интересное место, и до него мы добрались когда уже было совсем темно, хотя солнце продолжало едва одаривать своим светом крыши наиболее высоких Ренбирских домов – особенно Пирамиду. На нужном месте тоже никого уже не оказалось. Решено было ночью по улочкам, среди уже немного угомонившихся гостей города, не блуждать. Но оказалось также, что Лилика очень боится темноты, поэтому мы, по ее просьбе, поспешили к ней домой. Освещал нам путь я своим окто. Раньше, на самом деле, у нее такой фобии не было. Скорее всего, сказалось проведенное в подвале имения во время пожара, время. На самом деле, ей невероятно повезло, ведь Красное Пламя не жалело ничего. Жгло все дотла.

Я попросил Лилику зайти домой, и приготовить чаю. Я не говорил, почему. Думаю, ей не стоило тогда этого знать. У дороги, в небольшом одноэтажном домике, она и жила, и это был уже почти центр города, недалеко от площади. Тем не менее, людей здесь было тогда совсем немного. Большинство наверняка уже успело разойтись по домам, а гости – по гостиницам.

Как только она прикрыла за собой дверь, я пошел в сторону ближайшей скамейки. Они стояли здесь вдоль множества почти одинаковых, приятных на вид и без украшений с праздника, одноэтажных домов. Также, рядом с ними росли между камнями брущадки большие, также красиво украшенные, лиственные деревья. Лишь метрах в двадцати от нас на такой обыкновенной деревянной скамейке сидел один единственный на почти всю улицу человек. Остальные люди, некоторые еще тихо пошатывающиеся на ходу, проходили по дороге мимо.

– О нет. Меня заметили. – насмешливо проговорил Кози, когда я подошел к его скамейке.

– Сколько уже времени ты за нами следишь? – решил я сразу показать, насколько я ему не доверяю.

– С того самого момента, как вы покинули Ренбирскую Галерею. – сразу слишком легко признался он.

– Зачем тебе это?

– Потому, что я не хочу, чтобы с Лиликой что?то случилось. – снова удивил меня он.

– Лиликой?..Ты знаешь, кто она?

– Конечно, Филони хорошо ее замаскировала. Но все мы, Герои Шеагральминни, знаем, кто она такая. Настоящая сестра Филони, Термисорра, была убита Графом Думой. И уже после бунта в Шеагральминни. Филони пыталась заполнить образовавшуюся у нее в сердце пустоту девочкой, которую она вытащила из-под обломков сгоревшего имения Кацер. Лилику Кацеру. Она сказала ей, что ее братья умерли, и забрала ее с собой в Ренбир, чтобы она начала здесь новую жизнь.

– Но мы выжили.

– Они обе узнали об этом лишь через год. Все то время она жила так, как хотела. Филони стала для нее уже даже не сестрой, а, скорее, заботливой матерью.

– И все это время ты за ней следил?