Обратная сторона Юпитера

Обратная сторона Юпитера
Алексей Анатольевич Рожков

Коренное население Юпитера в результате безжалостных экспериментов с боевым вирусом оказалось навеки заключённым в виртуальных тюрьмах-капсулах и существует за счёт добровольного майнинга собственного мозга. Власть на планете захвачена Операторами насекомых Империи Дженптура и бессмертным бестелесным Ча. И только он, Избранный, ментальный мастер чёрного уровня, смог противопоставить Империям Тьмы силу правды Сопротивления. Он – последняя надежда юпитерианцев в войне, в которой нет победивших и проигравших, потому что поле битвы – души пленников колец Юпитера. Только Очищенный сможет бросить вызов Операторам и вступит в Последний бой с самим Великим Образом Ча, вмещающем в себе тысячи генетических цепочек генномодифицированных инсектов. Его имя – Арес, и после путешествия по городу Мёртвых он готов к финальной битве…

Алексей Рожков

Обратная сторона Юпитера

Всем безвременно погибшим

на пути к свободе и счастью

посвящается….

Три пути ведут к знанию:

путь размышления —

это путь самый благородный,

путь подражания – это путь самый лёгкий

и путь опыта – это путь самый горький.

Предисловие

Это был обычный день 5121-го арканта, какой бывает только в жаркий сезон падающих звёзд кольца на Юпитере, всего в четырёхстах тысячах квадрантов от антитентуры Земли. День, когда ты открываешь глаза, а вокруг только то, что доставляет удовольствие и нет ни одной беспокоящей вещи. Ни одного облачка на фиолетовом небе, в котором переливаются всеми цветами радуги ко?льца-спутники, и искрятся газовые сияния. Весь мир полностью состоит только из желания сделать тебе что-нибудь приятное. Стоит закрыть глаза, и ты погружаешься в сладкую негу течения по реке своих желаний и мыслей. Есть лишь одна проблема – выдумать, какую же эйфорию ты получишь именно сегодня. Это точно должен быть острый коктейль из терпкого блаженства и сладкого наслаждения. Надо смешать тактильными ощущениями тёплое юпитерианское солнце, шум спокойного мёртвого моря и красоту илонианских островов. Весь этот салат необходимо жирно смазать приправой визуального восторга – мелкий песок, красно-голубая лагуна безопасного оранжевого залива, оба мягких, не обжигающих, приятных солнца, разноцветные рыбы-ихтиандры причудливых форм, прыгающие над водой.

Всё вокруг любит тебя. И два солнца, и море, и песок, и даже ихтиандры. Все они преисполнены благоденствия и хотят принести тебе только умиротворение. Эндорфины крупной затейливой земноводной стаей растекаются по твоему телу и наполняют мозг. Ощущение бесконечности, невыносимой радости бытия и вседозволенности. Чего ещё тебе хочется? Наверное, взлететь и с высоты птичьего полёта увидеть и этот прекрасный остров, и кислотные лапы юпетиреанских джунглей, и прозрачный песок. Поток ветра, покорный твоей мысли, подхватывает тебя и несёт как пушинку, аккуратно охраняя своими сильными лапами. Он поднимает тебя всё выше, а остров становится с каждым микросеком меньше и меньше, растворяясь вдали. Ты летаешь рядом с эндоморфом, парящим в азоте, поднимаешься вверх и вниз. В свободном падении ты ощущаешь полёт в безграничную бездну расслабления. Твои глаза, кожа, органы, всё поглощает удовольствие. Ты буквально пожираешь его самим собой, и оно повсюду, к чему не прикоснись, о чём не подумай, что не увидь. Всё вокруг – это светлое, фиолетовое, тёплое упоение.

Но вот ты падаешь с бескрайних высот неба на мягкий, тёплый песок, как на азотную подушку и бежишь в бескрайний океан. Температура воды чуть ниже температуры твоего тела, поэтому почти не чувствуется дискомфорта при входе в него. Ты погружаешься в фиолетовую пучину, весь без остатка, задерживаешь дыхание на сколько хочешь, ведь рыбы-ихтиандры твои братья. Ты открываешь глаза и плывёшь в тёплом оранжевом молоке верхних слоёв куда заблагорассудится, а вокруг искрятся причудливыми фантасмагоричными цветами морские плавуны всех сортов и пород. Ты пастух ихтиандровых стад. Твоё гибкое мускулистое тело свободно и грациозно скользит, разрезая водный пирог. Вода настолько прозрачная, что ты видишь в ней на несколько грандпарсов, а водный мир восхищает тебя нисколько не меньше, чем мир азотный или поверхностный. Чего ещё не хватает в этой идиллической гармонии трёх стихий?

По одному мимолётному желанию, покорные твоей мысли, из кислотных джунглей появляются две прекрасные девушки. По классике жанра одна из них – загорелая зеленокожая блондинка в микрокупальнике с тремя налитыми грудями, бездонными голубыми вертикальными глазами и манящими губами. Она стройна как лань, ноги её длинны как горизонт, а треугольные эльфийские ушки ещё только подёрнул юношеский пушок. Вторая – метис, скорее всего кьянка. У неё жгучие малиновые волосы, смуглая, синяя как архиандровый пирог кожа и кьянский упругий хвост. Красавица хлопает ресницами-крыльями на огромных чёрных глазах илианёнка Дэм Ди Ми, в каждом из которых вращаются по три зрачка.

В девушках искрится что-то неуловимо прекрасное, и нимфы-уртизанки смеясь бегут к тебе, взявшись за руки. На такую картину можно смотреть вечно. Хочется, чтобы они вдруг зациклились и бежали как в повторе стереофильма к тебе снова, и снова, и снова. Как приятно осознавать, что всё вокруг: твоё тело, этот остров, это небо, этот океан и даже эти две прекрасные девушки, всё подчинено лишь одной цели – принести тебе счастье. Собственно, это единственный смысл их короткой материализации, которой управляет твоё созидательное сознание, уверяя, что это не иллюзия, что всё здесь можно осязать.

– Привет, красавчик, – смущённо говорит зелёная блондинка, – меня зовут Ийя.

– А я – Кристин, – вторит ей более смелая смуглянка-кьянка с синей кожей.

Лицо Ийи, её манящие губы незаметно приближаются ко мне. Мы стоим друг напротив друга. Это одно из тех мгновений, которые в обычной жизни из прошлого ты бы, наверное, запомнил навсегда. Долго видеографировал, а потом вожделенно пересматривал долгими осенними вечерами, когда за окном только льёт метеоритный дождь, да сверкают голубыми огнями кварцевые поля. Возможно ты написал бы об этом стихи или песню, и пел бы её потом под динтар своим детям и внукам. Но всё это не имеет ни малейшего смысла. Потому что мир эндорфинов теперь всегда с тобой, он полностью подвластен воле твоего разума и желания.

Чего ещё не хватает для завершения идеалистической картины пластифицированного персонифицированного рая? Ну конечно. Из джунглей выходят несколько скромных стройных девушек в белых одеждах. Их кожа черна, как бериандская смола, у каждой сзади небольшой и очень привлекательных хвостик, украшенный кольцами и фенечками. Это девушки племени чаандры. Говорят, они творят своими хвостиками чудеса. Изящными шестипалыми руками с длинными, украшенными рисунками пальцами, чаандры несут корзину с экзотическими фруктами и кувшинчик юпитерианского вина. Девушки встают вокруг нашей весёлой компании и начинают прислуживать, ведь это основное назначение их вида. Они подают сладчайшие, необыкновенно сочные плоды кадо, бурнасы, абаннго и какие-то совсем экзотические дуава, пай-пай, викиры. Мы едим их, смеясь как дети. Сок струями льётся от сладких губ моих новых прекрасных подружек по их шее. Загорелые тела Ийи и Кристин вздрагивают от капель прохладного сока и девушки снова впиваются в нежные фрукты. Сладчайший нектар стекает по загорелой синей и зелёной коже, а раздвоенные, как у пушистых греев, язычки амазонок облизывают чуть приоткрытые рты. На солнце сверкают белые, ровные, словно нарисованные на рекламе юпитерианской ихтиотологии, хищные зубки.

Ийя так прекрасна, что теряется ощущение реальности. У неё правильные симметричные черты лица, чистейшая зелёная кожа, глубокие, голубые вертикальные глаза, как два дна Энтурианской впадины и фигура мраморной статуэтки времён эпохи Великого расцвета. В ней есть только застывший солнечный свет и нет ни единой червоточины. Искристый смех Ийи заставляет смеяться всё вокруг: свет, песок, летунов, море. Впрочем, и Кристин не уступает ей. Она искрится красотой. Такой же насыщенной, но всё-таки с несколько другим ароматом и оттенком, не менее сладким, но более синевато-терпким.

В такие мины, когда видишь чистых небесных перепончатых летунов, спорхнувших к тебе откуда-то свыше, ты так увлечён этим зрелищем, что ловишь себя на той мысли, что можешь смотреть на эту картину, получая эстетическое удовольствие, вечно. Девушки-чаандры в белом ловко наполняют бокалы голубым изумрудным вином, и через фужеры с волшебным напитком, искрясь, преломляются солнечные лучи, создавая небывалый фантастический световой театр. Вы видели, как на берегу мёртвого океана лучи юпитерианского солнца проходят через бокал голубого вина? Словно грозди плодов гуары пронизывают водопады света. Их вкус проникает сквозь тебя, и тут же опьянение уносит вдаль приятным водоворотом, хотя ты не успел сделать ещё ни одного глотка. При одном только взгляде сквозь чашу чувствуется лёгкое головокружение, и вязкая нега удовольствия пронизывает всё твоё тело.

– Давай ещё, красавчик! – смеясь говорит Ийя, её треугольные ушки вздрагивают от восторга, а три зелёные груди качаются словно паруса гидрокоптера.

– И я, и я…Хочу! – кричит Кристин и тянет свои синие руки с разноцветными ногтями.

Мы встаём, образуя треангулу, и я опрокидываю бокал с голубым вином прямо в их прекрасные ротики. Как два птенца-аргантуса нимфы-уртизанки сразу жадно хватают капли божественного напитка. Потом уже они вдвоём, улыбаясь, льют мне в рот искрящуюся жидкость сразу из двух бокалов. Вкус вина невозможно сравнить ни с чем. Не кислый, не сладкий, ни терпкий, не передаваемая словами. Напиток струится по моему рту в пищевод, и тепло растекается по венам. Я лечу в объятия бездны расслабления, которой нет ни конца и ни края, а чувство умиротворённости поглощает меня без остатка. Это пропасть наслаждения, достать дна которой невозможно.

«In vino veritas» – всплывает неведомая фраза в подсознании. «Истина в вине», так говорили древние существа с далёких планет. Их истина давно уже сметена песками столетий и растворилась в мироздании. А мы есть здесь и сейчас. Так и хочется крикнуть:

– Остановись мгновенье, ты прекрасно!

Чудные чернокожие женщины в белых одеяниях кладут на песок шёлковые покрывала. Сладкая волна чудодейственного зелья уносит меня и моих прекрасных наложниц в водоворот космических звёзд и галактик, летящих сквозь время и пространство к единому центру звезды удовольствия. Кристин и Ийя достойны быть запечатлёнными в творениях лучших юпитерианских художников и скульпторов. Из фигуры словно освобождены рукой гения от аракского мрамора и теперь отданы в мою полною и неразделимую власть…

*****

Возлежа на белых шёлковых полотнах, опьянённый вином, солнцем, воздухом и сладчайшими фруктами, ты чувствуешь, что близится мгновение перехода. Ты пристально смотришь в глаза наложниц и понимаешь, что они полны тайного желания, а желание самки на Юпитере в миллионы раз сильнее и опаснее желания мужской особи…

Ты пристально смотришь в глаза наложниц и понимаешь, что они полны тайного желания, а желание самки на Юпитере в миллионы раз сильнее и опаснее желания мужской особи…

Ты пристально смотришь в глаза наложниц и понимаешь, что они полны тайного желания, а желание самки на Юпитере в миллионы раз сильнее и опаснее желания мужской особи…

Стоп. Откуда это повторение, и почему нельзя времени спокойно течь дальше? Ты пристально смотришь в глаза наложниц и понимаешь, что они полны тайного желания, а желание самки на Юпитере в миллионы раз сильнее и опаснее желания мужской особи. Влечение с каждым мигом растёт, а ты словно с разбегу втыкаешься в невидимую стену времени, которая отбрасывает тебя на несколько мгновений назад снова и снова.

Что это? Cбой реальности? Искривление времени и пространства? И почему на самом интересном месте? Ты пытаешься обойти эту невидимую стену-ловушку, как маленький флай, застывший в инмаре, пробуешь изменить порядок действий. Ты уже не обращаешь внимания на Ийю и Кристин, которые по-прежнему повторяют одинаковые движения. Вот всё та же капля вина, стекающая по телу, всё тот же взгляд затянутых поволокой глаз с вертикальными зрачками, а ты ни на микропарс не можешь приблизиться к ним. Ты пытаешься заговорить с прекрасными чернокожими служанками-чаандрами в белом. Но и они остаются безмолвными, как изваяния, и только с улыбкой раболепно глядят непонимающим взглядом манекенов, как и сек назад предлагая тебе фрукты и вино.

Так. Вино. Может это скисшее вино ломает картины бытия? Может это просто пищевое отравление и его психотропный эффект, вызывающий галлюцинации, сейчас закончится? Но нет. Ийя и Кристин продолжают похотливый танец заводных игрушек с одинаковыми движениями. Девушки в белом монотонно предлагают тебе фрукты одинаковыми жестами на изящных шестипалых руках, а ты всё так же пытаешься вырваться из этого вязкого инселя, сбежать, улететь, уплыть в море. Но невидимая ловушка времени неумолима, она раз за разом отбрасывает тебя на белоснежную шёлковую простыню на песке, к зациклившимся искусственным стереокартинкам Ийи и Кристин.

После многочисленных безуспешных попыток выбраться из замкнутого круга, мир вокруг вдруг начинает трансформироваться, теряя идеальность. Сначала он осыпается небольшими пикселями, затем всё большими и большими кусками. Вот выпадает глаз у Ийи, и исчезает левая рука у Кристин. Вот экзотические фрукты на глазах портятся и превращаются в гнилое месиво, а чёрные девушки в белых одеждах становятся зыбкими облаками. Море фрагментируется на квадраты, а всё вокруг приобретает вид кадров из старого испорченного видеовизора с плохим уровнем приёма и помехами от магнитных полей и покрывается цифровой зыбью. Звуки джунглей превращаются в невыносимый скрежет, пронизывающий мозг тысячью игл.

Некогда прекрасные Ийя и Кристин окончательно перевоплотлись в бесформенное нечто, напоминающее огромных хищных мокриц-людоедов из Долины Смерти, что на обратной стороне Юпитера. Их улыбающиеся губы и алчущие рты, полные острых, расположенных в несколько рядов клыков-зубов, приоткрыты, из них капает голодная слюна. Женщины в белом трансформировались в невообразимый хоровод, образующий собой окруживший тебя вихрь, внутри которого ты один на один с двумя плотоядными монстрами, оскалившими накрашенные губы. Небо над островом чёрное, нависающее, и того и гляди из тёмных, ненавидящих облаков посыплются змеепауки, хищные черви и прочие отвратительные твари, населяющие бездны колец Юпитера.

Мёртвый океан извергает из себя громадные волны-цунами, готовые поглотить и тебя, и весь остров, и всё вокруг. Сквозь морской вал, размером со скалу, проявляются озлобленные оскалы небывалых морских тварей, порождений глубин океана, предсмертных мук и кошмарных снов. Со всех сторон начинают ползти арахниты, а в чёрном небе кружат гигантские автроны, горгульи и птеродактили. Над этим театром смерти и ужаса беспрестанно гудит, пронизывая всё тело, низкий призывный звук мааруховой трубы последнего замкнутого круга. Он сзывает всех тварей преисподней, из самых далёких глубин ада и подсознания на пир. В невообразимых муках души и тела непереносимой болью взрываются барабанные перепонки. Они растекаются тысячью канонад по угасающему мозгу, и из твоих ушей, рта, глаз начинает струится тёплая, гнилая, чёрная кровь…

Разум покидает тебя. Перед тем как он навеки окажется скованным в застенках расщепленного сознания, не выдержавшего полной бесконечного ужаса пытки, вдруг, в полной темноте глубин мироздания, возникает единственная, горящая голубыми каплями крови надпись: «Urro». Мир и всё пространство вокруг тебя мгновенно схлопываются в одну светящуюся точку. Как будто выключили старый монитор видеографа. Ты летишь во всепоглощающее ничто, а весь твой мир, всё, что ты до этого момента чувствовал, знал, ощущал, понимал, всё это с невообразимой скоростью засасывается в светлое пятно пространственной воронки. И вот, от тебя ничего не остаётся. Ты полностью дематериализован. Водоворот затянул мозг, все органы, все члены твоего тела, все твои мысли. Всё, до самого последнего нервного окончания и атома, всё поглотило чёрное ничто. От твоего огромного мира осталась только крохотная светящаяся точка на пустом экране…

Глава

I

На самом деле, жизнь проста,

но мы настойчиво её усложняем.

Пробуждение из тёмного небытия было очень болезненным. Всё тело пронизывали миллионы бесконечно острых игл. Каждая молекула, каждое нервное окончание испускали импульсы боли. Голова раскалывалась так, что казалось будто ещё мгновение и она взорвётся, как спелый зурбаг после удара квантового молотка. Слабость была как при температуре +100 гранул, а во рту пылала неописуемая горечь. Невозможно было пошевелить ни одним мускулом, совершить даже микроскопическое движение, сто крат увеличивающее всепоглощающее страдание в теле. В горле стояла невообразимая тошнота, безумно хотелось блевать, но твёрдый комок закрыл для этого всякую возможность. Вообще состояние очень напоминало мучительное отхождение в подземный мир Маабдуха, когда невозможно издать звук, раскрыть рот или двинуть языком, а все органы чувств словно огрубели от мучений. С трудом разрывая слипшиеся, иссохшие губы, Арес изрыгнул из себя еле слышимое:

– Обезболивающие…

Что-то скрежетнуло, тихо зажужжали сервопривода. Он почувствовал укол в обе руки и тут же по венам побежала спасительная жидкость искусственной анестезии, скрывающей ширмой уносящуюся в даль боль и тревогу. Наконец возникло ощущение, что по артериям во все уголки страдающего тела волшебным эликсиром растекается волна спасения. Она холодной благословенной влагой обдаёт мозг, разгорячённый смертельным спазмом, который постепенно умиротворяется. Проблемы отступают всё дальше, дальше, и Арес проваливается в бездонную пропасть всё забывающего сна-забвения. Неизвестно сколько секов, мин, милиарсов, дней, дэк или аркантов он находился в коме, в ничего не ощущаемом ничто. Там не было чувств и мыслей. Молодой юпитерианец как будто вознёсся над своим полным боли телом и порхал над ним, окончательно забывшись, поглощённый волной белого света, растворившей в себе всю его сущность…

– Кольца Юпитера! Вот ведь Дженптурское дерьмо!

Это была первая осознанная мысль, ненавидящая четырёхглазых детей Востока Юпитера, возникшая после его повторного воскрешения. Опять виртуальный ковчег-капсула сбойнул. Вот недаром народная юпитерианская мудрость гласит: «Скупой умирает дважды». Но он, конечно, не ожидал, что платить придётся именно такой ценой. Купившись на блестящий фантик и умеренную цену имперских криптокредиток, Арес приобрёл себе персональный мини-ад, вместо бесконечного вселенского счастья. Но конкретно такого раньше ещё никогда не было. Ладно сюжет прервался, но откуда взялись эти кошмары? И откуда боль, рождённая маабдуховым Дженптурским аппаратом?