Телия

Левой рукой полузмей, получеловек ударил мне в грудь- обстановка тут же поменялась. Вместо улицы и леса за моей спиной было незримое черное помещение, где порхал синий клубок дыма, словно ночные облака, скрывающий лик Луны, однако светила тьмы не проглядывался за паром. На полу хаотично летали полоски падающих звезд, оставляющие после себя яркие полосы, расчерчивающие холст ночного небосклона. Впереди в том же положении стояло неизвестное мне чудище. Оно убрало руку с плеча, не опуская устрашающего безглазого взгляда. На его лоб спали с несколько локон черных волос, но тот даже не шелохнулся.

–Ты болен, Аб,– непонятно как, но чудовище могло разговаривать хриплым, тихим, как журчание ручейка среди шума деревни, голосом,– Твоя болезнь привлекла внимание Всевышних. Скоро начнется суд, где решится твоя судьба. Не делай глупостей. Не пытайся изменить судьбы.

Я ничего не мог ответить, так как мозг еще не принял быстрой смены локация, и стоял, как столб, мешающий прохожим идти в своем умеренном шаге. Безликий принял мое молчание, как согласие, и убрал свой пронзительный, режущий взгляд, отвернувшись.

–Жди,– с этими словами человекоподобный змей ушел в туман и превратился в одну из летающих комет, отдавшись встречному потоку.

Здесь было прохладно. Я осмотрел себя и вместо жирного тела Лимфембера ощутил человеческий облик Аба. Подняв взгляд, я увидел грозовые тучи, разрезаемые ослепительными кривыми молниями, которые сверкали среди облаков. Казалось, что вот-вот пойдет дождь, но вряд ли это случится в таком таинственном помещении. Как сказал безликий, здесь меня ждут Всевышние, а значит, все это под их контролем. Эта таинственность- под их контролем. Эта красота- их собственность.

И тут в памяти всплыли слова чудовища: ,,Ты болен, Аб”. Что это значит? Чем я болен? Откуда оно знает мое истинное имя? Как же я устал от всех этих вопросов, на которые никак не могу получить ответы. Хочу вернуться в Рай. Это впервые, когда я хочу вернуться в этот комплекс. До этого мне было скучно и грустно там, где я просто ненавидел себя. Но сейчас я хочу в Рай. К Айре, к Санчо, к Голе, к Кубу. Может, я уже в Раю? Я не хочу больше думать. Я устал думать. Я устал.

Взяв себя за голову, я сел на мокрый пол и окруженный дымом проронил пару слез, отчаянных и обреченных. Тишина убаюкивала. Эта прохлада, этот дым, этот внутренний пожар расслабили меня. Я лег. Смотря на грозовые тучи, горящие молниями, постепенно засыпал.

Неожиданно тишину прервало появление наверху трех огромных тронов с громким звуком раскатов грома, на которых сидели неизвестные существа, укутанные в длинные плащи, с богатыми золото-изумрудными узорами и в капюшонах, сквозь которые были видны маски с грустными лицами, закрывающие истинные физиономии. Всевышние. Я сразу почему-то догадался, кто эти тайные существа. От них так и веяло надменностью и властью. Даже сквозь маски я мог мысленно увидеть строгие, осуждающие лица, если они вообще были…

–Аб,– тот, что в центре, самый высокий, гордо произнес мое имя, и звуки голоса эхом раздались по бесконечному пространству. Я быстро встал. Сон мигом ушел. Лишь застывшие слезы напоминали о прошлой слабости.– Мне придется рассказать тебе о неприятном известии. Лично тебе, потому что это касается тебя, сын мой. Как бы это внезапно не было и как бы это не звучало страшно, но такова судьба твоя грешная. Наш совет решил изгнать тебя из Рая навечно!– последнее слово Всевышний произнес с особой, подчеркивающей интонацией.

–Что?!– Из меня вышел такой громкий возмущенный крик, что я сам испугался своего голоса. А своей грубой интонацией я, видимо, оскорбил величие Всевышних.

–Молчать!– Еще более громким и страшным криком, поддерживаемым хором таившихся в тумане существ, произнес Всевышний,– Как ты смеешь перебивать речь Всевышнего? Ты понимаешь, какие последствия тебя могут ждать?

–Извините… Я был… Ошеломлен такой неожиданной, печальной новостью. В чем я виноват? Как я провинился? Почему я? Я каюсь перед вами за все свои грехи, о, великий, только простите меня!– я наигранно поклонился перед тремя властителями Рая, однако актером театра я не был, и данная сценка выглядела крайне ужасно. Ну и какой черт меня за язык тянул? Мне конец…

–Хорошо, прощаю тебя, грешная душа. А теперь вернемся к делу об изгнании,– нелепо перевел диалог Всевышний,– Наш совет решил изгнать тебя, Аб, навечно из Рая! Причин было несколько. И все они весомые и нарушают порядки Рая, которые ты прекрасно знал, но продолжал нарушать!– все началось трястись,– И чтобы пристыдить тебя, мы перед тобой скажем все твои пороки и оплошности, имеющие страшную ношу. Первая причина!– из дыма послышался хор, напевающий напряженную и угнетающую музыку, предвещающую что-то очень нехорошее,– Мы долго подозревали, что ты суешь нос не в свое дело, но ты был отличным призраком, ревностно выполняющий свой долг, и мы закрывали глаза, думая что это ложь, навеянная завистниками и глупцами, но когда мы все-таки решились проверить твою комнату, как делали с каждым жителем Рая, то были ужасно огорчены твоим предательством в направлении нас! Ты искал против нас информацию, чтобы показать всем, какие мы ужасные! Ты поверил этому гнусному Орди Морчелли, который был гнилым фруктом, не имеющим души и нравственности, отвергнувший все блаженства Рая во имя своих эгоистических идей! И он одурманил тебя… Наша вина, что мы позволили просочиться тем грешным кассетам. Но ты был нам сыном! Родным сыном, которого мы растили! И ты предал нас. И мы не можем простить этого!– пол подо мной затрясся еще сильнее.

Вторая причина!– хор накалял обстановку,– Сбой в твоей голове, вследствие которого ты смог сохранить память и подло воспользоваться этим, нарушив мировой порядок. Мы долго обсуждали этот случай и решили, что ты специально подстроил все так, чтобы этот изъян сыграл тебе на руки, и теперь ты будешь изгнан сразу после возвращения в Рай. На этом я объявляю, что суд пришел к конечной точке!,– в руке Всевышнего откуда-то появился судейский молоток и маска поменяло эмоцию на сердитую гримасу. Первый удар заставил тучи разойтись,– Призрак, имеющий имя Аб, приговаривается к изгнанию,– второй удар отдался в ноги жуткой болью,– срок изгнания- вечность,– третий стук затушил падение звезд,– Приговор официально вступит в силу после возвращения виновного из жизни лимфаста в райское тело,– четвертый разрушительный стук,– Суд окончен!

Я не мог в это поверить. Как? Почему? Разве это я виноват, что этот странный дефект появился именно у меня? И как я мог подстроить так, чтобы у меня появился этот дефект? Как они пришли к таким выводам? Нет, тут что-то не так. Может, они специально хотят избавиться от меня? Почему они имеют право влезать в мою личную жизнь? Почему они следят за мной? Ведь это…

–Это бесчеловечно!– крикнул я так, что таинственные небеса затряслись не хуже, чем от молотка Всевышнего.

–Что?!?!– они были возмущены.

–Я повторяю, это бесчеловечно! Почему вы имеете право влезать в мою личную жизнь, без моего же ведома? Разве законы Рая позволяют это делать? Разве существам в Раю разрешено влезать в личную жизнь своего близкого? Разве им дозволено менять устои интересов?

–Да как ты смеешь, мелкое ты отродье?!– небеса чуть ли не падали от громкости голосов,– ТЫ предал нас, пытаясь обвинить нас во лжи в сторону детей наших, и ТЫ еще смеешь предъявлять нам претензии?

–Да, я имел против вас мнения, но и вы нарушили то, что сами создали. Разве это не бесчестно? Разве я не имею право на личное мнение и жизнь?!

–Я тебя создал, сын мой. Я- Всевышний. Я имею право хоть убить тебя. Мне ничего не будет. И твое мнение мне неинтересно. Ты- инструмент- нет- деталь, которую легко заменить. И мне плевать на то, что ты думаешь и чего ты хочешь.

–Тогда какой смысл вашего Рая, где нет правды? Нет равновесия? Вы пускали ложь! Вы лгали всем! Вот и я лгал вам! Я не ваш сын, я раб ваш! И я не собираюсь быть рабом у столь лживых тварей! У вас слишком много секретов, некоторые из которых я уже знаю. Какие еще мне рассказать народу?– я отвечал дерзко и не связано, жар окатил меня, мешая думать, но решимость, дерзость, гордость пытались справиться с напором столь могущественного существа.

–Смысл Рая в нас. Мы боги. Ты лишь душа, которую имеют все.

–Так же, как и вы.

–МОЛЧАТЬ!!!

–Раз я уже изгнан, то нет. Я не буду молчать! Мне нечего терять! И вы будете каяться передо мной!

–Ах, ты наглец! Убью прямо сейчас!

–Посмейте!– я приготовился к худшему, встав в защитную стойку.

–Смерть! Смерть ему!– завопил Всевышний.

Из тумана вылезла орда безликих существ, которые медленно приближались ко мне. Первым подошел тот самый человекоподобный змей. Снова посмотрев прямо в душу мне, он коснулся плеча моего. Я не поддался и вырвался из его глаз, побежав в обратную сторону, но и сзади появлялись чудовища. Снизу меня схватили руки, светящихся комет, и не отпускали. Я не мог идти. Вновь передо мной появился безликий знакомый. Он снова положил мне руку на плечо и, закрыв глаза своей ладонью, тихо произнес:

–Ты молодец. Идешь так, как хочет судьба. Мы ждем тебя.

1617161325615106,– последние цифры он произнес в разы ускоренным голосом, но я смог кое-как понять, что это именно числа.

Глаза закрыты рукой монстра, а потом вдруг что-то ударило меня по голове. Я вырубился.

Глава 11

Проснуться в холодном поту. Неприятно. Я ожидал, что все произошедшее в прошлом станет фразой: ,,А что было вчера?” Но нет, я, к сожалению, все помнил и не мог понять, как очутился в кровати, в теле Лимфембера, у себя дома на планете Ли-лафонд. Весь этот запутанный клубок событий занял все мои думы. На некоторые вопросы я все-таки получил ответы, но новая пачка проблем уже устроилась в моей черепушке. Мне больно вспоминать всю эту груду почемучек, потеряшек, опоздашек. Поэтому все утро я то и дело пытался найти чем заняться, чтобы отойти от всех кошмаров. И тут я заметил тишину в доме. Где Лилия? Обойдя все комнаты, я ее не нашел, но стоило протянуть руку к дверной ручке, как в голове возникла картина лежащей без сознания жены, у которой нога разъедена какой-то кислотой. А… Точно… Она же упала в лаборатории и разлила на свою ногу одну из кислот, полученной в ходе смешивания влаги почв на одном аномальном участке. Ну что ж, денек погрустим без нее или отдохнем о нее. Все же я открыл дверную ручку, и в глаза стрельнул веселый утренний луч звезды. Запах свежести воодушевлял и бодрил. Был дождь, и в лесу все сверкало, искрилось. Высокие стволы деревьев надежно охраняли мои владения, но обильному количеству света не позволяли идти. Мелодичное щеготание птиц на деревьях, которые дружно перекликаются друг с другом. Жуки же на этой планете по утрам всегда играли ноктюрн, жужжа протяжно и завывающе. Казалось, на дворе утро, а насекомые уже поют колыбельную.

Не давали заснуть обезьянки, стучащие по деревьям, издавая барабанную дробь, как в строю. У этих млекопитающих не было ничего общего с особями планеты Земля, кроме схожей внешности. Они имели большущие руки, которыми ловко карабкались по деревьям. Мордочка у них премилая: маленький розовый носик, большие зеленовато-фиолетовые глаза и пушистая кожа. Да-да, именно кожа. Вместо привычного мяса, у этих обезьянок- пух, делающий их необычайно ловкими и легкими. Мышцы только на руках, ногах и огромном спиральном хвосте, служащем как противовес. Пока жуки завывали серенады, обезьянки набивали ритм. Не зря же этот лес называется ,,Музыкальный”, хотя на самом деле из-за масштабности оркестра мелодия кажется лишь какафонией звуков.

Щеку погладил легкий теплый ветерок. В такое холодное сырое утро теплый поток ветра- кусочек мягкого топленого шоколада поверх ванильного мороженого. Вместе с ветерком крепкие деревья наклонили самые высокие свои кроны, и самые слабые листочки отрывались и улетали все дальше и дальше. И когда они упадут на землю, кто-то подымет один листок и задумчиво взглянет на него, вспоминая что-то хорошее или плохое, важное или необходимое, а, может, пофилософствует о жизни, смерти и любви, рассудив все так, как хотелось бы ему, ведь он сам себе мудрец, определяющий ум. Он сам себе критик, не нуждающийся в овациях, ведь его мысли поймет лишь он сам. Его шторм осилит лишь он сам, зная, как с ним справляться. А, может, он положит себе в гербарий несчастный листок, пополнив свою коллекцию лесной красоты на одного участника из миллиардов других больше. Кто знает, кто знает.

Я прошел чуть дальше в лес. Самое противное после дождя- грязь- не мешало мне отдыхать душой. Глаз не было, я разгадал их загадки, получив больше вопросов. Но сейчас я иду по свежему лесу, где мне играет живой оркестр. Не хотелось спешить. Да и куда надо было спешить? Уши заняты, глаза- тоже, голова забита незамысловатой мелодией. Дуновение ветра уносило меня куда-то далеко, и я вновь взлетел. Парил сквозь плавно качающиеся высокие деревья. Звезда била в глаза, но не слепила, как прежде. Оно так же нежно, как и все вокруг обнимало и принимало меня в свою лесную братву. Я не был здесь чужим. Я часть природы. Я часть живых. Я не отличаюсь от тех, кто в небе иль в воде. Я лишь на суше с головой. Пускай немного и пустой. Я не чужой. И в этом есть своя краса. Она не мучает меня, как мучал бы другой вопрос: ,,Зачем я в этой жизни рос?”. Я не чужой. Спасибо, всякий кто чужой, отправив нежное послание в мое смиренно ожиданье. Я не чужой. Спасибо, и на этом.

Опавшее дерево перегородило путь, но так было даже лучше.

Я смог рассмотреть крошечных обитателей гигантского растения. По стволу бегали маленькие муравейчики, которые в строгом порядке- строем карабкались вверх. Наверно, искали еду или просто, как я, наслаждались беспокойством природы. Дети леса не спят, лес не спит, все бодро и тихо движется, делая детали отдельным мирком, где существует своя, такая же активная, жизнь. Не знаю, куда эти муравейчики ползут, кого ищут, но небольшой двуногий паукообразный шарик с темной окраской имеет не самые хорошие аппетиты на бедных солдатиков. Но природа такова: жить ты будешь, пока не съест тебя она. Природа.

Как много в этом слове. Не раз из моих уст выходили слова ,,Мать-природа”. Вот опять. Но как слово поменять, чтобы похоже было? Никак, ведь лучше всех живых и мертвых объясняет простое слово- природа. Мы полностью окружены этим термином. И родней природы, кроме мамы, нет никого больше. А как много раз природа выручила нас всех? В самые сложные моменты жизни можно просто выйти на природу, сесть на землю и задуматься. Неважно о чем- главное подумать. Иногда мысли вредят, но в большинстве случаев они спасают миллионы душ от одиночества, от самих себя, ведь, поразмыслив о том, что волнует тебя, ты рано или поздно найдешь решение и составишь план, как правильно действовать, и ведь правда- вот чудо!– твой план сработал, потому что подумал, окруженный природой, окруженный собой. Подумать о любой ерунде, которая вызовет смех или просто улыбку- тоже остаться с самим собой и успокоиться. Воспоминания- это тоже дума, только куда более глубже и мудрее, ведь в ней хранится опыт, а в опыте- решение. От них и исходят все приятные моменты и знания.

В другом случае природа вдохновляет. Все великие существа Вселенной, глядя на окружающий мир, придумывали шедевры, открывали новые двери знаний, разгадывали необъяснимые тайны и развязывали войны. Кризис творчества проявляется у всех, даже у самых отдаленных от искусства. В такие периоды наступает деградация личности, когда разум опускается на уровень первых приматов, когда были два желания и цели- потребление пищи и размножение. Из-за такой деградации рассудительные господа желают избавиться от мук и кары над собой, а необразованные слуги ничего не заметят, для них это окажется каким-то странным затмением, который вдруг произошел, но из-за своей неграмотности они продолжат жизнь, пока великие чуть ли не умирают. В такие моменты природа помогает не отправить пулю себе в лоб из-за потери последнего крючка, удерживающего нас за жизни- вдохновения.

Я думал, хотя в последние годы хотел прекратить рассуждать. Я думал не головой, а душой. Бред? Какой и выдумать нельзя, но я не мог сформулировать мое тогдашнее состояние по-другому, да и каждый согласиться, что хоть иногда своей старческой, взрослой, юношеской, детской жизни думал душой, не задумываясь о своих рассуждениях, о их логичности. Сложно. Быть может, очень сложно это прекрасное явление описано мной, но оно такое простое, когда ощутишь его сам.

Легкие ветерок согласился с моими мыслями. Вдруг что-то внутри сказало мне возвращаться домой, но зачем, я так и не вспомнил. Меня несли не ноги, а что-то теплое и приятное. Я прощался с листвой. Я прощался с деревьями. Я прощался с грязью. Я прощался с глушью. Весь животный мир играл мне прощальный марш. Грустный, ритмичный, лиричный.

Вот показались очертания коричневой черепицы двухэтажного дома, где все стены заросли лианами различных растений, которые при цветении окрашивали монотонный кирпич в разные цвета благодаря лепесткам, благоухающих весною.

Я вновь ступил на плитку, и она тут же напомнила мне об одной важной детали, без которой утро было не таким привычным. Лилия. Я вспомнил, почему нутро говорило мне возвращаться и твердило, что именно я забыл. ,,Пациентку можно уже забирать”,– гласил голос в трубке телефона, неожиданно зазвонивший, пока мои пальцы почти коснулись серебряной дверной ручки. Надо было заехать за ней уже сейчас. Я решил в этот раз проехаться на автобусе, который работал почти круглосуточно. Хоть я и мог вызвать какого-нибудь водителя, но настроение мое было очень уж народным, и мои желания твердили мне на листке бумаги, что, извольте, дорогой Лимфембер Свинтерисмус, проехаться транспортом не шибко богатых, как ты, лимфастов. Со своими желаниями я спорить не стал. Но до ближайшей остановки надо было еще дойти, однако со мной была природа с ее верными слугами, сопровождающая меня различными мелодиями, и вдохновение поэта- романтика, к которому пришла муза, но в моем случае, видимо, обратное действо.

Никогда не думал, что маленькая проселочная дорога сделает довольно широкий разрез в ее зеленом покрове. Идя по песчаному пути, я опять утопал в какафонии младших собратьев моих. Да, порой хочется мертвой тишины, способной сконцентрировать мысли и разум на чем-то определенном, что тебе на данный момент необходимо, или успокоить, дав тот самый покой, в котором не существует никаких других звуков, кроме шума своего бреда, с которым ты будешь всегда согласен, но сейчас мне необходимо было послушать живое переливание крон деревьев и убаюкивающие завывание уже разбушевавшегося ветра. На свободном пространстве вихрь уносил меня. Я понимал его намеки- надо было торопиться. Лес полюбил Лилию, и ему было одиноко без нее. Я ускорил шаг.

Остановка представляла из себя небольшую платформу с высоким столбом, где на самом верху виднелась табличка, но ее не разглядеть из-за беспощадных бликов звезды и деревянная, потрепанная зеленью, скамейка со спинкой. И только добежав до платформы, я понял, что запыхался. Надо было перевести дух. Конечно, хотелось лечь на мягкий диван у себя дома и уснуть, но передо мной стояла скамья. Потрепанная. Я уселся на зеленые доски, и они прогнулись под моим кабанским телом. Дерево- это не ветер, не унесет так же быстро и легко.

Ожидание автобуса не было таким утомительным по двум причинам. Во-первых, все та же мелодия леса, не дававшая ушам минуты тишины и покоя и начинавшая раздражать барабанные перепонки. Во-вторых, транспорт приехал, стоило мне сесть на скамью. Что из себя представляет местный автобус? Синий. Он весь был синий. Внутри кресла выкрашены в голубой и стоят вдоль стен, как в комнате ожидание в больнице, разделенные подлокотниками. Перила расположены хаотично, чтобы пассажир уже в начале пути сломал себе каждую косточку, опробовав каждую металлическую периллу на себе. Может быть, у такого расположения и была логика, но не я конструировал такой транспорт и не мне его понимать. Тронулись мы спокойно, без переломов. В автобусе находился я и водитель, который сидел в огороженной будке со стеклянной стенкой. Дорога обещала быть недолгой. Пустые места, покачивание транспорта и тихие запахи свежести, выходившие из маленькой форточки в углу. Шум леса утих. Окна не пропускали внешних звуков, кроме шума мотора автобуса. От такой тишины уши успокоились и перестали звенеть. Хорошо… Невольно даже засыпать начинаешь. Но что если я пропущу остановку? Где я высажусь? Опять куча вопросов, стоило мне стать цивилизованным. Может, мы и отличаемся от животных тем, что задаем много вопросов? Легкий, как свежесть, ветерок снова пел из форточки всю ту же колыбельную, как на зло, и усыплял меня. Но ведь можно поспать немного. Ведь так?..

Автобус наткнулся на довольно большую кочку, и я взлетел. Этот мимолетный полет на орбиту общественного транспорта разбудил меня. В салоне так же пусто, а слабый свет излучала лампа, установленная на потолке. Транспорт резко свернул и меня прижало к гладкой, неестественно мягкой стене плечом. Впереди меня было кресло, на котором кто-то сидел и управлял аппаратом. Это был совсем не автобус. Я и кто-то сидели в тесной кабинке и куда-то быстро мчались, постоянно сворачивая и двигаясь по неровной дороге. Я взглянул в окно и увидел вместо леса- сражение, где разные существа дрались с такими же разными, как они, живыми и разумными инопришеленцами, но уже в черных костюмах. Был ад. Повсюду валялись тела, и казалось, что земля сама по себе состоит из трупов, не имея никакой почвы, а океаны наполнены кровью. Везде сверкали клинки, где-то, в гуще событий, какой-то отчаянный парень подзывал своих ослабленных товарищей вперед, продолжать наступления и дерзкое сопротивление. Я летел на каком-то космическом корабле, вооруженном шипами, мечами и другим холодным оружием крупных размеров, развешанных по всей внешней поверхности корабля. Звездолет мчался над трупами куда-то вглубь темноты. Я не понимал, что происходит. Все вокруг дерутся на мечах, везде слышны крики, а земля состоит из плоти. Мертвой плоти. Что-то врезалось в бок транспорта и перевернуло его. Я выпал, разбив стекло собою, и лежал в луже еще теплой крови. Ко мне подбежал человек из очага битвы. На его седых роскошных волосах с бакенбардами и усами разбрызгана кровь, но лицо невозмутимо решительное, несмотря на весь кошмар за его спиной. Где-то это лицо я уже видел. Он хриплым старческим и мягким голосом приказал мне: ,,Эй, очнись!” Он бил меня по щеке, и я чувствовал его касание слишком уж реалистично. Мой мозг стал что-то подозревать и, проснувшись, открыл глаза. Я увидел перед собой свинячье синие рыло с противной усмешкой. Это он меня вытащил из кошмара.