«Серебряная кошка», или путешествие по Америке

– Что это такое? – обратились мы к Эндрю Чихачеву.

– Э-э… – замялся старик. – Свадьба! Вы знаете, господа, в Америке разрешается сигналить, только когда едет свадьба. Наверное, свадьба, да, да! – И Эндрю Чихачев поспешно открыл дверь отеля. – Давайте подождем машины в холле.

Через несколько минут делегация собралась, и мы вновь вышли на улицу. Инсценировка «демонстрации» против советских журналистов развернулась вовсю. Сотни две пьяных хулиганов – бывшие полицаи, старосты, фашиствующие националисты – что-то кричали, свистели, размахивали антисоветскими плакатами. Когда, наконец, мы сели в машины… «исчезли» шоферы. Сквозь стекла мы слышали, как один из «демонстрантов» вопил по-русски:

– Я уже был у вас с оружием! Я еще вернусь к вам!..

Появилась полиция. Но она стояла в толпе безучастно. Только минут через десять после нашего решительного протеста пришли шоферы. Одному из них хулиганы нанесли, видимо, сгоряча удар по голове, – из-под фуражки шофера бежали капельки крови.

Когда мы приехали в загородную резиденцию г-на Итона, Эдмунд Глен, довольно потирая руки, промолвил:

– Ну что, господа, видели нашу демократию?

С точки зрения представителя государственного департамента все, что произошло, и считается американской демократией. Мы не ответили Эдмунду Глену. Вернее, не ответили вслух. Кое-какие фразы мы произнесли про себя. Они были не очень деликатными, и я даже сейчас вспоминаю их, но ставлю на стол «черную кошку». Впрочем, «кошке серебряной» отдыхать не долго. Навстречу нам вышел г-н Итон и пригласил в свою виллу.

Г-н Сайрус Итон и все его многочисленное потомство – семеро детей и двенадцать внуков – принадлежат к тем семьям Америки, чей доход превышает двадцать пять тысяч долларов в год. По официальной статистике, таких семей в Соединенных Штатах 0, 4 процента. И Сайрус I, и Сайрус II, и Сайрус III, и все последующие, уже живущие и будущие сайрусы, – обладатели миллионных капиталов. Глава семьи старый Сайрус – председатель правления железной дороги Чизапик – Огайо, председатель правления угольной компании Западного Кентукки и рудников «Степ Рок», президент Портсмутской стальной компании, директор компании металлообрабатывающего завода «Кливленд Клиффс», директор компании «Шервин Вильямc», основатель «Рипаблик стил корпорейшен» и прочая и прочая. В 1926 году он дал (конечно, не из любви к ближнему и не без процентов) восемнадцать миллионов долларов, чтобы спасти от краха «Трумбул стил компани».

Словом, мы были в гостях у американского архимиллионера. Запросто, как будто речь шла о покупке пары рубашек, г-н Итон сообщил, что он хотел было приобрести более современную виллу, кажется, за двести или двести пятьдесят тысяч долларов, но привычка взяла верх, и он остался жить на своей родовой ферме «Акадия». Домики «Акадии» стоят на земле вот уже сто шестьдесят лет, вокруг них на десятки гектаров раскинулся чудесный старинный парк. Г-н Итон хорошо понимал, что наши и его взгляды на вопросы собственности, государственного устройства и на многие и многие другие резко противоположны. Мы, не таясь, высказали ему это, подчеркнув, что во время визита хотели бы скорее услышать его точку зрения на международные отношения.

– Вас интересует проблема сосуществования? По-моему, сосуществование единственный путь к спокойствию в мире. Лучше обмениваться быками, чем бомбами.

Оказалось, что в гостях у мистера Итона побывала и советская сельскохозяйственная делегация. Он подарил ей племенного бычка. Нам стал понятен смысл сказанной фразы. Но мы не могли не заметить г-ну Итону, что благие слова подчас далеки от истины. Вряд ли можно серьезно улучшить отношения между странами, когда, например, гостей из другого государства встречают бранью и свистом! Мы очень хотели услышать ответ мистера Итона. Но вездесущий Глен оказался на месте.

– Я уже объяснил господам, что пикетирование есть преимущество американской свободы.

Поскольку затевать спор с Эдмундом Гленом ни у кого не было ни малейшего желания, кто-то из нас сменил тему разговора. Иначе не миновать бы нам получасового спича достопочтенного представителя государственного департамента.

Время было трогаться в путь. Но Френк Клукхон отвел в сторону хозяина дома и что-то начал шептать ему на ухо. Растерянный, извиняющийся Сайрус Итон предложил нам не уезжать и осмотреть его ферму. Часа два мы мяли, гладили, щупали годовалых красно-шерстных бычков, а по всему было видно, что и хозяин и шерифы, появившиеся на ферме невесть откуда, и сопровождавшие делегацию лица просто тянут время. Френк Клукхон то и дело убегал куда-то звонить по телефону. Наконец все бычки были пересмотрены, и мы покинули ферму Сайруса Итона.

– Едем дальним путем, – бросил Френк шоферу.

– В чем дело, разве мы не спешим?

Мистер Клукхон поерзал на сиденье, но все-таки ответил:

– Нет… то-есть да, но возле гостиницы продолжаются беспорядки.

Поскольку мы «не спешили», решено было остановиться возле маленького домика. Дан Беллорт не ожидал визита гостей. Он встретил нас в расстегнутой рубахе, в тапочках. После секундной растерянности хозяин пригласил нас в небольшую комнатку. Оказалось, что Дан работает механиком на фабрике по производству вентиляторов для автомобилей. У него двое детей: сын лет трех и дочка немного постарше. Жена Дана, Эдна, не работает. Те триста сорок долларов, что приносит ей муж, – единственный капитал семьи. Домик Дана обставлен очень просто.

Г-жа Эдна Беллорт держится более уверенно и первая отвечает на вопросы. Мы спрашиваем, сколько стоит их домик. Оказывается, семнадцать тысяч двести долларов.

– Вы, конечно, купили его в рассрочку? Сколько уже успели заплатить?

– За много лет немногим более семи тысяч, – сказал Дан Беллорт.

– Если в мире будет все в порядке, – смеется г-жа Беллорт, – мы, может быть, сумеем рассчитаться, правда, Дан? – И молодая женщина обнимает мужа за плечи.

– Что бы вы хотели передать от себя в Советский Союз?

Хозяева задумываются.

– Мы хотели бы больше знать о ваших людях, – произносит мистер Беллорт. Он немного медлит и добавляет: – Про детей, например.

– А ты что, и вправду веришь, что у них дети появляются на свет не как у нас? – шутит г-жа Беллорт…

Все семейство вышло проводить нас. Просим разрешения сделать снимок.

– Неужели опубликуете его в газете? Но ведь я не кинозвезда…

Мы говорим, что в наших газетах куда больше портретов простых людей, чем кинозвезд. Щелкаем затворами фотоаппаратов и дружески прощаемся с семьей Беллорт.

Поколесили по каким-то маленьким боковым шоссе еще некоторое время, затем, разбившись на три группы, поехали в семьи кливлендцев. По программе поездки, это «мероприятие» так и значилось: «беседы за столом у известных горожан». Известным горожанином, к которому вместе с товарищами попал я, и был мистер Стербенс.

…Снова собираем чемоданы. С каким чувством делегация покидает Кливленд? Вот слова песенки, которая была сочинена коллективно сразу после утреннего «инцидента»:

Моя дорогая!
Я в штате Огайо.
Погулять я мечтаю
На чужом берегу,
Но не дремлют пикеты,
Получая монеты,
Потому по Кливленду
Я пройтись не могу.

Но не думай, родная,
Что в штате Огайо
Мы не встретим улыбок
И хороших друзей.
Мы пройдем сквозь пикеты
Что торчат до рассвета,
Принесем мы привет
От советских людей.

Пусть простят нас поэты: мы понимали, что рифмы песенки далеки от совершенства. Среди нас не было композитора, и мы просто «излагали наши мысли» на уже знакомые мотивы. Песенку пели не раз и не два. И особенно громко, с подъемом, когда мчались, окруженные полицейскими машинами, в тихую «Акадию» Сайруса Итона.

Поздно ночью, когда мы упаковывали свои пожитки, к Борису Полевому явился Эдмунд Глен:

– В Чикаго предстоят еще более крупные беспорядки.

Мы поняли, что кое-кто в Соединенных Штатах Америки хочет свести на нет значение нашей поездки, и отказались посетить Чикаго. Изменили маршрут и ранним утром вылетели в Солт-Лэйк-сити, что в переводе на русский означает Город Соленого озера.

Перед самым отъездом ко мне в номер позвонил мистер Маэр. Он пожелал делегации счастливого пути, новых интересных встреч. Говорить ему по-русски было очень трудно, но он вышел из положения, повторив слова, которые передавали многое:

– Не забудьте написать, что я сохранил грамоту…

ГОРОД СОЛЕНОГО ОЗЕРА

Самолет летит в Солт-Лэйк-сити. Путь большой. Мы почти пересекаем Соединенные Штаты от края до края. Погода великолепная, и пассажиры то и дело поглядывают вниз. Озеро Мичиган напоминает сверху разлив застывшей лавы. Его вздыбленная, морщинистая поверхность темно-стального цвета, и тени от туч лежат на неподвижной воде причудливыми сиреневыми, фиолетовыми, оранжевыми пятнами.