Поиск Анны

Аня нашла самый длинный гвоздь и зажала его в тисках. Она как-то наблюдала, как это делал дедушка – крутил тяжелую железную ручку, и две толстые наковальни намертво сжимали деталь. Сейчас проржавевший гвоздь торчал острием вверх, с уже насаженными пятью звеньями пирамидки.

Аня не без гордости осмотрела предмет своего творчества. Она сама лобзиком выпилила кружочки разного размера из найденной доски (пусть не идеально ровные, не как у тети Тани, но все же). Аня клала кружочки на гвоздь и стучала сверху молотком, пока острие не пробивало дерево, а там оставалось только надавить – и кружочек вставал на свое законное место. Очередь была за шестым кружочком, а завершит конструкцию деревянный же набалдашник, как навершие у новогодней елки, – чтобы Нюрка случайно не поранилась об острый гвоздь.

Но шестой кружок все никак не хотел протыкаться гвоздем. То ли Аня устала, то ли в деревяшке попался сучок – но девочка никак не могла с ним совладать. Со злости Аня надавила ладонью на кружок всем весом – и вдруг он поддался. Острие ржавого гвоздя насквозь прошило кружок, а вместе с ним – и ладонь девочки.

От страха Аня тут же выдернула руку, и из раны брызнула кровь – ладонь была пробита насквозь. Девочка зажала рану другой рукой, в ужасе озираясь. Первая мысль была такой: не дай бог, кто-то увидит!

Баба Нина обычно не обращала внимания на внучку, но при этом была очень строгой. Дождаться от нее похвалы было невозможно, при этом Аню ругали за все – за синяки и ссадины, за опоздание с гулянки на пять минут, за невымытые полы. А уж что будет за проткнутую гвоздем руку, не хотелось даже думать. И совершенно точно – если бабушка узнает, это дойдет до отца. А какой будет его реакция, можно было только гадать. При мысли о том, что отец расстроится ее поведением, Аню пробил холодный пот. Уж точно ее отправят в город. А там, в городе… Только не это! Сделать все что угодно, лишь бы никто не узнал!

На улице загремели ведра, и Аня с ужасом поняла, что баба Нина идет кормить кур. И путь ее лежит мимо открытого гаража.

Аня стояла у верстака, с ужасом наблюдая, как обе ее ладони полностью покрываются кровью, и уже непонятно, где рана. Кровь начала капать на грязный пол, взбивая фонтанчики пыли.

Когда Аня подняла глаза от окровавленных ладоней, она увидела застывшую в дверях бабу Нину.

– Ах ты дрянь такая!

– Баб Нин, я случайно!

Ведра загремели, покатившись по утоптанной земле. Толстая рука бабы Нины вцепилась Ане в косу и неумолимо потянула в сторону кухни. Капли крови слетали с ладоней, оставляя красную дорожку в пыли.

– Тебе сказано было в гараж не ходить! Дрянь! Что я теперь отцу твоему скажу?

Аня захлебывалась слезами. Бабушка затолкала девочку в ванную комнату и включила свет.

– А ну показывай, где рана? – кричала она.

– Я не знаю, – плакала Аня. Кровь так густо залила ладонь, что увидеть дырку было непросто.

Баба Нина достала перекись водорода и наугад залила Ане обе ладони целиком. Кровь остановилась. Затем достала с полки тряпку и замотала руку в несколько слоев. Только сейчас Аня заметила, что руки самой бабы Нины трясутся.

– Дед придет, что я ему скажу? – голос бабы Нины тоже дрожал. – Не уберегла девчонку? А отцу твоему, коли спросит? А если он тебя больше ко мне не отпустит?

Девочка подняла на бабушку заплаканные глаза и увидела в них страх. Аню как из ушата обдало – она вдруг поняла, что бабушка переживает за нее. Что все это время баба Нина была такой строгой потому, что боялась, как бы с единственной внучкой что-то не произошло. И не дай бог, отец Ани решит, что старая бабка не углядела, – не видать ей больше внучки.

– Ты уж прости меня, дитятко, что я так тебя, – со слезами на глазах проговорила баба Нина. – Испугалась за тебя, вот и накричала сдуру. Иди сюда, родная!

Слезы с новой силой брызнули из глаз Ани, и она бухнулась в объятия больших и теплых рук бабушки.

– Мы папе не скажем ничего, – шептала сквозь слезы бабушка, гладя Аню по голове. – А я тебе сегодня блинчиков напеку. Только в гараж больше не ходи, заклинаю тебя!

Аня кивала сквозь всхлипы и впервые за долгие годы поняла – ее любят.

Для этого стоило пробить руку гвоздем.

* * *

2006 год, 23 сентября

Петрозаводск

Утром Анна с трудом разлепила глаза. Несмотря на выходной день, работу никто не отменял – сегодня была ее смена в типографии. Будильник звенел как угорелый, хотелось долбануть его чем-то тяжелым. Плотные занавески хоть и приглушали солнечные лучи, но после всего двух часов сна даже такой мягкий свет резал глаза. Смолина на ощупь впихнула ноги в тапки, накинула халат и вышла на кухню.

Ленка уже проснулась и сейчас ставила на газ сверкающий металлическими боками начищенный чайник со свистком.

– Доброе утро! – слегка настороженно сказала Ленка.

– Да уж, добрее не бывает, – пробурчала Анна. Она бы и рада была выдать что-то более приветливое, но двухчасовой сон никак не способствовал хорошему настроению. Она опаздывала на работу, а еще этот диск…

– Фу, какая гадость! – голос Лены вырвал Анну из задумчивости. – Его что, собаки рвали?

В руках у Лены Анна увидела Тима.

– Положи на место! – взорвалась Смолина. – И никогда не трогай!

Ленка презрительно швырнула зайца на пол.

– Да было б что трогать! На помойке нашла?

– Тебя это не касается! – Анна подхватила с пола Тима и прижала к груди. – И не смей лазить по моим вещам!

– Он лежал на кухонном столе! Или мне теперь нельзя трогать ничего на кухне? – с вызовом бросила Ленка. – Голодом морить будешь, чтобы я такой же стала, как твой заяц драный?

– Закрой рот!

– Дура!

– Марш в свою комнату! – рявкнула Анна. – И чтобы не смела оттуда нос высовывать!

Ленка круто развернулась и, чеканя шаги, исчезла в комнате, на прощание хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Чайник закипел, и из его металлического носика вырвался пар вместе с отчаянным свистом. Смолина раздраженно крутанула ручку газа, чуть не отломав ее. Это она дура? Да как эта малолетка смеет так с ней разговаривать в ее доме! Если бы Анна в детстве хоть раз позволила такое слово в адрес отца или бабы Нины, потом неделю сидеть бы не смогла! А, ну да, она же забыла – она не мать. Она Анна. Дура.

Так, спокойно, Смолина! Как там учила Света? Медленный вдох… выдох… Ленка трудный ребенок, она все детство провела в интернате. Нужно помнить об этом и быть помягче… нужно… Похоже, Анна ночью оставила Тима на кухне, и по ее вещам никто не лазил. Вот же клуша! Но какого черта эта маленькая стерва швырнула Тима?! Еще и дурой назвала! Так, спокойно. Вдох… выдох… вдох… Сейчас нальем чаю и окончательно успокоимся.

– Зачем было меня из интерната забирать вообще? – послышалось из комнаты. – Знала бы, что ты такая сука, ни за что не согласилась бы с тобой жить! А еще хочешь, чтобы тебя называли матерью!

Анна в сердцах швырнула полный чайник в раковину, и тот взорвался брызгами кипятка и пара.

* * *

День тянулся медленно, словно плотная старая резина. Анне не давали покоя мысли об игре. Теперь, когда она нашла диск, Смолина стала еще ближе к разгадке, но вынуждена была несколько часов провести в душном офисе, разгребая документацию по типографии. Это неимоверно бесило, к тому же после ночных приключений, недосыпа и очередной ссоры с Леной Смолина никак не могла прийти в нормальное состояние – она заливала в себя уже четвертую чашку кофе, но мозг отказывался включаться в работу. Хотелось кого-нибудь убить.

Как только рабочий день подошел к концу, Анна чуть ли не бегом бросилась к машине. Связываться с Гуру с рабочего компьютера она бы не рискнула, к тому же не знала как – в клубе выходить в даркнет помогал админ. Смолина завела чуть прогретую машину, пытаясь согреть дыханием озябшие на руле руки, и не забыла заскочить за пятым латте.

Когда Анна подъехала к компьютерному клубу, уже начинало темнеть.

– Это снова вы, – настороженно произнес волосатый админ.

– Скучал? – Анна облокотилась на стойку.