Поиск Анны

«Договорились».

«Ок. Жди инструкций».

Анна перевела деньги на указанный Гуру счет и оплатила еще час интернета в прокуренном клубе. Ждать пришлось долго – ее пепельница грозила превратиться в ощетинившегося бычками ежа. Чертовски хотелось спать, благо админ разрешил воспользоваться его чайником и отсыпал кофе – отвратительного на вкус быстрорастворимого «Нескафе», но выбирать не приходилось. Подростки потихоньку расползлись по домам, и вскоре она осталась в полутемном зале одна, если не считать храпящего за стойкой админа.

Счетчик сообщений замигал – Гуру вышел на связь. Анна чуть не подскочила и поспешно кликнула на сообщение.

«Смотри».

Анна успела только подумать «Куда смотреть?», как следующим сообщением пришла картинка. Она прогружалась постепенно сверху вниз. Вот показалось лицо скандинавской девочки с почему-то хищным оскалом, через секунду нарисовалась огромного размера грудь, дальше – короткая юбочка и длиннющие ноги. В окровавленной руке виднелся ритуальный нож. Над всем этим красовалась надпись: «Клуб одиноких китов».

«Это что?» – набрала Анна.

«Игра. Точнее, ее обложка».

«И что мне с ней делать?»

«Понятия не имею, саму игру достать не удалось. Это все, что я нарыл».

Анна бездумно смотрела в монитор. В глаза словно насыпали песка, веки стали тяжелыми, но еще больше давила мысль о том, в какую дурацкую ситуацию она попала.

– Ну и дура ты, Смолина! Отдала деньги какому-то задроту за картинку скандинавской проститутки, – произнесла она вслух.

Счетчик сообщений вновь замигал. Анна на автомате открыла чат.

«Ну что? Это тебе о чем-то говорит, детектив?»

Смолина тупо смотрела то на сообщение, то на хищную мордашку девчонки, и тут ее словно ударило током.

– Черт! – вскрикнула Анна, подпрыгнув на месте и опрокинув пепельницу. От шума проснулся админ и уставился на нее сонным взглядом из-под копны волос. Смолина метнулась к выходу, хлопнула дверью и выскочила в осеннюю ночь, оставив парня в полном недоумении.

* * *

Трубку долго никто не брал – длинные гудки звучали осуждающе, словно напоминая о бестактности ночных звонков.

– Алло? – наконец послышался сонный женский голос.

– Людмила Викторовна, это Анна, – сбивчиво проговорила Смолина. – Простите за поздний звонок… Помните, я искала вашу Катю.

Смолина замолчала, не зная, что сказать. На том конце провода была тишина.

– Алло? Людмила Викторовна, вы меня слышите?

– Да, – коротко ответила женщина, и Анна кожей почувствовала себя незваным гостем. Она вторгалась среди ночи в жизнь незнакомой женщины, вороша сухие листья воспоминаний, которым давно пора истлеть, освободив место новому. Смолина понимала это, но остановиться не могла. Ее прошлое все еще не было изжито.

– Я кое-что обнаружила… Помните, вы давали мне ключи от квартиры Кати? Не могли бы вы дать их еще раз? – Она сделала паузу и, так как на том конце трубки была тишина, добавила: – Это очень важно.

Анна слышала дыхание Людмилы в трубке, и только это давало понять ей, что собеседница все еще слушает. Но почему она молчит? Плачет? Нет, слишком ровное дыхание. Смолина подумала, что мама погибшей уже давно выплакала все слезы и теперь воспоминания о дочери словно русло пересохшей реки, по которой уже никогда не зазвенят ручьи. Людмила молчала, но в этом молчании была вся история одинокой матери.

Пауза затягивалась, и Анна сказала, просто чтобы заполнить эту невыносимую тишину:

– Еще раз извините, что звоню так поздно…

– Вы правы. Слишком поздно, – бесцветным голосом сказала женщина.

– Я не могла ждать утра, потому что узнала…

– …слишком поздно, – перебила ее Людмила. – Кати и Машеньки нет уже три года. Их не вернуть. Все это не имеет смысла.

Анна вдруг представила серое лицо женщины, как она держит трубку сухой рукой. Все цвета ее жизни смыло холодным ливнем три года назад на берегу Студеного ручья.

– Людмила Викторовна, неужели вы не хотите знать, кто убийца вашей дочери и внучки?

– Нет, – устало сказала женщина. – Я ничего не хочу слышать. Ничего не хочу видеть, знать… Я хотела бы забыть, но это невозможно.

Пластырь с раны лучше отрывать быстро. Но что делать, когда рана уже вскрыта? Где взять противоядие, микстуру, которая заврачует эту незаживающую, вечно ноющую рану? Потому и хочется заткнуть ее – не важно чем, – лишь бы не кровоточила.

– Не звоните мне больше, – сказала женщина. – Никогда.

В трубке раздались короткие гудки.

* * *

Анна думала недолго. Она набрала другой номер.

– Резнов, ты мне нужен.

– Как мужчина? – послышался сонный голос в трубке.

– Как подельник.

– Вот скажи, Смолина, почему мне по ночам звонят не когда хотят мужской ласки, а когда хотят совершить что-то противозаконное?

– Репутация у тебя такая. А если ты собрался поныть – позвони Свете.

– Вот так всегда. И что ты от меня хочешь? Я понял, что не детей…

– Я сейчас заеду за тобой, одевайся.

– Ты не оставляешь мне шанса отказаться! Но может, ты все-таки хотела сказать «раздевайся»?

– Резнов, у меня нет времени на эти шутки. Дочь в опасности.

– Так бы сразу и сказала, – голос сразу посерьезнел. – Дай мне полчаса. Только заезжать за мной не надо, я привык сам баранку крутить. Поедем на моей машине, потом тебя обратно докину. Где встретимся?

Было уже глубоко за полночь, когда Анна добралась до заправки недалеко от автовокзала. «Ленд-Крузер» Резнова был уже там. Из приоткрытого окна машины, стоящей чуть в стороне от заправки, валил дым и виднелся огонек сигареты. Анна припарковалась рядом и села на пассажирское.

– И чем обязан в столь поздний час, мадам?