Поиск Анны

– Машенька.

Это имя никак не вязалось с ледяным дождем в ночном лесу. От него веяло теплом материнской груди, уютом, пахло молоком. Машенька. Так не должно было быть. Но так случилось.

При упоминании детей Анне всегда становилось не по себе – внутри что-то тоскливо сжималось. Она понимала причину, но это было настолько больно, что хотелось затолкать ее поглубже в чулан памяти, словно старый свитер в дырках, который давно не носишь, а выкинуть жалко.

– Что есть на Лисинцеву?

– Восемнадцать лет, в браке не состоит, мужика нет, официально не работает. Живет с ребенком вдвоем в квартире, оставшейся от отца. Мать проживает отдельно. По словам матери, подавшей заявку, девочка во всем положительная, ничего запрещенного не употребляет, не гулящая.

– Ребенок от святого духа?

– Ты же знаешь, мамы всегда верят в непогрешимость своего чада.

Анна не знала, потому что не была матерью. Она знала лишь, что несколько часов назад мать, которая сама еще недавно была ребенком, на ночь глядя с годовалым младенцем на руках вошла в осенний лес. Сгущалась тьма, лил дождь, было холодно.

Смолина включила правый поворотник и свернула с трассы на размытую проселочную дорогу. Не в первый и, видит бог, не в последний раз она воздала хвалу «Пинину» – короткий паджерик с высоким просветом и полным приводом брал и не такие колеи. Эта машина проходила даже там, где садился на брюхо мощный, но длинный «Ленд-Крузер» Резнова. Ощущение руля в руках придавало Анне уверенность. Вот на что точно можно положиться в этом мире!

Смолина не впервые была на выезде и не питала иллюзий насчет того, что ее ждет. Дождь начался еще днем, и сейчас лес наверняка превратился в болото. За себя она не переживала – под плотной штормовкой тело грел вязаный свитер (Анна не признавала флис, отдавая предпочтение бабушкиному проверенному варианту утепления), удобные камуфляжные штаны, на ногах – непромокаемые туристические берцы с гамашами, в багажнике заранее собранный «тревожный» рюкзак со всем необходимым. Она готовилась к этому выезду заранее – в отличие от тех, на чьи поиски она выдвинулась. Человек теряется в том, в чем вышел из дома, а зачастую с ним это случается днем, когда светит солнце. И он совершенно не ожидает, что заблудится ночью в лесу под холодным дождем.

Только вот на кой черт молодую мать с годовалым ребенком понесло в непогоду в лес?

– Вы приехали, – сказала девушка из навигатора.

– Я и сама вижу, – буркнула Анна на телефон, плавно остановила «Пинин» и заглушила мотор.

Смолина на секунду замерла, вглядываясь в непроглядную ночь. Окна облепили мокрые листья, словно лес только и ждал очередную жертву. Анна рукой нащупала под курткой Тима.

– Ну что, ты готов?

Тим был видавшим виды розовым зайцем. Его плюшевое тельце было истерзано и во многих местах залатано и зашито. Выглядел он так себе, но Анна знала – Тима можно не спрашивать. Он всегда с ней, всегда готов.

Смолина распахнула дверь, и ее окатило ледяным дождем. Она осветила фонарем дорогу, пятачок обочины и край леса, ожидая увидеть милицейские машины, но вокруг было пусто.

– Штаб, связь, – бросила она в рацию.

– Слушаю, Ань.

– Мотылек?1 на месте. Свет, ты не ошиблась с координатами?

– Нет. У тебя точка, где был зафиксирован последний звонок с телефона Лисинцевой. Предположительно здесь она вошла в лес. А что такое?

– Здесь никого нет. Ни милиции, ни добровольцев. Ни одной машины.

– Может, они еще не успели приехать, – задумчиво донеслось из рации. – Я сейчас уточню… Подождешь?

– Конечно нет.

Смолина спешно открыла багажник – в нем было все необходимое для поисков в любых условиях. Непромокаемый плащ, небольшой «тревожный» рюкзак с сухпайком, запасом воды, фаерами, свистком, одеялом спасателя, аптечкой. Анна набросила плащ поверх штормовки (сверху – обязательная оранжевая жилетка с надписью «волонтер») и, накинув рюкзак, захлопнула багажник.

Она еще раз осветила местность фонарем. Луч света прошелся по черным деревьям, теряясь в стене дождя, лизнул верный «Паджеро-Пинин», лебедку на бампере, на случай если машина застрянет, и надпись на мокром боку машины «AnnaSearch».

Добровольческая организация «Поиск Анны» была названа так не в ее честь. Более того – Анна даже не думала о поиске пропавших людей, когда эта организация уже существовала. Она была названа в честь девочки Ани Лариной, которую могли спасти. Могли – но не успели. Не успела милиция, пожарные и МЧС, не успела скорая… Не успела страна. А когда страна не в состоянии позаботиться о своих жителях – жители сами создают ячейки такой заботы. Так появилась AnnaSearch.

– Ань, милиция в пути. Может, подождешь?

– Я выдвигаюсь, – сказала Смолина в рацию.

– Береги себя, Аня.

– Постараюсь.

Света была координатором. Анне казалось, что вот такой и должна быть настоящая женщина (а не анорексичкой с обложек популярных журналов с накачанной черт-те чем грудью и жопой) – уютная, теплая, всегда с готовностью выслушать, ждущая вечером с работы в чистом фартуке и накрытым столом. Такая вся домашняя, полноватая, с мягкими чертами лица и успокаивающим взглядом, она была полной противоположностью Анне, что ее в равной степени раздражало и притягивало. Всегда готовая выслушать плачущего родителя, потерявшего дитя, мягко уточнить все детали, разослать ориентировки поисковым группам. По мнению Смолиной, такой и должна быть идеальная женщина, да еще и с двумя высшими образованиями! Света не была создана для работы «в поле», зато отлично подходила на роль координатора штаба.

Для «поля» была создана Анна.

Она всегда любила грязь, непролазные дебри – в основном за то, что в такие места редко забредают люди. А уж если кто и забрел, так, скорее всего, он такой же отмороженный, как и сама Смолина, а значит, можно и помолчать о чем-то общем у ночного костра. Второй вариант – в такие дебри забредали не по своей воле. В AnnaSearch таких нежно называли «потеряшки». Такие плакали, паниковали, звали на помощь, потому что этот мир был им чужд. Это был мир Смолиной, и она спасала этих потеряшек. Казалось, это была бы идеальная работа, с одним допущением – за работу платят. Их же организация, как и все ее участники, работала на волонтерской основе.

Анна наметила аварийный азимут, на случай если сама заблудится, а связи не будет. По нему можно будет дойти до линейного ориентира в виде опор ЛЭП, если что случится. От самой дороги вглубь леса тянулась едва заметная тропинка. Закончив последние приготовления, Смолина вошла в темный осенний лес.

Место называлось «Студеный ручей». Анна совсем недавно переехала в город из Питера и не знала, откуда у него такое название. Однако оно отлично подходило этому дождливому холодному лесу.

Деревья моментально обступили Смолину. Тропинка терялась в чаще, мощный фонарь заливал ее светом, выхватывая из непроглядной тьмы коридор, по которому двигалась Анна. Тропа под ногами превратилась в скользкую жижу, и сколько Смолина и вглядывалась – следов не было видно. Значит, прошли до дождя. Выход один – идти по тропе дальше и искать любые ориентиры, надеясь, что девочка не углубилась в чащу.

В свете фонаря мелькали капли воды, тяжело срывающиеся с листьев. Холодные капли. Свитер отлично сохранял тепло тела, но, черт побери – девочка с младенцем уж конечно не так подготовлена, как Анна! Неизвестно было, какая нелегкая понесла ее в лес, но хотелось верить, что она уже сделала то, что хотела, и теперь греется в каком-нибудь кафе или у друзей.

Дождь не просто шелестел – он оглушительно шумел по листьям деревьев. В таком шуме кричать и звать девушку было бесполезно.

Когда Смолина удалилась от дороги примерно на километр, если верить навигатору, она обновила свои координаты. Тропинка здесь раздваивалась. Точнее, даже не так: более-менее утоптанная тропа шла прямо, а от нее под крутым углом сворачивал едва заметный, как будто недавно протоптанный в пожухлой траве след. Анна чудом заметила его. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, она свернула на это неприметное ответвление.

След вел во тьму леса. Уклон изменился, и Смолина поняла, что идет вниз. Через пару десятков шагов луч фонаря провалился во мрак и послышалось легкое журчание. Анна посветила вниз – она стояла на обрывистом берегу ручья.

Нехорошие мысли пронеслись в ее голове. Если это были следы Лисинцевой – зачем она свернула с тропы? Убегала от кого-то? Если это происходило в темноте – она могла не заметить обрыв, и тогда… тогда… Несмотря на вязаный свитер, Смолину пробрал мороз. Она занималась поисками людей два года и всегда либо находила заблудившихся живыми, либо их находила другая группа, либо выяснялось, что потеряшка затусила с друзьями, отключив телефон и забыв о внешнем мире, и вот теперь нарисовалась где-то в городе. Тогда все облегченно вздыхали (при этом матеря незадачливую потеряшку) и сворачивали операцию.

Но Анна знала, что не всегда все проходит гладко. Больше всего она боялась на очередном поиске опоздать, как несколько лет назад милиция опоздала на помощь девочке Ане, и вместо испуганной, замерзшей, плачущей девушки найти холодное тело.

Она встала на краю крутого склона, подмытого весенними разливами, медленно осветила дно ручья, боясь увидеть страшную находку. Луч фонаря исследовал дно и противоположный берег. Внезапно ломаная тень метнулась по склону, и Смолину передернуло, словно от ледяного душа. Внизу, в овраге, висела привязанная за тонкую веревочку детская погремушка, в свете фонаря ожившая длинной тенью.

В полной тишине, нарушаемой лишь мерным шепотом дождя, вдруг резко зашипела рация, и Анна вновь вздрогнула.

– Ань, что у тебя? – сквозь шум помех пытался пробиться голос Светы – деревья глушили связь.

– Света, ты меня до инфаркта доведешь! – Смолина тяжело выдохнула. – Вышла к ручью, исследую берег.

– Поворачивай обратно, Резнов уже подъезжает, милиция будет через десять минут. Нужно их встретить.

– Принято.

Анна уже хотела двинуться обратно, но погремушка притягивала внимание. Сколько Смолина ходила по лесам, никогда не видела ничего подобного. Кому понадобилось вешать ее в лесу?