Недетская игра в прятки

Елена так расчувствовалась, что пришлось достать платок, чтобы смахнуть слезу.

На обратном пути она попросила Василия Андреевича называть ее тоже по имени, сказав, что ей еще рано привыкать, чтобы ее называли по отчеству и это ее смущает. Василий тоже попытался в общении с ней отказаться от отчества, на что она рассмеялась, сказав, что при его должности она не может себе этого позволить. Так в хорошем настроении они добрались до его дома.

Когда Елена и Василий вошли в дом, их встретила расстроенная Евдокия Петровна:

– Аннушка, милая, не знаю, что делать. Гриша, как узнал, что вы с Василием ушли, забился в уголок и тихонько плачет. Такой несчастный, мы его и так и эдак пытались успокоить, а он прячет лицо и плачет, плачет.

Елена прервала ее причитания:

– Пойдемте скорей к нему.

Она бросилась в комнату, где оставила Гришу, игравшего с детьми.

– Гриша, миленький не плачь, я здесь, с тобой. Все хорошо. Я уходила ненадолго, но видишь? Вернулась, я теперь всегда буду с тобой. Мы сейчас соберемся и пойдем в наш новый дом. Мы там будем с тобой жить, и с нами будет жить одна очень хорошая бабушка.

Елена прижимала Гришу к себе, утирала ему слезы, а он смотрел на нее, все еще всхлипывал, но уже пытался улыбаться. Это выглядело очень по взрослому, казалось, что он испытывает неловкость из-за своей слабости.

Евдокия Петровна стояла чуть в стороне и обнимала, подбежавших и прижавшихся к ней Ларису и Сенечку, всем было жаль несчастного Гришу. Наконец, убедившись, что Гриша уже почти успокоился, она взяла внуков за руки, и тихонько им сказала:

– Вот вы и попались.

Затем перевела взгляд на Елену:

– Этих шалунов всегда так трудно оторвать от игры и накормить обедом, но вот теперь они у меня в руках, и все быстро за стол. Вас, Аннушка, это тоже касается.

Елена попыталась сопротивляться:

– Может, мы пойдем? Мы уже доставили вам столько хлопот, а благодаря Василию Андреевичу нам теперь есть куда пойти.

Евдокия Петровна строго посмотрела на Елену:

– Не хватает мне своих внуков, так еще и вас нужно упрашивать идти к столу? Сейчас мы все обедаем, потом Гриша должен будет поспать, ему выпали сегодня большие переживания, а уже потом вы можете идти, куда пожелаете.

Василий Андреевич поддержал тещу:

– Не советую спорить. Лучше сразу подчиниться, поверьте моему опыту.

Елена молча поднялась, взяла за руку Гришу, и они проследовали за хозяевами к обеденному столу.

Обед был славный. Елена давно не чувствовала себя так хорошо, ей было уютно и покойно в этом доме. Гриша поел с аппетитом, потом его отвели в детскую спаленку, где он сразу уснул и проспал почти два часа.

Василий Андреевич после обеда сразу же ушел, сославшись на неотложные дела, и вернулся незадолго до того, как проснулся Гриша. Он присел к столу, за которым Евдокия Петровна и Елена опять пили чай и неспешно вели беседу, и попросил:

– А можно мне тоже чаю?

Евдокия Петровна подала ему чай и поинтересовалась:

– Ну, что? Как там дела на твоем участке? Все спокойно? Или пришлось повоевать?

Василий Андреевич, улыбаясь, ответил:

– Сегодня обошлось без военных действий. Вот только с детскими кроватями на участке трудно, пришлось взять две взрослые. Надеюсь, Гриша не станет возражать против того, чтобы спать на взрослой кровати?

Елена на мгновение замерла от неожиданности, потом, глядя на Евдокию Петровну, произнесла:

– Невероятно. Я как будто в рай попала или в сказку. Не успею загадать желание, а оно уже исполнилось.

Евдокия Петровна спокойно ответила:

– Да. У нас так. Если человек нам по душе пришелся, все у него будет хорошо, ну, а если нет – сам крутись, как хочешь.

Елена и Василий Андреевич от ее слов рассмеялись, а Евдокия Петровна посоветовала Елене:

– Пойди-ка ты Гришу проведай, а то, как проснется, увидит, что тебя нет рядом, опять заплачет.

Когда Елена вошла в комнату, где спал Гриша, он тут же открыл глаза. Елена присела на кровать.

– Поспал немножко? Что-нибудь приснилось? Вижу, что приснилось что-то хорошее. Ну, поднимайся, загостились мы тут, пойдем осваивать наше новое жилище.

Гриша потянулся к ней, Елена взяла его на руки и вернулась в кухню к чайному столу:

– Очень вовремя, Евдокия Петровна, вы мне посоветовали проведать Гришу, как только я вошла, он тут же проснулся.

– Разбудила, небось? Все тебе неймется побыстрей уйти от нас.

Василий Андреевич вступился за Елену:

– А я, очень даже понимаю Анну Леонидовну, она теперь, как весенняя птичка хочет побыстрей устроиться в своем новом гнездышке.

Евдокия Петровна строго посмотрела на Василия:

– А ты, я вижу, как весенний мартовский кот хвост распушил, уже почти стихами заговорил. Вот, Варвара придет, я ей поведаю, какой у нас в доме поэт завелся.

Василий от неожиданности приумолк, а Евдокия Петровна, улыбнувшись, смягчилась:

– Ладно, не стану тебя перед женой стыдить, но ты уж тоже не шали. Давай-ка собирайся, помоги Анне, донесешь Гришу до дома и сразу назад.

Елена обняла Евдокию Петровну:

– Спасибо вам, отогрели вы меня, и Варе от меня большая благодарность, она так о нас с Гришей заботилась.

Евдокия Петровна махнула на нее рукой:

– Ладно тебе. Мы что, навсегда прощаемся? Вот придешь в другой раз, сама и поблагодаришь, а теперь ступай уже, а то и меня до слез доведешь.

Василий, как было велено Евдокией Петровной, донес Гришу до дома, где их ждала Анастасия Георгиевна, и стал прощаться:

– Единственный человек на моем участке, которого я опасаюсь – это моя теща, хотя женщина она чудесная, но очень строгая.