Африканский гамбит

Африканский гамбит
Алексей Птица

Бельгия, Франция, Португалия, Испания, Германия и Англия рвут чёрный континент на куски. А Чёрный Мамба, бывший раньше студентом-пятикурсником Иваном Климовым, уже потерял самое дорогое, что у него было. И сейчас месть врагу и желание переделать мир толкают его на многоходовые комбинации с сильными державами Европы… И, может быть, он сможет, проигрывая, выиграть, изменив всю историю Чёрного континента…

Алексей Птица

Африканский гамбит

Пролог.

Много, много сражений прошло перед моими глазами (фильмы любил смотреть на историческую тему: «Триста спартанцев», и тому подобные), а сейчас и самому пришлось в них постоянно участвовать, не сказать, что это мне нравилось, но делать-то было нечего. Уж слишком большой разгон я взял сначала.

Хотелось просто выжить, а выжить просто не получалось. Пришлось выкручиваться, придумывать, реагировать на постоянные вызовы судьбы. Да, и хотелось пожить ещё немного. Не очень приятно сознавать, что тебя съели. Наконец, надо было отомстить людоедам, потом захватить власть, потом достигнуть минимального уровня комфорта, потом – максимального.

К тому же, хотелось женщин, много и разных, красивых и безобразных (шучу), и разной цветовой гаммы. Вот только белоснежек не было, но были же в Африке альбиносы, которые пока мне не встречались. Но чувствуется, альбиноски появятся в моей жизни гораздо быстрее, чем обычные европейские женщины. Се ля ви, и шерше ля фам.

Второе было убито на корню на сегодняшний день. Сначала была мимолётная связь, как я по дурной привычке думал, а потом, когда Нбенге не стало, оказалось, что это была любовь, единственная и неповторимая.

Нбенге ушла в страну вечной охоты и любви, а я остался здесь, один на один с дикарями, и должен был найти её убийцу. Довести его до кондиции жареного поросёнка, и уничтожить, а лучше всего, съесть. Личная месть Аль-Максуму – это святое, и есть ради чего жить дальше. И может быть, даже создать государство, мааааленькое, но очень сильное. К сожалению, пока это было трудно сделать, и мне жутко не хватало соратников.

Нет, негров было полно, и они были и сильными, и выносливыми, а многие даже умными, но вот уровень развития у них был очень низким, и они только сделали всего лишь первый шаг на лестнице духовного и умственного просвещения.

Многое, очень многое было утрачено в процессе освоения Африки и уничтожения самих носителей знаний, в виде разных негритянских племён, истребленных, как белыми завоевателями, так и чёрными аборигенами в результате междоусобных войн.

Но, ничего, зато я знал очень многое о возбудителях болезней, обладал превосходным иммунитетом ко многим тропическим болезням и различным видам малярии, и кроме этого, много знал о ядах и лекарствах, систематизируя всё обнаруженное здесь.

Многие и многие свои знания я не мог применить по причине отсутствия производственной базы, и самого понятия об этом. Прогрессорство, как таковое, было осложнено.

Ну и что, что я знал, как собрать простейший радиоприёмник, здесь было не из чего его собирать, к тому же, меня бы просто высмеяли, потому что он ещё не был придуман. Да и сигналы моего передатчика никто не мог бы принять.

Здесь ещё воевали копьями и мечами, иногда капсюльными ружьями. А весь центр Африки был до сих пор, не изучен до конца, и скрывал в себе многие богатства, о которых европейцы не знали. А я знал.

Ну, как знал, слышал краем уха о том, как в ЮАР и Конго нашли алмазы, а также добывали их в Намибии, Танзании и Сьера-Леоне. Но вот, где эта Сьера, которая сьела Леоне, я хоть убей, не помнил. И где искать эту страну, я естественно, не знал.

Но, лиха беда начало, всё было впереди, я ещё развернусь, если раньше не остановят и не убьют. Всё-таки, историю я немного знал, и многое помнил. На фондовой бирже не сыграешь, конечно, и на акциях не разбогатеешь, но вот по оружию можно было шагнуть вперёд, были бы деньги.

Одно я знал точно, в арабских странах не шиша, как говорится, не было. Только нефть, но кому она нужна в 1889 году в Африке. Двигатель внутреннего сгорания только, только был изобретён. А керосин, получаемый в результате крекинга нефти, ещё долгое время использовался для травли вшей, и в качестве топлива для керосинок, а не для питания самолётных и корабельных дизелей.

Поэтому, я не собирался устремлять туда свои чаяния, но чувствовало моё сердце, хотя даже не оно, а кое-что другое, что если я развернусь и разбогатею, то придётся мне основательно погулять по Судану, и прочим Палестинам. А не то, они придут ко мне и спросят: «А кто тут такой интересный и богатенький, а к тому же ещё и чёрный, Буратинка».

Закопал тут, понимаешь, золотые монеты в землю Африки, и орёт себе: крекс – пекс – фекс, и ждёт, когда они дадут урожай на континенте чёрных дураков.

А можно ли с него постругать немного чёрного дерева и золотых стружек… напополам с серебряными опилками и брильянтовой пылью. Можно, можно. Он ведь слабый, и воины у него в строю не умеют воевать. А я вот не согласен с такой концепцией… категорически, и мы посмотрим, кто и как умеет воевать, и ради чего.

Планы в моей голове созрели поистине наполеоновские, но Россию я захватывать не собирался. Зачем? Она сама ко мне придёт, лет через тридцать. Моя же задача на сегодня, не стать чёрной закуской для имперских хищников всех мастей. Ну что ж ребята… потанцуем. Поговорим о том о сём, и если ты ничем здесь не рискуешь, то не получишь НИЧЕГО!

Глава 1. Вау…

Ночь прошла, настало утро, и войска пошли вперёд. Чёрный негр, зевая жутко, всех на штурм послал. Негры стройными рядами, ощетинившись копьём, молчаливо, не стеная шли на приступ в город Вау…

Да, что-то с рифмой никак. Не рифмуется Вау. Вау, звучит гордо, наверное, но не рифмуется.

Я стоял на холме, сжимая в руках моё, теперь почти родовое, копьё, с бунчуком из змеиных шкурок, с оскаленными клыкастыми пастями, и смотрел на город, выраставший впереди из утренней туманной дымки.

За спиной торчал ствол винчестера, на поясе висел мачете и револьвер. Хопеш лежал в мешке, а арабская сабля – рядом с мешком, так, на всякий случай. Все хижины, находившиеся за оградой небольшого города, были сожжены по моему приказу, а их жители укрылись за смешным палисадником из колючих кустарников и рвом, давно размытым дождем.

Недалеко от города текла река Вау, сейчас немного обмелевшая, по причине давнего отсутствия сезона дождей, приближения которого я опасался. Где-то за ней находился, словно в засаде, Эмин-паша и выжидал исхода боя. Я тоже… выжидал, ожидая, когда созреют защитники города.

Мне нужны были деньги и оружие, а не их жалкие жизни. Аль-Максума среди них не было. Я уже говорил с представителями городской элиты, но наши переговоры окончились безрезультатно. Только зря потратил своё время, объясняя, что к ним лично претензий не имею, как бы такая штука: – У меня убили всю семью, и угнали моих поданных в рабство. А это не хорошо, даже, можно сказать, что очень плохо. И за это должен кто-нибудь ответить, точнее, заплатить кровью. В ответ тишина.

Старый нубиец, до этого ведущий себя несколько нагло, и грозивший мне карами и расплатой за захват города, сейчас, поговорив со мной, и увидав численность моих войск, несколько присмирел, осознав в какую ж…, простите, в какой переплёт, они попали. Но денег, сволочь, всё равно не предложил.

В итоге мы разошлись, как в море корабли. Я не спешил.

Почему? А потому, что в этом городе было около тысячи бойцов, и совсем не невидимого фронта, а самого, что ни есть, настоящего. Сотня стрелков, около пятисот копейщиков, ну, и сотня всякого сброда, который нельзя было причислить и не туда, и не туда, но вооружённого всем подряд, и стянутого в город со всех окрестностей.

Мои лазутчики сообщили об упадочном настроении среди защитников города. И это была приятная новость. Неприятно, что придётся брать город штурмом, а это потери, и не только у них, но и у меня. И вот я ждал, словно у моря погоды, надеясь, что фортуна повернется ко мне лицом, а не тем, чем обычно.

Ну, и дождался.

Защитнички города решили атаковать, надеясь на своё мнимое превосходство. Флаг, в виде непонятного штандарта, находился в руках направляющего, и вся толпа нестройными рядами устремилась на нас. Смешались кони, люди. Гм, коней не было, были ослы, но они не стали нас атаковать, а разбежались, громко оглашая окрестности своим неизменным «иа».

Мой сброд встретил нападающих приветственными криками, вызывающим поведением, и голыми чёрными жопами, которые были показаны им при отступлении. Ну, а как вы хотели, когда на вас бегут с копьём и щитом, а у вас из оружия только нож и гм… храбрость, которая ещё и мешает вам бежать.

Так и хотелось крикнуть… «Заманывай, заманывай». Но я молча стоял на холмике, и смотрел, как будет дальше развиваться сражение за Вау, по плану, или без плана.

Сражение взбрыкнуло, и решило развиваться не по плану. Вслед за дикими арабскими и донколанскими копейщиками, которым не понравился вид убегающих мужских ягодиц, высыпали, словно горох из консервной банки, стрелки.

Не мудрствуя лукаво, они решили поддержать своих товарищей, и открыли пальбу в сторону убегающих, не заботясь о том, что могут попасть в своих же товарищей.

Подумаешь, пара-тройка убитых, и с десяток раненых, война она на то и война, все спишет, а потом можно будет рассказывать у ночного костра, как подстрелил своего друга. О пардон… не друга, а дикого и кровожадного негра, что пришёл к нам с копьём, а погиб от пули товарища.

Убегающая толпа моих воинов просочилась сквозь своих собратьев, что стояли позади, и как два ручейка, раздалась в противоположные стороны. Воины, которые стояли впереди, дали разномастный залп из выданных им старых винтовок, и также дали дёру, уносясь с линии огня.

Несколько особо одарённых, побежали было не туда, куда надо, но были сбиты с ног брошенными дубинками, и тем самым спасены от смерти. В самом конце моего строя стояла стрелковая сотня, впервые подвергшаяся испытанию, находясь в бою, а не на учебном полигоне.

Их было четыре шеренги, по двадцать пять человек. Настало время показать всё то, чему я их научил за месяцы упорных тренировок, ну они и показали.

Вытащив свой древний рог, я выдул протяжный звук сигнала на открытие огня. Первая шеренга дала слитный залп, и упала на землю, чтобы в положении лёжа перезарядить оружие. Вторая шеренга, вслед за первой, дала залп и присела на колено. Над их головами дала залп третья шеренга, и также присела вслед за второй перезаряжаться, уступив место последней, которая выстрелила вслед за остальными.

Выстрелы буквально выкосили первые ряды наступающих шеренг донколанцев. Процедура повторилась, вызвав ещё большие потери, панику, и растерянность. Прозвучал второй сигнал рога, и мои трусливые негодяи вновь пошли в атаку, светя своими голыми чёрными задницами, но теперь уже мне.

Вместе с ними бежали и те немногие, что владели огнестрельным оружием, время от времени останавливаясь, и открывая одиночный огонь из винтовок.

Сотня стрелков, защищающих город, тоже непрерывно стреляла, вопрос был в кого. Копейщики смешались, и отхлынули назад, к стенам города. За ними бежали, дико при этом завывая, шеренги слабо вооружённых негров. Раскрашенные в боевые узоры, с перьями, клыками и масками на головах, они выглядели эффектно, но слабо влияли на исход битвы.

Залпы винтовок донколанцев, также стали выбивать из их рядов то одного, то другого воина. Мои стрелки вовремя сократили расстояние и вмешались в исход сражения, открыв пальбу со всех сторон уже не четырьмя, а двумя шеренгами.

Бросив стрелять во всё, что движется, донколанцы быстро отступили за ров и укрепления города, оставив убитых и раненых. Наша атака захлебнулась, и шеренги моих голых, но храбрых воинов были вынуждены отступить. Я не стал вводить в бой вторую сотню «аспидов», во главе с Момо. Что-то подсказывало, что это было лишним, и мне было жалко людей. Махдисты явно не хотели сдаваться без боя, а потери мне были не нужны.