Атаманова казна

А узнавание-то явно имело место быть. Причем у обоих сидящих за столом. Их глаза ясно говорили, что они прекрасно понимают с кем приходится им общаться. И радости от этого не испытывают, наоборот, читалось желание оказаться как можно дальше от Туманова. В Париже, например. Значит не ошибся, с нападением на совершенно посторонних конфуза не вышло. Клинобородый был еще занят своим горлом, которое не хотело дышать привычным образом, перхал, дышал сипло, натужно и из беседы выпадал. Ничего, довольно и одного. Встал, крутанул ручку граммофона, стоявшего на трюмо, поставил под иглу пластину. И под звуки новомодных Амурских волн вернулся к компании.

– Итак, продолжим наше приятное общение. Предостерегу от необдуманных поступков – кричать, бить окна и звать на помощь не советую. Это меня сильно раздражает, да и не вежливо это. Буду вынужден заткнуть вам рты, а это пошло, согласитесь. Вы же искали встречи со мной, не так ли, господин Ларь? Что же вы молчите? – Туманов в упор посмотрел на господина в халате.

Колоритный был господин. Холеное лицо волевое, чисто выбрит, крепко сбит, невысокого роста, голова округлая – весь сгусток энергии. Отрицательной. Нечто демоническое присутствовало в облике. В глазах плескалось отчаяние и злость, губы нервно подергивались. Не любит проигрывать. Клинобородый тоже молчал, поглядывая на него чаще, чем на Туманова.

– Послушайте, господа хорошие. Кто кого из вас перемолчит мне выяснять недосуг, не за этим прибыл. Не получится беседы – я сделаю вот что: с каждым буду общаться tet ? tet, в ванной комнате. Наберём полную чашу, вы в ней приятно расположитесь принимать моцион, отвечая на мои вопросы. Не пожелаете отвечать – начнёте медленно тонуть. Что вы бледнеете? Не согласны? Ну, значит ситуация для вас безвыходная. Посему хватит пустой болтовни. Я слушаю.

– Господин Туманов? – наконец спросил Ларь.

– Аз есмь. Чему обязан?

– Наши… кхм, скажем так, соратники в Самаре попросили найти вас и задать несколько вопросов.

– Кто попросил? Кого это – вас?

– Мы боевая ячейка эсеров, с нашими товарищами вы имели возможность познакомиться в Казани… – Ларь несколько смешался.

– Извольте быть точнее – это они имели возможность со мной познакомиться. Кто попросил?

– Для нас он товарищ Вольт, я не знаю его фамилии и имени, поверьте. У нас так принято.

– Он из Комуча?

– Нну…да, его служба тесно с ним связана.

– И чем же я смогу удовлетворить его любопытство?

– Я не уполномочен задавать вам вопросы, мне поручено разыскать вас, заде… простите, пригласить на беседу и сообщить в Самару.

– Допустим. Как вы меня искали?

– Вдоль оренбургского тракта, от Камы и дальше, по всему уезду, направлены боевые группы с вашим описанием. Объезжают все поселения, в местах возможного появления проводят опрос, результаты докладывают мне…В общем, вас узнали в двух деревнях, где вы покупали провиант.

Мда… Фатальная информация для всех собравшихся. Провиант-то он покупал в количествах потребных на отряд, а это уже есть ответ на многие не заданные вопросы. Ларь, видимо, это понял тоже. Быстро добавил:

– Это доложили не только мне, у нас принято дублировать все каналы и перепроверять информацию.

– Кому ещё доложили? – негромко спросил Туманов.

– В Самару, товарищу Вольту.

– Посредством чего докладывали? Есть связь?

– Нет, через городской телеграф.

– Сколько боевых групп заняты в розыске?

– Пять. Почти все наши с Казани переброшены сюда.

– Численность?

– По четыре человека в группе, усиленный вариант.

У Туманова нехорошо похолодело в груди… в полях он упокоил семерых, не делится на четыре никак.

– Вас тут трое, где ещё один? – спросил настороженно.

– Трое и есть. Мы координаторы, штаб так сказать…

Значит в поле мог быть наблюдатель, которого он не заметил. Очень плохо. Хуже некуда.

– Связь с группами?

– Они автономны, выходят на связь самостоятельно, по мере необходимости или получения информации.

– Хорошо. Покажите на схеме…– он привстал над столом, положил левую руку на плечо клинобородого, двигая ладонью правой бумажку со своим описанием, и не прерывая движения ударил ребром ладони в горло, ломая трахею, сидящего справа Ларина. Подхватил левой затылок клинобородого, тут же ударил в подбородок правой, сворачивая шею.

Сейчас нельзя было по другому, носители такой информации подлежали ликвидации. Тщательно устранил свои следы в квартире, запер дверь на ключ и вышел через чёрный ход. Давно стемнело и по ночной тишине, с северной стороны далеко, на пределе слышимости, скорее ощутил, чем услышал орудийную канонаду.

Следовало решить, что делать с консьержем. Оставлять как свидетеля визита его было опасно, но поразмыслив, пришёл к выводу, что эсеры и без него поймут, кто посетил Ларина и иже с ним. А вот возможному следствию его никто не сдаст, он им самим нужен. Поэтому пусть консьерж живёт себе, и без того вокруг золотого обоза покойники множатся, как мухи у навоза, а ведь ещё даже не середина пути. И сколько их прибавится – Бог весть… Он покачал головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас в первую очередь следовало раздобыть то, зачем он выбрался в Спасск: медикаменты и информацию. А потом заняться боевыми группами.

Переночевал на постоялом дворе, утром наведался в аптеку у трактира, заплатил за пакет с лекарствами, который наскоро собрал аптекарь услышав про тиф, отправил пакет с посыльным на постоялый двор и зашел в трактир.

Утренняя публика была немногочисленна, небольшое помещение было заполнено едва ли на треть. Туманов сел за столик в углу, с наилучшим обзором входа и зала, заказал чай с блинами, чем несколько обескуражил трактирщика, который поставил на стол ещё глиняный кувшин с квасом, и принялся читать оставленые кем-то на столе газеты. Ни о чём хорошем они не извещали. Вчера началось наступление красной армии на Казань. Судя по всему, она будет взята в ближайшее время, реванш большевиков неизбежен. Учитывая, что после Казани сдерживать наступающие войска будет негде, то скорее всего фронт переместится далеко на юг и восток. Хорошо, если перед Южным Уралом его удастся стабилизировать.

Бонусом было сообщение об объявлении большевиками Красного Террора, в ответ на убийство Урицкого и покушение на вождя большевиков Ульянова-Ленина. Совсем весело: всегда мечтал оказаться с сотней пудов золота в тылу у красных, одержимых террором и местью. А ведь Спасск не так далеко от Казани, и стоит на Оренбургском тракте, вдоль которого и пойдёт движение фронтов. Следовало убираться с этого района побыстрее. Вот еще с эсерами разобраться бы успеть…

Его размышления были прерваны появлением в дверях залы нового посетителя, который на входе в пол-оборота продолжал разговор с кем-то на улице. Внимание Туманова привлекла его дорожная одежда, весьма похожая на ту, в какую были одеты упокоенные им в поле боевики, и слегка потрёпанный вид. Было ещё нечто в фигуре этого посетителя, показавшееся Туманову знакомым. И когда человек повернулся в сторону зала, он сразу узнал его – это был один из трёх, изображавших в Казани уличное хулиганьё. Вот этого он тогда снёс двумя ногами в грудь, хорошо запомнив круглое лицо с усиками и курносый нос. Прикрывшись развернутой газетой Туманов поблагодарил судьбу за подарок и прикинул, как взять обретённого носителя информации живым и без лишнего шума. Решив не давать ему возможности освоиться в полумраке залы, отложил газету и… недооценил реакцию противника. Едва увидев Туманова тот среагировал мгновенно: выхватил револьвер и выстрелил ему в грудь.

До этого Туманову никогда ранее не удавалось входить в боевой транс так молниеносно, кроме того, никогда ранее он не уходил в статичном состоянии от выстрела почти в упор. Сейчас же всё сработало само собой. На последнем отрезке движения ствола револьвера, переводящим его в плоскость выстрела, Туманов был уже в боевом трансе и дальнейшее произошло для него в очень замедленном ритме: щелчок бойка, пламя из под барабана, появление пули из ствола, его отдача вверх и влево, и плавный полёт пули в его сторону, с вращением вокруг оси. Где-то на половине траектории её движения он спокойно сделал доворот корпусом вправо, пропуская пулю впритирку к груди, в стену, одновременно захватил пальцами кувшин с квасом и на обратном ходе корпуса метнул его в стрелявшего. Кувшин пушечным ядром пролетев через залу с грохотом разбился о череп стрелка, обдав его фонтаном брызг и осколков, и сбив с ног. Туманов сам не заметил, как успел переместиться вслед за кувшином и оказался у сражённого в тот момент, когда тот упал навзничь, глухо ударившись затылком о дубовый пол.

Посетители только начинали поворачиваться к дверям, и ещё стояла тишина, которая бывает перед бурей.

– Чёрт возьми! Мишель! Тебе же нельзя брать в руки оружие! – громко произнёс Туманов, и добавил для публики – Господа, простите его великодушно, он контуженый под Перемышлем. Герой отечества так сказать, и всё такое… Вот-с, теперь с чудасиями.

Забрал револьвер, вывернув его из судорожно сжатой руки упавшего, и вместе с мятой купюрой отдал появившемуся в дверях испуганному трактирщику:

– Вы уж сударь примите в счёт неудобств и беспокойства. Сами видите: фронтовик-с, время от времени бывает. Мы от него прячем оружие, да где находит – не понимаем.

И подхватив под руки бесчувственное тело поволок его через порог на улицу. В трактире тишина кончилась после слов хозяина трактира:

– Да что же это такое, господа? Я с ним только-что разговаривал на улице, это что-ж, он и меня мог это самое…?

Дальнейшее бурное обсуждение инцидента происходило уже за захлопнувшейся дверью. Туманов увидев у трактира одноколку, которой не было ранее, связал её появление с «Мишелем», не мешкая погрузил тело в коляску, и покатил к казанскому выезду. А тракт начинал наполняться гружёными разным скарбом подводами и телегами, потянувшимися встреч, со стороны Казани, как предвестники неминуемого отступления фронта.

Беседу с несостоявшимся собственным убийцей решил не откладывать. Через пару кварталов завернул во двор брошенной прежними хозяевами винокурни, взвалил на плечо всё ещё не пришедшего в сознание Мишеля, как назвал его Туманов, и утащил в распахнутые двери винного погреба. Бросил на землю, связал, обыскал и принялся активно возвращать в сознание: тёр уши, шлёпал по щекам и в конце концов окатил холодной водой из дождевой бочки у входа.

Доводилось вам видеть глаза, в которых плещется животный ужас? Вот такие глаза были и у Мишеля, когда Туманов привел его в чувство и тот понял, кто перед ним.