Пропавший рейс

Из динамика раздался громкий выстрел и наступила звенящая тишина. Звук из кабины не отключился и было слышно, как попискивают датчики. Секунда звукового вакуума и самолет взорвался криками на всех языках.

«Твою мать! Это что розыгрыш?» – пронеслось в голове, но судя по виду бледной стюардессы, стала понятна вся серьезность происходящего.

Моё кресло находилось в нескольких метрах от двери в кабину пилотов, я вскочил и бросился к ней, но дергание ручки и удары по бронированной двери ожидаемо не принесли никаких результатов.

После терактов 11 сентября в США, двери кабины всех самолетов забронировали, и сделали так, что без желания пилотов туда было проникнуть невозможно. Экипаж просто нажимает кнопку LOCK, и даже набрав код доступа в кабину, туда невозможно попасть никому из салона.

«Твою МАТЬ»! В салоне начал нарастать гул паники, полусонные люди начали приходить в себя и осознавать всю кошмарность ситуации. Хорошо, что большинство пассажиров спали и не слышали этого объявления. На удивление паника не полыхнула по салону. Пассажиры сидели пришибленные и полусонные.

– Дамы и господа, пристегнитесь и оставайтесь на своих местах; экипаж воздушного судна пытается решить возникшие неприятности. Лучшее, что вы можете сделать – это оставаться на своих местах. Сейчас мы свяжемся с землей и получим инструкции по дальнейшим действиям. Самолет находится на безопасной высоте и причин для паники нет. Сейчас вам подадут напитки и завтрак, – миниатюрная бортпроводница проговорила это железным голосом, совершенно без какой-то нотки истерики.

Можно только удивиться хладнокровию этой маленькой девочки, ведь понятно, что нам трындец. Все что она говорит – полная херня: как мы с кем-то свяжемся? Все приборы коммуникации только в кабине пилотов, туда как понятно не попасть. Стю, видимо для очистки совести, жмет код доступа, но замок, естественно, не реагирует.

Ну нет, ну не может вот так глупо всё закончиться. Внутри как будто лопнул воздушный шарик с силой воли, предательская волна липкого страха ударила в ноги, и я осел около двери пилотов. Я всегда был хорошим бизнесменом и аналитиком, принимавшим в жизни массу быстрых и правильных решений, и в этот момент сразу стала понятна вся безвыходность ситуации. Где-то пару лет назад вечерами я просмотрел по Дискавери большой цикл документальных фильмов про авиакатастрофы. «Шансов нет, шансов нет, шансов нет» – пульсировала, разрастаясь в голове, мысль. Никакой паники, никакой агрессии, простое осознание безнадёги. Никаких надежд. Смертник перед расстрелом. Всё окружающее стало ощущаться в формате slow motion. Звуки притушились и практически ушли.

Глава 2. Москва. 7 марта. Центральный офис компании «Русские Металлы», вечеринка по поводу 8-го марта. 20-30 московского времени.

Практически любой человек любит праздники. А уж корпоративы и подавно, а особенно в России, где любой корпоратив – это не просто пьянка, а возможность себя показать и других посмотреть.

В каждом российском офисе наступает момент, когда слово «корпоратив» начинает звучать чаще, чем «дедлайн». Это время, когда сотрудники, обычно занятые отчетами и совещаниями, превращаются в настоящих кумушек у подъезда, обсуждая, где и как пройдет очередное событие. Подготовка к корпоративу – это отдельный вид искусства. Сначала долго выбирается тема. На последний Новый год это был «Великий Гэтсби», и бухгалтерия с плохо скрываемым сожалением до сих пор поглядывает на платья в пайетках и боа, висящие в платяных шкафах.

В этом году решили не мудрствовать лукаво, и выбрали «Назад в 90-е». Кто-то уже достал с антресолей малиновые пиджаки, спортивные костюмы Адидас и барсетки.

С самого утра офис наполнился особым волнением. Все постарались закончить дела пораньше, чтобы успеть переодеться и морально и физически подготовиться, ну а как не бахнуть шампусика с утра? Все равно никакая работа уже не делается, а все ходят по офису и обсуждают наряды, и того, с кем собираются танцевать и не только. Ближе к вечеру, когда все собирались в большом зале, начинается самое интересное. Коллеги, которых привыкли видеть в строгих костюмах, вдруг предстали в образах рок-звезд, или героев популярных в девяностых сериалов про ментов.

Через несколько часов после начала, корпоратив в компании «Русские Металлы», посвященный шествию суфражисток в Нью-Йорке больше ста лет назад, набрал обороты.

Уже прошла официальная часть, с дежурными поздравлениями от руководства, закончились веселые конкурсы, многократно откатанные ведущими подобных мероприятий. Перекатывание яиц под одеждой у коллеги, попадание ручкой, привязанной к поясу в бутылку, и прочие, на трезвую голову никак не воспринимаемые нормальным человеком, развлечения.

На ура прошла групповая ламбада, и массовый танец маленьких утят, закончилось ироничное награждение самых-самых сотрудников – «королей дедлайнов» и прочих «мастеров исчезновения».

Коллеги, еще вчера общавшиеся в рамках корпоративной этики сугубо на рабочие темы, с каждым часом разгорячаясь благодаря веселящим напиткам, с радостью обсуждали слухи, перемывали косточки руководству и награждали своих сослуживцев сочными прозвищами.

За главным столом руководства из шести стульев занято оставалось только два, остальные пустовали по причине перекура, танцев и просто раннего покидания начальством вечеринки.

Перекрикивая музыку, в диалоге сошлись Сергей Хилько, директор по продажам компании «Русские Металлы», поджарый и загорелый, длинноволосый блондин внешне похожий на гавайского сёрфера, и директор по маркетингу Татьяна Язвенко – эффектная зеленоглазая брюнетка с длинной черной косой и резкими чертами лица, как будто грубо вырубленными топором, но не уродующими лицо а дополняя его четкими линиями и особостью, выделяющей ее на фоне остальных женщин. Широкие скулы, тонкие губы, раскосые глаза с явно какими-то восточными корнями в родословном древе. Про таких говорят: ведьма, яркая и сексуальная.

– Вот скажи мне, Тань, – чуть заплетающимся голосом продолжал Сергей, – хотя бы как директор по маркетингу, ну чо на этого Иванова все бабы виснут? Ну ведь не красавец: вообще обычный, ну худенький, но не накачанный, одевается обычно: костюмчик, рубашечка, машина обычная, дурацкий Приус, даже часы обычные, даже фамилия у него – Иванов!! Ну вот как так-то? Из-за бабок? Или из-за положения?

– Серёжа, отцепись, я-то откуда знаю? – Татьяна уже несколько осоловела и раскручивала бокал так, чтобы оливка всё время оставалась по центру. Не получалось, и этот Серёжа мешал сосредоточиться.

– Да вижу я, как ты на него смотришь; ответь мне как женщина, ну ты же женщина, вон какая. Ему же на тебя наплевать, он же этим не пользуется, ты же не одна такая, на него девки пачками вешаются, а он как будто не понимает, что вам нужно. Чертов робот. Я же вижу, что каждая вторая готова с ним уединиться. Точно все из-за бабла.

– Видишь ли, Серёжа, – с усмешкой посмотрела на него Таня, – у него есть ха-риз-ма. Понимаешь?.. – бокал у неё в руке покачнулся, – ой!.. Ну вот хочется немедленно раздеться. Понимаешь? Сила, воля, уверенность – и глаза.

– Ни хрена непонятно. Чо такое харизма, что такое воля?? Хрень какая-то; как это пощупать? Вот на тебя посмотреть! Твои обе харизмы видно из-за угла на расстоянии ста метров. Их пощупать можно, – гыгыкнул Сергей, – правда ты не даёшься. А чо, кстати, непонятно: вот, посмотри на меня – я в зале шесть раз в неделю страдаю по полтора часа, чтобы так выглядеть. – Сергей согнул руку в локте продемонстрировав рельефный бицепс. – И ведь не тупой при всем при этом. А ты не даешься, а с ним, по глазам твоим вижу, готова. Вот что не так? У меня же тоже бабки есть.

– Тебя куда понесло, родной? Ты главное не бери в голову; Александр – он такой один, и… Харизма, короче, – бокал, окончательно накренившись, плеснул мартини на стол, Татьяна резко его поставила, будто впечатывая в столешницу. – Тебе чего надо-то? Или тебе жены не хватает? Недоеб? – недобро усмехнулась Татьяна

– Да не надо мне, – замялся Сергей, опустив взгляд, – но сам факт бесит, зависть, на уровне «просто раздражает».

– Зависть плохое чувство! Пойду до бара, у меня тут… Кончилось! – она развела руками и очень сосредоточенно и ровно направилась к стойке. – А ты тетёха. Пресс есть, а ха-риз-мы… – Татьяна вскинула руку и перебрала в воздухе пальцами, будто нащупывая что-то неосязаемое.

Сергей остался за столом в одиночестве.

Компания Русмет всегда закатывала дорогие и красивые корпоративы, по всем праздникам. Обязательным атрибутом всегда было присутствие российских звезд и красочное шоу. В этот раз сисадминов и бухгалтеров развлекала группа «Серебро», только прогремевшая со своим хитом «Мама Люба». Громкая музыка подхватила в танец всю женскую часть коллектива и особо расслабившихся мужчин. Ну как можно усидеть на месте, когда на сцене выплясывают такие сочные девчонки? Выступление «Серебра» уже было закончено, и вечер близился к кульминации: к тому моменту, когда одна часть коллектива начинает видеть в другой неотразимых партнеров для танца, или чего большего.

Как обычно, на следующий рабочий день после корпоратива, самое увлекательное занятие в офисах – это обсуждение, того, кто как накидался и вел себя непотребно на празднике, и того, кто с кем куда уехал дальше, и какая Наташка блядь; отсосала Антону Александровичу прям в туалете.

– И правда, что это я: Сан Сеич шеф хороший и мужик правильный, хоть и зелёный по меркам бизнеса. Даже тридцати лет нет. Вон, в прошлом году моя мать заболела, так он из Главного выбил компенсацию лечения: «Петр Алексеевич, Сергею переживать нельзя, он наш основной таран в продажах, все затраты отобьет работой и доходом холдинга». И Завадский выделил серьезную сумму на операцию и реабилитацию мамы в Крыму. Но даже эта мысль порождала какую-то неприятную липкую зависть внутри Сергея. Он бы так не смог, не получилось бы убедить Главного. А этот походя решил проблему, и полетел дальше дела решать. Наверное, раздражала публичная нарочитая вежливость при общении, отстраненность, легкое ощущение разговора с роботом, или сотрудником банка. Эта избыточная корректность; везде на Вы, даже к уборщице. Все это переходит границы естественного общения. Вроде, просто воспитанный человек, но внутренне воспринимается как неискренность и лицемерие. А еще этот вечно идеально выглаженный строгий костюм, накрахмаленная белая рубашка и затянутый виндзорским узлом галстук. А вот интересно, что будет если его напоить прям в слюни?

– Сергей, что вы такой невеселый? Напитки закончились? Или горячее невкусное? – Иванов появился из-за спины как всегда бесшумно, – идите потанцуйте, все девушки будут очень довольны, и вы развеселитесь.

– Да вам показалось, всё хорошо Александр Алексеевич, просто устал, да и переживаю за отчет на совете, во вторник. Главный будет, не хочется опозориться.

– Успокойтесь, Сергей, у нас всё отлично: год закончили с прекрасными результатами, нам не стыдно показать. А то, что будет Завадский, так это же хорошо: покажете себя лишний раз, будет основание двигать вас выше.

– О чем речь, мужчины? – Таня вернулась к столу с полным бокалом коктейля.

– Татьяна, как всегда, о работе: о чем же еще могут разговаривать выпившие мужчины на корпоративе, кроме работы?

– Ой, Александр Алексеевич, я чувствую нотки сарказма.

– Татьяна, к сожалению, я не понимаю, что такое сарказм, и не умею им пользоваться. Если я вас чем-то задел, прошу меня простить.

– Ой, да все нормально, не берите в голову. Эх, мужчины!.. Вот здесь, – она обвела собеседников взглядом, чуть дольше положенного задержавшись на Александре, – вот здесь харизма есть. Жен-щи-ны это чув-ству-ют. И точка.

– Так. Коллеги, а давайте-ка собираться отсюда по домам; у нас совет десятого, надо подготовиться получше. Скажу вам по секрету, Завадский нашептал, что готовит нам какой-то сюрприз, думаю будет хорошая годовая премия. Да и коллективу надо погулять по-взрослому, а то при нас они скромничают. Вызывайте такси и по домам. Чтобы через десять минут я тут никого не видел.

Татьяна вызвала такси, загрузилась в него, и попросила водителя отъехать за угол здания, в котором проходил праздник. Через несколько минут правая задняя дверь распахнулась и в салон плюхнулся Александр.

– Как же я устаю от этих мероприятий! Ты прихватила бутылочку как я просил?

– Держи, Аньхео твоя любимая, с непроизносимым названием. Комеморативо? Конемарартино? Конь и Буратино, – зашлась она смехом, откинувшись на сиденье.

Александр открутил пробку, глубоко выдохнул и сделал два глубоких глотка обжигающей текилы.

– Татьяна, ну что, как всегда? Поехали отдыхать?

– Погнали, Иванов, сними ты уже свой дурацкий галстук, и поцелуй меня уже, сколько ждать-то можно? Весь вечер терпела. Александр Алексеевич, я очень Вас хочу, – с дьявольски соблазнительной улыбкой низким грудным голосом проговорила девушка.

Глава 3. 8 марта. Центр управления авиакомпании Малазийские Авиалинии. 02-00 малазийского времени. Куала Лумпур.

В тишине центра управления полетами, нарушаемой лишь тихим гулом техники, авиадиспетчер сосредоточенно следит за множеством экранов, на которых отображаются маршруты самолетов. Его рабочее место – это сердце воздушного движения, где каждый миг имеет значение. Словно дирижер невидимого оркестра, он координирует движение воздушных судов, обеспечивая их безопасное и точное перемещение в небе. В его наушниках звучат голоса пилотов, и он, с абсолютной ясностью и спокойствием, направляет их, учитывая погодные условия, загруженность воздушного пространства и множество других факторов.

Каждое его решение – это мгновенный анализ и интуиция, отточенная годами опыта. Он знает, что от его действий зависят жизни сотен людей, и это придает его работе особую значимость. В моменты, когда ситуация требует максимальной концентрации, он остается собранным и уверенным, принимая решения с точностью хирурга.

Работа авиадиспетчера – это искусство балансировать между хаосом и порядком, где каждый день приносит новые вызовы. И хотя его труд остается за кадром, именно благодаря его усилиям небо становится безопасным для всех, кто решает отправиться в полет.