В новый год без долгов

В новый год без долгов
Алексей Филиппов

У частного сыщика туго с деньгами. И вот перед самыми новогодними праздниками ему предлагают выгодное в другом городе. Вроде, как работа, но стоило её начать, как что-то таинственное и страшное завертелось вокруг сыщика…

Алексей Филиппов

В новый год без долгов

Поздний вечер. Морозно и ветрено. Порывы сердитого ветра яростно терзали ржавый подвесной фонарь. Фонарь раскачивался из стороны в сторону, отбрасывая на серый лёд тротуара причудливые тени, которые покружившись возле тёмной подворотни, взлетали на бледно-жёлтый фасад крупного здания с колоннами и водили там какой-то суетливый хоровод. Водили до тех пор, пока свет автобусных фар не разогнал эту бесовскую пляску.

Старенький автобус подкатил к крыльцу районного Дома Культуры и остановился. Дверь автобуса жалобно лязгнула, выпустив – двух Дедов Морозов и пару Снегурочек. Деды вскинули на плечи объёмные, но легкие мешки, и резво взбежали на ступеньки крыльца Дома Культуры. Снегурочки же около ступеней остановились. Одна не захотела пойти на крыльцо, а вторая стала ей выговаривать.

– Женька, ты чего? Договаривались же, что посидим вечером после работы… Ты же сама предложила, когда ребята о традициях рассказывали…

– Прости, Зоя, – Женя быстро глянула на наручные часы. – Я не знала, что мы так долго задержимся… Прости… Мне сейчас очень некогда…

– Ну, ты вообще, – покачала головой Зоя. – Что же, я теперь одна с ними останусь? Ну, ты… Так не делается…

– Ну, Зоенька, – взмолилась Женька. – Не могу я сегодня остаться… Не могу…

– Ладно, иди, но чтоб завтра обязательно осталась. Нельзя традиции нарушать… И это… Тут мне всякие ужасы рассказывали… Может, попросить мужиков, чтоб проводили тебя?

– Не надо, – махнула рукой Женя и ещё раз посмотрела на часы. – Тут рядом… Через три дома поворот на мою улицу, а там совсем рукой подать… Ну, я побежала.

– Давай, – вздохнула Зоя и стала подниматься по ступенькам.

Ржавый фонарь жалобно заскрипел, качнувшись от очередного порыва ветра, и тени ещё яростней закружились на фасаде Дома Культуры в сатанинской пляске.

Женя вздохнула, взглянула на подругу, открывающую дверь, потом на часы и быстро побежала к повороту на свою улицу. На улице темно, но это ничуть не смутило девушку, она смело шагнула в темноту и пошла к скверу…

Я проснулся, но никак не мог открыть глаз. Вернее, мог, но не хотел. Я чувствовал, что белый свет мне сегодня точно будет не мил. Тьма сейчас гораздо приятнее, казалось мне… Не открывая глаз, я попробовал повернуться на другой бок. И тут началось! В животе что-то гадкое закопошилось и поползло к горлу. И боль внутри черепной коробки такая, будто там петарда взорвалась, сверкая синими искрами и кругами – то ли красного, то ли зелёного цвета. Потом откуда-то из кромешной тьмы глухим колоколом зазвучали противные мысли.

«Дурак! Дебил! Зачем я вчера?! Идиот! Орал, как свин резаный, наливая через каждые пять минут, чего не мужики что ли?! Гуляем! Сеня, помнишь – как в седьмом классе?! Давай! Наливай! Зачем? Придурок!».

Я совсем равнодушен к спиртному, но вчера, словно шлея под хвост попала. Одноклассника встретил, он попросил позвонить с моего телефона, а потом.. Потом слово за слово и завелись мы с ним… Ещё какие-то парни подсели. Вот я и расслабился… Потерял контроль… Нервы, нервы… Весь год у меня кувырком: весной со службы попёрли, ещё и жена хвостом вильнула, а в начале лета дед заболел – всё одно к одному… Из-за деда я переживал больше, чем из-за службы с женой… Я до девятого класса жил у него, а потом каждое лето приезжал. Дед у нас отчаянный и весёлый. Был… С дедом всегда было интересно. Мы часто по утрам плавали на лодке ловить луфарей, именно луфарей, да только этот хищник никак не хотел попадаться, но если попадался, то мы с дедом в саду около огромного грушевого дерева варили уху. Да… Дед умер в начале июля. До последнего дня с ним была моя сестра, она, как только узнала о болезни дедушки, так сразу всё бросила, даже экзамены не стала в своей студии сдавать и поехала спасать своего Мазая… Я не смог бы так, и никто из нашей родни не смог, а она смогла…

Я вспомнил, как тётя Дуся категорически отказалась на неделю подменить сестру, как она тогда мне сказала…

Воспоминания о словах тёти бесцеремонно прервал резкий вопль дверного звонка. Пришлось вставать… Кто бы только знал – чего мне это стоило… Я побрёл к двери, часто сглатывая противную горечь, чтобы утихомирить, разбушевавшуюся за грудиной тошноту. Голова, казалось, вот-вот лопнет от приступов пульсирующей боли, но я дошёл.

На пороге стояла заплаканная женщина в дорогой шубе.

– Спасите меня! – тихо молвила моя незваная гостья.

– Не, я не…, – пробормотал я, заглядывая даме за плечо. На лестничной площадке никого не было.

– Мне рекомендовали вас, – женщина переступила порог.

– Кто? – еле слышным голосом переспросил я, мысленно проклиная нежданного доброхота.

Гостья глянула на меня, крылья носа её брезгливо шевельнулись…

– Где кухня? – спросила женщина и, заметно прихрамывая, прошла на кухню.

Гостья погремела посудой, и скоро принесла на подносе стакан с каким-то пенным напитком. Принесла и поставила мне под нос… Я выпил.

Полегчало, и я смог выслушать гостью.

– У меня пропала дочь, – тихо сказала она, сняла перчатку и утёрла тыльной стороной ладони глаз.

– Как пропала?

– Вчера в десять часов она должна была мне позвонить, но не позвонила…

– Позвонит ещё, – махнул я рукой. – Делов-то, не позвонила… Телефон, поди, сел, а зарядку потеряла… Молодая же…

– Вы не понимаете, – окрысилась на меня тётка. – Женя очень обязательная девочка. Мы каждый вечер ровно в десять часов созванивались. И если бы что-то с телефоном случилось, она бы нашла способ сообщить. Утром бы сообщила, а она молчит… Понимаете? Молчит… И телефон у неё выключен… С ней что-то случилось!

– Да, не волнуйтесь вы так, – ещё раз попробовал я отмахнуться от просьбы. – Найдётся ваша дочка… Загуляла…

– Что значит «загуляла»?! – топнула ногой гостья. – Она не могла! Она не такая! Я чувствую! Что-то случилось! Сегодня же ты должен поехать в Алов!

– Куда?!

– В город Алов. Женя учится в колледже культуры и её направили на практику в Алов. Она там занимается организаций новогодних мероприятий. А у меня в Алове тётя жила, от неё осталась квартира, вот Женя там и остановилась. Одна она там… Автобус будет через два часа, и вечером вы будете в Алове…

– Никуда я не поеду! – теперь уже решительно воспротивился я. – Знаю я этот Алов, был там год назад в командировке. Глушь несусветная! Послезавтра Новый Год, а я в какую-то тьмутаракань попрусь. Уже учёные! Плавали…

– Я заплачу, – женщина бросила на стол несколько крупных купюр. – Я бы сама поехала, но у меня болит нога… Я после операции… Мне не выдержать дороги… Прошу вас… Вы же частный сыщик… Это только аванс… Я ещё заплачу… Я найду денег… Сколько надо, столько и найду… Поезжайте… Прошу…

После того, как мне настойчиво предложили уйти «по-хорошему» со службы, я решил стать частным детективом, оформил документы, заказал визитки, но … Не получилось из меня детектива, мало того, что я почти ничего не заработал, я ещё и попал под суд. Занимаясь слежкой за женой одного важного человека, я сунулся туда, куда лезть не следовало, и руку поднял – на кого поднимать себе дороже. У меня отобрали лицензию, присудили условный срок и штраф, с которым я еле-еле справился. И в данный момент у меня не было ни копейки, а долгов по уши, поэтому вид денежных купюр здорово ослабил мою решительность. С минуту подумав, я согласился. Какая разница – где Новый год одному праздновать, а с деньгами можно и… Короче, согласился я на это дело.

Около дома нас ждало такси. И через два часа я уже сидел в автобусе, который в беспокойной толпе куда-то спешащих автомобилей медленно полз к выезду из города. Автобус подали нам комфортабельный, современный, вот только с соседом мне не совсем повезло. Это был здорово поддатый мужик с красной рожей, с белёсыми ресницами и с широким мясистым носом цвета истерзанного погодными передрягами кирпича. Только автобус тронулся, а сосед уж достаёт из кармана бутылку и предлагает мне скрасить путешествие совместным распитием горячительного напитка. Так и сказал:

– Давай огненной воды бахнем, чтоб дорога скатертью…

Я, конечно же, отказался в самой резкой форме, что здорово обидело соседа. Он засопел и пил в одиночку до тех пор, пока не забылся богатырским сном. Как и любой богатырь, сосед громко храпел и с кем-то бессвязно ругался. Я попробовал читать, но никак не мог сосредоточиться, и, заложив страницу автобусным билетом, стал смотреть в окно. Долго смотрел. На улице смеркалось, и становилось так же серо, как у меня на душе. Я тоже уснул. Проснулся я от начавшейся в салоне суеты. Конечная остановка.

На улице валил снег. Крупные снежинки кружились в свете фонарей, и медленно опускались на серый утоптанный снег привокзальной площади. Словоохотливая старушка объяснила мне, как пройти к нужному мне дому.

– Вон мимо Дома Культуры пройдёшь, – показала она на большое жёлтое здание, и иди по улице, дома три пройдёшь, увидишь магазин «Цветы», там свернёшь на нужную тебе улицу. Я в этом городе всю жизнь прожила, а потому всё здесь знаю. Дальше по улице пойдёшь, по правую руку сквер будет, а по левую руку, немного не доходя до входа в этот сквер, как раз нужный тебе дом. У меня в соседнем доме подруга живёт – Марьяша. Мы с девчонок с ней дружим, и так дружим. Помню, бывало…

Выслушивать историю долговечной девичей дружбы мне было недосуг, поэтому я улыбнулся старушке и пошёл. Нужную улицу и нужный дом я нашёл быстро. Дом был двухэтажный в три подъезда какого-то синевато-серого цвета с проплешинами обвалившейся штукатурки. Квартиру, где проживала Женя, я нашёл на втором этаже. Позвонил. Подождал немного – за дверью ни звука. Позвонил ещё раз, ещё – и опять тишина. А когда я стал поднимать руку, чтоб позвонить в четвёртый раз, распахнулась дверь, но не передо мной, а сзади. Я обернулся. Из открытой двери на меня смотрел старик – сивый и растрёпанный. На старике была майка – явно не поразмеру, из-под майки выглядывали синие сатиновые трусы. В руках этот пожилой человек держал топор.