Последняя

И он действительно зашагал к ручью.

«Нечестно! Все мои колкости насмарку! – досадовала Эрсиль – Что это за непоколебимое спокойствие?»

Через пять минут она подобралась к котомкам Седого: было бы верхом беспечности не воспользоваться его отлучкой. Эрсиль намеревалась выкрасть стилет, но ничего острого в принципе не нашла: всё тряпки, коробочки и бумажонки, «Тихослов Харольда» какой?то… Протрясла мешок с провизией и разочаровалась. Помимо того, что в нем отсутствовал ее кинжал, так еще из продовольствия – только фасоль в жестянках, картошка и хлеб.

– Вкусностей не ожидается, – пробормотала Эрсиль.

Ей, строго говоря, не привыкать. За три года в Онсельвальте она едала всякое. Чаще всего Эрсиль некогда было привередничать – она мчалась за врагом, который с умом непостижимой скоростью перемещался по стране и за ее пределами. Порой он оказывался буквально у черта на куличках, и Эрсиль прекращала изнурительную погоню. В понравившемся городке она снимала домик или комнату на подворье, шила у портних ладненькие платья, жакеты по фигуре, баловала себя недешевыми сладостями. Последние шесть месяцев Эрсиль обитала в Заречье. По средам она наезжала в Иоль, чтобы посетить изумительную книжную лавку и уютную кондитерскую. Эрсиль коротала дни за чтением, без особого успеха осваивала рукоделие (смастерила три корявенькие салфеточки) и решила обосноваться на берегах Морбэя вплоть до восемнадцатого ноября, но тут пожаловал Седой и все испортил…

Печальный итог. Эрсиль поморщилась. Аккуратно увязав сумки и разгладив шнуровку, она старательно придавала лицу выражение безучастное и невинное. Получалось будто бы неплохо, но Седой заухмылялся, едва очутившись на поляне:

– В вещах порылась уже?

Эрсиль надменно задрала подбородок – ха, якобы он знает все ее хитрости! А Седой стоял и отжимал волосы, отсвечивающие янтарем в редких всполохах огня. Стоял и внимательно смотрел на Эрсиль, ни капли не смущаясь, когда она поворачивалась к нему.

– Я заварю тебе чай с гвоздикой и брусничным листом… От воспалений.

– С чего такая забота? – опешила Эрсиль.

– Ну, – задумался Седой, – за два с лишним года ты уж почти как родная.

Если бы Эрсиль не сидела, то наверняка упала бы. Что ответишь на подобное заявление? Тайком прижав кулак к груди, она устремила взгляд в темноту, где мирно поскрипывали могучие ели. А свое брусничное зелье Седой все же намешал. Протянул Эрсиль объятую парком кружку и отжалел целый пучок кислицы.

«Хочет меня ею закормить, чтоб живот скрутило», – заподозрила Эрсиль.

– Ты сторожишь первая, – обязал Седой, расстилая дерюгу на куче лапника. Приспособил скомканную куртку под подушку, завернулся в плащ.

«Вот и умница, спи, дружочек, спи, – улыбнулась Эрсиль. – А я пока…»

– Кстати, меня зовут Къельт, – счел нужным известить Седой.

«…убью тебя, Къельт. И забуду твое дурацкое имя».

По окрестностям растекалась ночь. Мгла полнилась боязливыми шорохами, отдаленным ворчанием грозы на севере, потрескиванием углей.

Высушив одежду, Эрсиль поджарила на прутике несколько ломтей хлеба, запасливо их припрятала и занялась обожаемым колдовством. Предварительно она поощрила себя оздоровительным заклинанием На?виэв дэйр. Направленно оно не лечило, но сил прибавляло. Эрсиль владела им в совершенстве, да и полюбилось оно ей куда больше прочих. Эрсиль точно подхватывало теплой золотистой волной, стоило произнести его. Заскорузлое одиночество рассеивалось, а нечто прекрасное и незыблемое – то, что было с Эрсиль в самом начале и будет с ней до самого конца, – принимало ее и дарило утешение.

Повеселев, Эрсиль сотворила великолепный морок. Зажмурилась, воскресила образ впечатлившего ее человекооленя и прошептала сложную формулу. Монстр соткался из теней, как живой. Накидка с амулетами даже чуточку колыхалась.

«Натравить бы его на Седого!» Пока Эрсиль витала в облаках и рисовала картины по осуществлению этой затеи, уэль скучал на границе сумрака и понемножку бледнел.

Эрсиль покосилась на своего врага: не храпит, не шевелится. Обманывает или сморило его? Время к двенадцати, бестелесное чудище давно развеялось прахом. Если пытаться, то сейчас.

Эрсиль вынула из костра тлеющую палку и ступила за кольцо света. В ушах звенели восклицания жены господина Батопа: «Кочергой его, кочергой!» А почему бы и нет? Кочерги, само собой, в лесу не растут, но есть же увесистые камни. Тот, возле бочага, где Эрсиль умывалась, должен подойти.

Камень был не увесистым, а четырехпудовым, и хуже того – осклизлым. Эрсиль изрядно намучилась, выковыривая его изо мха. Горящую ветку она отбросила, поэтому поспотыкалась на обратной дороге всласть. Маленький рыжеватый отблеск вывел ее на прогалину. Глаза Эрсиль потускнели, застыли. Перед ней враг. Уязвимый. Къельт.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу…» – твердила про себя Эрсиль, чтобы оградиться своей яростью. Мысли путались: «Все это глупо, очень глупо. Но попробовать?то надо – вдруг посчастливится…»

Шаг, еще шаг и еще… Казалось, руки выскакивают из суставов. До чего несправедливо, что волшебством Седого не побороть! Это было бы так легко, его сердце замерло бы навсегда. Он ничего бы не почувствовал, все равно что уснул. О?рноморт ве?реберо о?рто – слова метались внутри Эрсиль, готовые сорваться с губ.

Раньше она надеялась одолеть Седого именно этим заклятием. Оно не подействовало. Эрсиль перепугалась и хлестнула цепью магических наговоров. Воздушный Удар переломал бы кости, Осколок Льда пронзил бы насквозь, Огненная Плеть сожгла бы воспоминание о враге… И сокрушительное невезение. Он без единой царапины, зато удивлен и высматривает злодея.

Угол обшарпанного дома защитил Эрсиль тогда. В Укселлоу кипели празднества. Канун Нового года, над главной площадью города плыла музыка, гомон… Поздним вечером в безлюдном переулке Эрсиль потерпела второе поражение и заработала шрам. Зря она до этого радовалась, что всего за месяц отыскала врага.

А бабушка ей обещала! «Учи, бестолковая, учи. Учи, и не умрешь, как мать», – изо дня в день клевала она. И Эрсиль учила: Э?отэн э?гралин – один, Ирсокогна?риэт – два, Фламефла?грум – три. Все напрасно.

По коже ледяными пальцами пробежал озноб. Внутри Эрсиль застарелый холод, иногда он выбирается наружу. Вот ее враг – так близко. Так близко мечта – стать свободной…

В тот же миг Эрсиль запнулась о громко лязгнувший котелок. Валун бухнулся в угли, к небу взмыл рой пепла, а Эрсиль полетела навстречу Къельту. Она угодила лбом в его каменный бок. Шейные позвонки хрустнули. Къельт проворно изогнулся и придавил Эрсиль.

– Ну почему бы не позволить мне спокойно поспать? – упрекнул он самым несонным голосом во вселенной. Без сомнений, Къельт ждал нападения.

Эрсиль уткнулась носом в подстилку и хранила скорбное молчание расплющенной улитки.

– Ты что, отважилась взять меня на таран? Опрометчиво… Ах да?а, – протянул Къельт, различив булыжник в кострище. – Хотела приласкать меня камушком?

– А ты что посоветуешь, раз чародейство против тебя бесполезно? – пропыхтела Эрсиль и забрыкалась.

– Спать. И дать отдохнуть другим, – пояснил Къельт, отпуская ее.

«Отдо?хнешь, когда сдохнешь!» – подумала Эрсиль, но выразилась по?иному:

– Твоя очередь караулить.

– А, это у тебя способ побудки такой? – издевательски поинтересовался Къельт. – Необычно. Но впредь, если тебя не затруднит, лучше позови меня по имени.

– Поднимайся, упырь, твоя очередь караулить, – добросовестно позвала Эрсиль и вознамерилась стереть свой позор забытьем.

Она расстегнула куртку, поворачиваясь спиной ко всему на свете, укуталась. Ей было стыдно за себя и мерзко. Эрсиль понимала, что никакая она не убийца, но выбор слишком прост: либо убей, либо умри.

Къельт, судя по шуршанию, вытаскивал камень из углей, потом сгребал хворост… Закрапал тоскливый дождик, а у Эрсиль все не получалось задремать. Къельт подошел и накинул на нее что?то из толстой материи. Эрсиль вздрогнула. Одеяло? У Къельта что, прилив благородства?

Час, полтора – за это время Къельт воздвиг над Эрсиль полноценный курган. Она нащупала ребристые наплечники – кожаный плащ Охотника, собственную кофту, еще что?то шерстяное колючее… А слева Къельт прислонил тюки и набросил на все промасленную холстину.

Озадаченная поведением врага, Эрсиль высунулась из своего укрытия. Над поляной висела прозрачная тишина – шелест падающих капель и больше ни звука. Пламя давно потухло, но привыкать к темноте не потребовалось, Эрсиль сразу увидела Къельта.

Он стоял у кромки леса – босиком, в мокрой облепившей спину рубашке – и мерцал. Блеклое голубоватое свечение окружало его с головы до кончиков пальцев. У Эрсиль екнуло в груди: Къельт был нечистью.

До этого она считала его человеком. Особенным, но человеком. В вопросах магии Эрсиль разбиралась поверхностно и после неудачи с Къельтом сделала вывод, что колдовство влияет не на всех. В правилах есть исключения, и Къельт – исключение. Теперь же у нее возникли определенные догадки.

Эрсиль растерялась. Как ей поступить? То ли спрятаться опять под ворох одежды, то ли удирать во все лопатки… Но ничего из вышеперечисленного она не успела. Къельт медленно обернулся, впиваясь в Эрсиль взглядом. Мгновение – и он уже склонился над ней.

– Кому скажешь – сожру.

Къельт не запугивал – предупреждал, но Эрсиль проняло.

– Сожрешь меня или того, кому скажу? – вырвалось у нее.