Исчезнуть не оставив следа

Исчезнуть не оставив следа
Александра Важенина

Чтобы попасть в другой мир, нужно всего лишь выйти из своего тела, а чтобы вернуться назад, придется многому научиться. Например, превратиться из летучей мыши в девушку и наоборот, нарушить законы своего клана, жить в чужом теле, спасти кому-то жизнь от скуки, чтобы потом познать любовь и умереть от отчаянья. Но героиню повести ничего не страшит, она боится лишь исчезнуть не оставив следа…

Александра Важенина

Исчезнуть не оставив следа

* * *

Он бежал верх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Всё выше и выше… Задыхаясь и прерывисто дыша, он схватился за ускользающие перила. Снизу донёсся топот нескольких пар ног.

– Лови, его, лови падлу!

– Стой, урод! Всё равно не уйдёшь!

Вылетев на последний лестничный марш, он с разбегу чуть не стукнулся о бетонную стену. Дальше пустые глазницы недостроя, прыгай в любой проём и уже не надо никуда спешить и никого бояться. На какое-то мгновенье он замер, слушая гулкие удары собственного сердца. Раз, два, три….

– Попался, птенчик! – стайка подростков один за другим заполнила маленький бетонный пятачок.

– Ты чё, тварь, бегать от нас вздумал?! – невысокий крепкий паренек, сжал кисти рук, сделав шаг вперед.

Беглец непроизвольно поддался назад, спровоцировав дружный хохот толпы.

– Вот чмо…смотри не обделайся раньше времени. У нас на тебя большие планы.

Несколько насмешливо-злых глаз сверлили его, словно бур землю. Они что-то говорили, смеялись меж собой, полностью уверившись, что он уже никуда не денется, растягивая предвидимое удовольствие, скорой расправы над беспомощной жертвой, загнанной в тупик. Он почти ничего не слышал, кроме отдельных оскорблений, ставших уже привычными, за последние несколько месяцев. Сознание выхватывало куски его жизни, превратившейся в ад, после переселения в новый район города. Он не знал, почему стал предметом издевательств для сверстников. Просто не такой как все…

– Иди сюда, чудик, – двое подростков растопырив руки на ширину лестницы, качались из стороны в сторону, преграждая путь вниз, на который он даже не рассчитывал. Пробиться через ошалевшую от безнаказанности толпу, не могло быть и речи.

Он оглянулся, ища выход к отступлению. Слева тупик, справа бетонный лабиринт забитый строительным мусором и тянущиеся вдоль стены проёмы окон.

– Глина, заходи сбоку, хватай этого додика за шкирняк!

В следующую долю секунды он уже мчался по бетонному полу, вздымая за собой клубы пыли и перемахивая через обломки кирпичей, попадавшиеся ему на пути. Оглушительный свист и ор вперемешку с улюлюканьем, гулко отскакивая от пустых стен и забегая вперед, окружал его со всех сторон. Страх быть униженным гнал его всё быстрее и быстрее. В голове пульсировала она единственная мысль, что вот-вот анфилада комнат закончится и тогда…он уже ничего не сможет сделать. Внезапно он выскочил на лестницу, очевидно, что когда-то здесь планировался ещё один подъезд. Глаза уже увидели, а мозг ещё не осознал, что и этот путь был отрезан. Снизу поднимались его обидчики, вернее четверо из них. Оглянувшись, он увидел остальных преследователей.

– Думал самый умный? – мерзко хохотнул тот, кого звали Глиной. – Сейчас за всё ответишь. – Одним движением он выхватил из кармана небольшой складной нож, его лезвие лязгнуло, разрезав пыльный воздух.

– Не ссы, мы тебя не больно зарэжем, – подростки дружно заржали.

Парень явно куражился, набивая себе цену перед толпой сверстников. Подражая киногероям, он быстро перекинул нож из руки в руку и картинно медленно двинулся к жертве.

– Иди сюда, дура.

Беглец интуитивно дернулся, шаркнув подошвой кроссовки о пол, и оступился. Под ногой был небольшой обломок бетона. Он с силой пнул его в направлении Глины, а уже в следующее мгновенье прыгнул в оконный проём. Он даже не задумался перед тем, как это сделать. Ведь это был не лучший способ спасения, а скорее наоборот. Стоять на высоте девятиэтажного дома в оконном проёме, балансируя между жизнью и смертью верх неблагоразумия.

– А-а-аааа, гадина, тварь! – истошно завывал, ещё недавно пантующийся малолетний авторитет. – Васька, Хвост, тащите ублюдка вниз, – выронив нож, он прыгал на одной ноге, болезненно поджав под себя, ударенную обломком конечность.

Получив команду, «шестёрки» кинулись к преследуемому.

– Не подходить – прыгну…

Беглец стоял, чуть согнув колени, прижавшись спиной к правой стороне проёма, за которую он ухватился обеими руками. На бледном лице застыла маска решимости, в черных распахнутых глазах плескалась смертельная отрешенность, словно он уже перешагнул какую-то черту.

Подростки замерли на подступах, будто собаки увидевшие палку.

– Ну, его… он реально больной…прыгнет.

– Не прыгнет, кишка тонка, – Глина презрительно сплюнул и потер ушибленную ногу. – А прыгнет, никто не заплачет. Правильно я говорю? – он оглянулся на стоявших поодаль пацанов, будто ища у них одобрения. Те моча стояли, засунув руки в карманы. Видя их нерешительность, он раздраженно скривился:

– Ну, что встали? Учить вас всему? – С этими словами он поднял с пола маленький осколок кирпича и с размаху пульнул его в сторону беглеца. Ударившись о стену, в нескольких сантиметрах от застывшего в проёме парня, обломок упал на пол. После чего, с криками «пли»– подростки начали швырять по нему чем попало. Сначала они кидали несмело, по одному, но с подбадриванием главаря, частота ударов увеличилась. Оголтелые от азарта и беспомощного положения жертвы, пацаны стали кидать прицельно. Казалось, им доставляет удовольствие, смотреть на то, как с каждым «удачно» брошенным камнем, беглец втягивает голову в плечи и отворачивается, пытаясь уберечь лицо.

– Да, кто так кидает? – набрав в руки несколько «снарядов», Глина отошел чуть подальше, словно отмеряя нужное расстояние для мастер-класса, который он решил преподать своей «пастве».

– Смотрите как надо вести артобстрел по уроду, – картинно прищурив один глаз, он прицелился и начал быстро бросать камни в заданном направлении.

Обломки били по ногам и корпусу, изредка попадая в лицо, жгучими маленькими осами. Он закрыл глаза, уже не думая о том: когда это всё закончится. В голове нарастал какой-то гул, сплетенный из тысяч голосов. В какой-то момент он почувствовал что-то мокрое у себя на лбу, но открыть глаза уже не смог. Что-то изменилось…руки не чувствовали напряжения, ладони перестали ощущать…Последнее что выхватило сознание был чей-то истошный крик и темнота.

– А-а-ааааа, ты что сделал? Глина-ааа…ты что?

Подростки кинулись к проему, где ещё секунду назад стоял человек. Смотря вниз, и толкая друг друга, они безуспешно пытались разглядеть, куда упал парень.

– Где… где он?

– Ничего не видно…надо вниз, – пацаны испуганно переглядывались, не в силах сдвинутся с места.

– Он сам руки отпустил, я видел, – сказал один из подростков. Все молчали, потупив головы. – Может он ещё живой?

– Ага, живой…с девятиэтажки слетел.

– А чё, всякое бывает…

– Заткнись! Надо решать, что теперь делать? Пацаны исподтишка косились на Глину. Тот сосредоточенно молчал. Когда пауза затянулась, он произнес: – Он сам туда полез, сам прыгнул. Все это видели. Ведь так? – он быстро пробежал взглядом по окружавшим его лицам. Все молчали.

– Искать никого не будем. Быстро вниз и разбегаемся по одному и чтоб могила… – он снова обвел толпу глазами и глухо добавил:

– Каждый из вас кидал в него камни и чей из них заставил его спрыгнуть неизвестно.

Подростки начали переглядываться.

– Подожди, Глина…как это чей? – нахмурился высокий нескладный паренек в красной спортивной мастерке с черной полосой посередине. – Ты кидал последним и попал ему в голову, прямо в лобешник. У него сразу кровища по морде потекла.

– И чё?!

– Да, ничё…он после этого грохнулся. Что, ни так что ли? – подросток переводил взгляд на каждого из подельников, будто ища поддержки.

– А-аа, значит я один виноват? – сощурился Глина. – Вы тут так, прогуливались. Его глаза стали злыми на шее четко прорисовалась пульсирующая жилка.

– Да, ладно…нормально всё. Чё, теперь базарить, пацаны? Правильно Глина говорит, виноваты все, – один из «шестерок», по кличке Хвост, решил заровнять ситуацию. – Сейчас надо всем вместе держаться, гнуть одну линию. Если вдруг что-то всплывет или вопросы начнут задавать, ответ один: «Ничего не видел, ничего не знаю – все».