Когда магия покидает мир

– Твоя мама… – повторил Мэйвин, с задумчивым, отрешённым видом поглаживая бороду. – С твоей матерью вообще история очень тёмная. Не о ней разговор сейчас… Да и ты, в общем-то, тоже… не так прост.

Этот разговор серьёзный очень, а у меня сейчас дела иные. Мы позже с тобой поговорим. Обо всём поговорим…

– Вы поэтому всегда так строго со мной? Что бы я ни сделал… – Эйнард пронзительным взглядом ожёг Мэйвина, на ноги вскочил без всякого разрешения.

– Сядь! – приказал Мэйвин, выдерживая этот взгляд с усилием. – Сядь, и нечего тут… Я же сказал тебе уже, поговорим дома!

Но Эйнард в своём возмущении не способен был на повиновение. Отступая спиной вперёд, он толкнулся в какого-то из посетителей, только что вошедшего и приглядывающего место для себя за одним из столов. Не извинившись, только мельком глянув, выскочил на улицу.

– Вредный мальчишка у тебя, почтенный. И непослушный…

Мэйвин узнал голос. Ангус! Этот молодой мужчина, темноглазый и черноволосый, улыбающийся насмешливо и свободно, меньше всего похож был на Ангуса, на того Ангуса, каким знал его и помнил Мэйвин.

– Ты изменился. И не узнаешь сразу…

– А ты нет, учитель, ещё старее стал всего лишь.

Не дожидаясь приглашения, Ангус уселся на то самое место, какое только что занимал Эйнард. Скинув капюшон плаща назад небрежным движением пальцев, спросил всё с той же насмешкой:

– Зачем вызвал? Повидать, поговорить, или ещё дела какие?

Ладонью с длинными тонкими пальцами Ангус ласкающим движением огладил переплетение рун на столе. Картинка уже почти исчезла, буквы таяли на глазах.

– Ты наследил и наследил очень грязно…

– О! – перебил Мэйвина Ангус коротким смешком. – Ты именно поэтому меня СЮДА пригласил? И ещё нотации эти… Я давно уже не твой ученик. Не надо контролировать каждый мой шаг.

– Вот именно, Ангус. Ты давно уже не ученик, ты сам отвечаешь за каждый свой поступок. И при этом любая твоя ошибка может сказаться на любом из нас. Ты не единственный маг в этом городе. И после всего, что ты сделал… После Указа…

– Так ты просто испугался? – Ангус губы скривил, смотрел чуть исподлобья. Он только выглядел беспечным, благополучным во всём, даже как будто небрежным, но Мэйвин-то видел эти морщинки у рта и в уголках глаз, видел усталость во взгляде. Он сам чем-то или кем-то напуган. И даже жизнь молоденькой племянницы трактирщика не восполнила растраченные силы, не вернула ему юношеский возраст.

– А ты сам не заметил, как много «серых» появилось на улицах? Это ты своими делишками заставил их шевелиться. Они не успокоятся, пока не сожгут кого-нибудь. Или не повесят… Помяни моё слово, Ангус…

– Меня уже здесь не будет! Маленькие города не для меня, сам знаешь.

– А здесь ты тогда для чего? Прячешься? От кого? Что ты опять натворил на этот раз, Ангус?

Ангус рассмеялся, чуть откинув назад голову и держась обеими руками за край стола.

– Знакомый тон! Я давно уже большой мальчик, меня этим теперь не испугаешь. Я не обязан посвящать в свои дела кого бы то ни было. Даже своего бывшего учителя.

– Но ты пришёл…

– Да, пришёл. И не только потому, что ты меня заставил этой своей «Печатью тоскующего сердца». – Ангус скривился в усмешке. – У меня есть к тебе одно дело, бывший учитель Мэйвин, и я не буду ходить вокруг да около.

У тебя есть кое-что, одна вещь, она принадлежит мне. Давным-давно принадлежит…

– Клыки валерианского вепря, – Мэйвин не спрашивал, он уточнял. Он сразу понял, в чём всё дело. Чего-то подобного он и ждал. – Ради них ты когда-то убил одного из нас, мага Зарика, имевшего глупость поделиться с тобой своей тайной.

Ангус нетерпеливо передвинулся на лавке. Давнишняя, очень неприятная история, её он слушать не хотел. За убийство себе подобного он уже и так получил сполна, был изгнан из братства, проклят ими всеми и лишён успокоения до конца своих дней.

– Ты ведь носишь их с собой, я знаю. С ними ты ни за что не расстанешься. А они мои, Мэйвин. Я дорого за них заплатил, я один имею на них право…

– Нет, Ангус! – Мэйвин так неожиданно повысил голос, что немногие, набравшиеся в зал посетители разом вздрогнули. Трактирщик, развешивающий вымытые кружки на гвоздики над стойкой, выронил одну – тяжёлая глиняная посудина с глухим стоном развалилась на черепки.

– Нет, – повторил Мэйвин уже шёпотом. – Неужели ты думал, я отдам их при первом твоём требовании. Никогда, Ангус!

Ангус промолчал, даже глаза не поднял на своего бывшего учителя, просто смотрел прямо перед собой, не моргая. И тут, рывком переведя взгляд, спросил без всякой злости или раздражения:

– Ты хочешь, чтобы я просил? Или тебе нужны деньги? Я могу заплатить. Мне нужны эти клыки, и я на всё пойду. На всё! И даже если ты, Мэйвин, даже если…

– Здо?рово же ты порастратился, – перебил Мэйвин Ангуса с невольной жалостью, – бедняга. Я столько лет тебя не видел, намеренно не хотел встречаться, а ты стариком совсем стал. И жизни чужие тебе не помогут. Вон, посмотри, руки-то дрожат, и в глазах страх… Сейчас тебе уже не справиться со мной. И мне даже клыки эти не понадобятся, чтоб поставить тебя на место. А сам ты скоро дряхлеть начнёшь. И поделом тебе, Ангус. Ты хотел быть сам по себе, один ты и остался!

Мэйвин движение сделал подняться, выпрямился, одновременно нащупывая за поясом монетку для оплаты.

– Постой! Мэйвин, подожди! Мы ещё не договорили. – Вскинулся Ангус. Даже руку выбросил – схватить за рукав, остановить, – но в последний момент сдержался. Как всякий Обращённый, он боялся прикасаться к себе подобным. Боялся того, что кто-то может попытаться забрать хоть частицу его силы. – Мэйвин, неужели ты позволишь мне умереть? Даже не поможешь?! Я же ученик твой, ты не смеешь забывать об этом! Мы через столькое вместе прошли! Столько дорог… Ты не уйдёшь вот так. Ты не посмеешь… Ты ведь любил меня когда-то… как сына родного любил. И до сих пор тебе не всё равно. Ты же пришёл… пришёл в город в этот… Чтобы встретиться! Я это сразу понял. Ведь не зря же…

Он начал уговаривать. Тихо, осторожно, вкрадчиво. Он с детства обладал этим даром, как никто другой мог, кого угодно, заставить или, точнее, убедить сделать то, что нужно для себя. Мэйвин знал об этой особенной способности Ангуса, и всё равно допустил непростительную глупость. Всего нескольких мгновений хватило Ангусу, одного взгляда глаза в глаза, и Мэйвин послушно уселся на прежнее место.

Продолжая говорить, говорить без остановки, Ангус потянулся к замшевому мешочку на груди Мэйвина: «Там они! Он с ними никогда не расстаётся… Он попилил их на кусочки, чтоб спрятать… Спрятать сюда!»

Всего лишь кончики пальцев коснулись бархатной замши – и Ангус с воем отдёрнул руку. Чуть с лавки не упал.

– Проклятье! Хитрый старикан! Чтоб ты сдох! – ругаясь сквозь зубы, Ангус долго дул на обожжённые пальцы. – Ты наложил заклятье… можно было догадаться…

Мэйвин мотнул головой, освобождаясь от зачарования, моргнул с усилием и только потом рассмеялся.

Ангус, хитрый лис, так-таки чуть не провёл. Обманщик бессовестный.

– Клыки сохранят свою силу только в том случае, если я отдам их сам, своими руками, и добровольно. Никакие уловки тебе не помогут.

– Моя смерть будет на твоей совести, – проговорил Ангус глухо, с упрёком, чуть ли не с ненавистью. – И всё потому только, что ты пожалел мне клыки, будь они прокляты и ты вместе с ними!

Эта ярость вызвала у Мэйвина лишь ответную улыбку. Ну, наконец-то Ангус показал своё истинное лицо, без притворной бравады или льстивой униженности.

– Ты с детства привык получать всё, что ни захочешь. Помнишь, как трудно нам было найти общий язык? А потом я вообще стал для тебя самым главным врагом. Неужели ты так и не поймёшь до сих пор, что у тебя всего один враг – ты сам! Ты и твоя жадность! Вернее, отсутствие чувства меры.

– Нотации, Мэйвин! – раздражённо напомнил Ангус. – Мне не нужны твои нотации. Я их пацаном до тошноты наелся… Эй, хозяин! – крикнул он неожиданно трактирщика. – Вина сюда! Да смотри, получше!

Сам из подобранного с земляного пола черепка простым приёмом сделал золотой дукат. В пальцах крутил, с ухмылкой разглядывая изображение короля. Получившаяся монета была старой чеканки, большая, тяжёлая, из золота высокой пробы, и Лайнел Кроткий смотрел на мир полустёртым профилем. Сейчас, при новом короле, такие дукаты ценились особенно высоко, но встречались всё реже и реже.

– Где ты пропадал все эти годы? Я давно о тебе ничего не слышал… – спросил вдруг Мэйвин. Ангус не огрызнулся, только плечом дёрнул да губы скривил с высокомерной усмешкой.

– По глухим деревенькам не прятался, это точно! Меня микаэлитами не запугаешь… Я и сейчас в Столицу отправлюсь, мне здесь делать особо нечего. Вот получу клыки, проведу обряд, и тогда…

Мэйвин громко хмыкнул, будто сказать хотел: «Ну, мечтай-мечтай…» И Ангус губы в линию сжал, глазами, зло суженными, сверкнул, но промолчал. Взглядом повёл от стойки до двери в подсобку: ну, где там трактирщик с заказом?

– Раньше тебе не нужен был никакой обряд. И клыки эти… На что ты растратил свою силу, Ангус? Так глупо, так беспечно…