Саблезубая тьма

Когда он наконец достиг входа, к слову это казалось бесконечностью, его сердце колотилось в унисон с приглушенными ритмами музыки, доносящейся изнутри. Звучал заключительный жирный сет на какой-то закрытой вечеринке – все дико веселились, пока он пытался быть хорошим. Трясущимися руками Марк схватился за ручку, но дверь оказалась запертой, и это подкинуло дров в уже разгоревшийся костер отчаяния.

Ощущая, как живот сводит спазмами, он с яростью начал колотить в дверь, словно пытаясь пробить стену.

Изнутри послышались шаги, и дверь приоткрылась. Грубый голос произнёс:

– Кто там?

Марк, переминаясь с ноги на ногу, выдал что-то невнятное, с трудом собирая слова в предложения. Он заметил, как на лице мужчины пробежала искра недоумения. Оценив обстановку, он прищурился и распахнул дверь шире – и вот Марк уже оказался внутри.

Ворвавшись в бар, он моментально вдохнул тёплый воздух, пропитанный запахом алкоголя и табака. Кажется сейчас это был лучший аромат в его жизни.

– Чувак, ты в порядке? – спросил мужчина, устремив на него недоумевающий взгляд, крепко захлопнув дверь.

– Да я просто… – он задыхался, сбиваясь с мыслей. – Там за дверью полукровки… Я едва не попался!

– А, ты про это… Да, это скорее минус нашего городка. Но, если ты тут подольше задержишься, быстро привыкнешь. Обещаю, – заключил мужчина, подмигнув и похлопав Марка по плечу.

Марк вылупился, не зная, что сказать в ответ. Словно его поймали врасплох. "Что за фигня?" – пронеслось у него в голове. "Как можно так спокойно реагировать?" Он не мог понять, как можно быть таким безмятежным, когда опасность вот-вот щелкнет языком у него за спиной.

Глава 4: Бар "Чилл Зона"

Старый бар "Чилл Зона" выглядел так, будто его вернули из далеких 90-х – с потертостями, царапинами и засохшими пятнами, которые были свидетельствами веселых вечеринок, бурной молодости и отчаянной старости. На входе Марк задержался на секунду, вытирая подошву ботинок о коврик. Словно ловя вайб другого времени, он не торопясь впитывал атмосферу. Пыльные углы, пыльные полки, пыльные люстры и бра, паутинки, тянущиеся по потолку, тоже пыльному, от одной единицы мебели до другой, и тот непередаваемый запах, который сложно описать иначе, чем как запах пропавшей жизни пьяницы – тонкие нотки потери и хмельной мечты, словно здесь когда-то жил и боролся с внутренними демонами хороший человек, но с треском проиграл.