Глаз бури

– Почему?

Его преосвященство выпучил на Бреннона глаза и недоверчиво спросил:

– Вам что, неизвестно, какому ордену принадлежит инквизиция? Этот pezzo di merda, cazzo di caccare, figlio di puttana, brutte come lа merda de gatto, – брошь-переводчик не справилась с потоком слов, – этот ублюдок может быть одним из нас!

– А вот это уже не очень хорошо.

– Не очень?! – Кардинал выпалил еще с полдюжины эпитетов, о смысле которых комиссар догадался сам. – Я сам допрошу каждого недоноска в этом здании!

– В целом идея неплоха, но о чем вы будете их спрашивать? Этот мальчик после выхода из приюта вполне мог стать мирным булочником или сапожником.

– А мог и не стать!

Бреннон вздохнул:

– Конечно, будь мы в Блэкуите, я бы обязательно проверил всех родичей матери Агнессы до седьмого колена, но там в моем распоряжении штат детективов и полицейских, а здесь нас просто слишком мало, чтобы успеть все.

Его преосвященство недоуменно нахмурился.

– Как это – слишком мало? Вам чем-то не нравятся мои инквизиторы?

– Э-э-э… н-ну-у-у… – Комиссар замялся. Какой может быть прок с церковных крыс, которые ничего страшнее запойного пьяницы в жизни не видели?

– Мне кажется, – сухо сказал кардинал, – вы что-то имеете против нашего сотрудничества. Мы работали с Уркиолой, и я, и мой предшественник, и его предшественник, и его, и его, и так далее. Инквизиция копила сведения многие века, и уверяю вас, никто из моих людей не упадет в обморок при виде трупа.

– А при виде настоящей нежити? Или, того хуже, нечисти с той стороны? Я не могу требовать, чтобы они рискнули своими жизнями, ведь никто из них не солдат и не полицейский.

– Зато я могу, – невозмутимо отозвался Саварелли. – Тем более провести небольшое расследование в отношении матери Агнессы – это совершенно не опасно, и негласно мы делаем такое довольно часто.

– Гм… я бы не был так уверен насчет не опасно. Меня уже два раза пытались убить только за то, что я подошел к приюту. – Комиссар бегло рассказал кардиналу о недавних событиях, в том числе про найденное логово чернокнижника и свои опасения в связи с этим. Саварелли задумался, поглаживая крест на груди – такой массивный, что им можно было выбить глаз упорствующему грешнику.

– Даже не знаю, с чего начать, – наконец изрек его преосвященство. – Может, с того, что ваша супруга…

– Это не обсуждается, – холодно оборвал его Натан.

– Рискнули же вы на такой жениться, – пробормотал кардинал. – То есть вы уверены, что это не она прибила стрелка в порыве гнева?

– Да. Лонгсдейл подтвердил.

– Насчет дома чернокнижника я с вами согласен. Однако тут я как раз способен вам помочь. Кондимецце – это богатый квартал, где живут уважаемые горожане, купцы и главы торговых гильдий. Если вы хотите проникнуть в чей-то дом, не привлекая внимания, то служители церкви – именно те, кто вам нужен.

Тут Бреннон вынужден был согласиться. В Фаренце церковники пользовались большим влиянием, куда бо?льшим, чем полиция. Вряд ли даже чернокнижник станет нападать на священников среди бела дня.

– Хорошо, но нам лучше поторопиться. Лонгсдейл и его помощник, – комиссар кивнул на ведьму, – перебили всех мараббекк. Если чернокнижнику нужна нежить, то он скоро примется за создание новой.

– Мы отправимся сегодня же. К двум часам я все подготовлю. Думаю, четырех человек достаточно?

– Даже трех. Мы ведь не хотим излишнего внимания, а с вами будет Лонгсдейл, его помощник и я.

Кардинал с некоторым скепсисом посмотрел на Бреннона, но спорить не стал.

Лодки плавно скользили мимо красивых домов с колоннами, барельефами и изящными резными ставнями. Кондимецце был очень похож на богатые и респектабельные кварталы Блэкуита, только вместо мостовой – канал.

– Какой дом? – деловито спросил Бреннон.

– Вон тот, – кивнул Лонгсдейл. – Светло-голубой с позолоченными карнизами и скульптурными изображениями голубей.

Натан сидел рядом с ним, псом и ведьмой. Консультант попытался обвешать его амулетами, заклятиями и оружием, как рождественскую елку – шарами, но Бреннон решительно воспротивился. Он прихватил пару револьверов – один обычный, второй заряженный пулями против нежити – и уже привычный акрам. В конце концов, они же не собираются брать дом штурмом и устраивать побоище. То есть комиссар на это надеялся.

Кардинал кроме гребца, брата Луки взял с собой еще одного человека – с виду тихого и бесполезного книжного червя, брата Маттео. Впрочем, Натан уже убедился, что инквизиторская внешность бывает обманчива.

Лонгсдейл остановил лодку напротив голубого палаццо, по фасаду обильно утыканного колоннами и лепниной. На первый взгляд он не отличался от остальных домов. Джен напряженно втянула носом воздух и оживилась:

– Тут припахивает нежитью. Впрочем, в этом городишке то и дело смердит из-за провала на ту сторону.

Кардинал снял с запястья медальон, макнул его в воду и пробормотал длинную фразу на элладском. Натан только хмыкнул.

– Канал чист, – сказал Саварелли. – Нежить тут была, но сейчас ее нет.

– Логично. Наш чернокнижник слишком умен, чтобы гадить там, где живет.

Палаццо принадлежал Козимо ди Камальо. Кардинал назвал его «юным», хотя мальчику исполнилось уже тридцать шесть. Он унаследовал от отца крупный банк (Бреннон проверил бы, не помогли ли Камальо-старшему переправиться на тот свет, но времени на это не оставалось). Семьи у Козимо не было, однако при доме состояло немало прислуги – комиссар развернул предоставленный кардиналом список. Из этих двадцати трех человек чернокнижником мог оказаться любой.

Лодки причалили около входа, и брат Лука ударил в колокол у дверей. Бреннон тоскливо вздохнул: тут не помешало бы окружение из доброй дюжины, а то и двух полицейских. Пока они входят в дверь, чернокнижник может утечь в окно.

– Не беспокойтесь, – пробормотал Лонгсдейл. – Я окружил палаццо невидимым периметром. Никто не войдет и не выйдет, пока мы не закончим.

Седовласый мажордом проводил их в кабинет синьора Камальо. Поднимаясь по лестнице, комиссар оглядывал обстановку – внутри было роскошно, но никаких намеков на черную магию. Джен и пес принюхивались, но пока тоже ничего подозрительного не улавливали. Брат Маттео принялся что-то бубнить под нос, щелкая четками. По ним постреливали искры магического тока.

Козимо ди Камальо поднялся навстречу гостям, вынырнув из-за гигантских гроссбухов, – и Бреннон с первого взгляда понял, что синьор узнал Лонгсдейла и пса. Камальо уставился на консультанта, перевел взгляд на собаку, и его глаза испуганно расширились. Вместо того чтобы выйти из-за стола, банкир подался назад и схватился за спинку кресла, словно хотел за ним спрятаться. Пес оскалился.

Саварелли величаво приблизился к Камальо и протянул руку для поцелуя. Тот, очнувшись, приложился к кардинальскому перстню и покосился на Бреннона, потом на ведьму. Комиссар ответил ему безразличным взглядом, как совершенно незнакомому человеку. Что за странный страх на его физиономии? До этого чернокнижник действовал нагло и вполне решительно. Испугался личной встречи?

– Что привело ваше высокопреосвященство в наш скромный дом? – спросил банкир. Он даже забыл предложить кардиналу кресло, и его преосвященство устроился в нем без приглашения. Камальо остался стоять.

– Дела светские, синьор, дела светские, – безмятежно отозвался Саварелли. – Как нам известно, ваш банк охотно выдает ссуды на торговлю с Мазандраном. Наш труд требует определенных затрат, а потому мы решили вступить в торговые отношения с язычниками-раджами.

Камальо несколько расслабился. Над его верхней губой поблескивали бисеринки пота, но банкир наконец отвел глаза от Лонгсдейла, пса и комиссара, чтобы посмотреть на кардинала.

– Это господа Лонгсдейл, Рейден и Бреннон, – продолжал кардинал, – наши партнеры для торговли в Мазандране.

– Могу ли я осведомиться, есть ли у синьоров рекомендательные письма? – спросил банкир. – Ни в коем случае не хотелось бы оскорбить их недоверием, но интересы нашего банка…

Дальнейшую воркотню комиссар не слушал, сосредоточенно рассматривая подозреваемого и постепенно подступая к столу слева, пока Джен подбиралась справа. Лонгсдейл и его фамилиар стояли прямо перед Камальо, отвлекая его внимание на себя. Брат Лука со скучающим видом оглядывал кабинет, его коллега по инквизиции покачивал четками, как будто случайно переходя из угла в угол.

– Конечно, мы предоставим все бумаги, – сказал консультант, когда Камальо отбормотал свое про банк, гарантии и деловую репутацию. – Но мы надеемся на ответную любезность с вашей стороны. Наша компания не ведет дела с сомнительными конторами, и до нас дошли слухи, что ваш банк был одним из попечителей детского приюта, где несколько дней назад убили десятерых воспитанниц.

– Мы здесь совершенно ни при чем! – с жаром воскликнул банкир. Пес щелкнул зубами, и Камальо отпрянул, едва не врезавшись в комиссара.