Там, где лето. Янтарь

Дарья рассказала самую горячую новость деревни. Дело в том, что в соседний со Степанидой дом, приехал сын умершего год назад Михаила Игнатьевича, доброго старичка, жившего в этом доме. Степанида была с ним в самых добрососедских отношениях и не один зимний вечер провела за неспешным разговором у самовара. Очень горевала Степанида, когда Михаил Игнатьевич умер: только он один разделял её увлечение аптекарским огородом и мог дать дельный совет.

– Говорят, он сюда насовсем приехал. Хочет отцовский дом отремонтировать. Капитан дальнего плавания. Вдовец, – с многозначительным видом подвела итог Дарья.

– Что дом собрался ремонтировать, это хорошо, а то ещё годик – два, и без человеческого тепла он бы развалился. А то что вдовец, так я не пойму, к чему ты это мне говоришь? – сказала Степанида, строго посмотрев на Дарью.

– Ну не могу я с тебя – чем старее, тем дурнее. К чему, к чему, да всё к тому ж! Ты одинокая, он одинокий, да ещё и соседи. Замечательно всё могло бы сладиться, – подмигнула Дарья.

– Да ну тебя к лешему, балаболка, – засмеялась Степанида.

За огородными хлопотами Степанида позабыла об этом разговоре. Травы вошли в самую пору, когда их надо собирать и сушить. Вот она и хлопотала, собирая травы в ароматные пучки и подвешивая сушить под навесом.

– Здравствуйте!

Степанида оглянулась. Через забор заглядывал новоприбывший сосед.

– Здравствуйте! – ответила она.

– Дело в том, что я ваш сосед, Иван Михалыч меня зовут.

– Очень приятно, Степанида Андреевна.

– Степанида, такое редкое и красивое имя, – улыбался Иван Михалыч.

– Уж какое есть, – сухо ответила Степанида.

– Извините, если помешал. Но я вот что хотел спросить. Хочу спилить вишню, которая под забором, а на ней ягод видимо-невидимо. Жалко, если пропадут. Может быть, вы заберёте, варенье там сварите, или ещё чего.

Степанида от такого предложения не могла отказаться, тем более что в этом году её старая вишня принесла ничтожно малый урожай.

Иван Михалыч, стоя на лестнице, собирал спелые ягоды и неспешно вёл беседу со Степанидой, которая стояла внизу. Он рассказывал ей курьёзные случаи о своей службе, заставляя Степаниду смеяться тем счастливым смехом, про который она уже позабыла. Потом незаметно перешли на разговоры о личном. Иван Михалыч рассказал, что вот уже десятый год, как вдовец. Степанида поведала о своём раннем вдовстве.

День приблизился к вечеру, урожай вишни, который уместился в три корзинки, стоял у ног Степаниды.

– Спасибо вам, Иван Михалыч, я вас обязательно угощу своим знаменитым вареньем.

– А чем оно знаменито?

– Вот попробуете и узнаёте.

В течение месяца Иван и Степанида виделись урывками, перекинутся через забор приветствиями, да и займутся своими делами. У Ивана во дворе кипело строительство, на месте спиленной вишни возводилась беседка. А Степанида пополняла армию своих банок новыми новобранцами.

Работая на своём участке Иван, то и дело поглядывал на дом Степаниды. Приглянулась ему эта женщина, спокойная, статная, есть в ней некая изюминка, что-то благородное, что ли. Ему очень хотелось увидеться со Степанидой ещё раз, посидеть, поговорить, но он робел. Никогда не был с женщинами робок, а тут чего-то испугался. Да и возраст уже не тот, чай не шестнадцать то уже, а хорошо за шестьдесят.

Беседка была поставлена и выкрашена в белый цвет. Иван Михалыч ударил в корабельный колокол, висящий под куполом беседки, и с довольным видом осмотрел дело своих рук. Ему захотелось, чтобы Степанида оценила его труд.

– Степанида Андреевна, – окликнул он её, заметив в саду.

– Да, Иван Михалыч.

– А как вы смотрите на то, чтобы попить чайку в моей новой беседке?

Степанида некоторое время молчала, но повернулась в его сторону и ответила:

– Положительно смотрю, Иван Михалыч.

– Да, уютная у вас беседка вышла, – говорила Степанида.

– Вот ещё обсажу её диким виноградом, будет совсем по-тургеневски, – смеялся Иван Михалыч, разливая чай.

– А вот и моё знаменитое варенье, – сказала Степанида, открывая баночку вишнёвого варенья.

Опять Иван Михалыч рассказывал байки морского офицера, опять Степанида смеялась. Вот и чайник опустел, и баночка вишнёвого варенья подходила к концу.

– Знаете, Степанида Андреевна, вы меня не просто удивили, а поразили в самое сердце. Такое варенье я ел, дай бог памяти, лет пятьдесят назад. Моя бабушка всегда варила варенье с добавлением каких-нибудь трав. Каждая баночка обладала своим непередаваемым ароматом. А в вишнёвое варенье она добавляла, как и вы, лаванду. Вот я сейчас ем ваше варенье, а перед глазами встают картины из детства.

– Надо же, моя бабушка тоже всегда варила варенье с добавлением трав. Это она меня научила этим тонкостям и привила любовь к травам, – ответила Степанида, улыбаясь своими воспоминаниям.

Долго ещё они сидели, вспоминая бабушек, детство, юность. Вот уже и луна на небе зажглась, и сверчки в саду запели, а они никак не могли наговориться.

– Что ж, Иван Михалыч, пора нам попрощаться, ночь на дворе, – опомнилась Степанида, поспешно собираясь.

– Как быстро пролетело время. Ещё раз спасибо за ваше знаменитое варенье и за воспоминания, которые оно подарило. Я надеюсь, что мы станем видеться чаще. Вы очень приятная женщина, Степанида, – сказал Иван Михалыч, целуя ей руку.

Уже у себя дома, расчёсывая перед зеркалом волосы, Степанида, улыбаясь отражению, подумала: «Видеться чаще. А почему бы и нет. Жизнь в конце концов штука непредсказуемая».

Высота

Три месяца прошло с того времени, как мы со Стивом расстались. Не скажу, что это время далось мне легко, всё же семь лет вместе. Вместе? А были ли мы вместе? Он никогда не оставался на ночь, говорил, что не сейчас, скоро, но не сейчас. Все праздники и выходные он был с ней, она его семья, она мать его ребёнка.

Боже, это же так очевидно, классика жанра, а я верила. Я думала, что он другой. Я была уверенна, что эта классика жанра со мной не сработает, потому что Стив не такой.

Он позвонил в один из выходных, нарушив собственное табу, тем самым подкупив меня.

– Рози, милая, я так больше не могу. Нам надо встретиться и всё обсудить.

– Стив, нам нечего с тобой обсуждать.

– Прошу, не будь такой жестокой. Ты не представляешь, как ты мне дорога.

Он говорил, и говорил, вспоминал неделю в Париже, ту единственную неделю, когда он принадлежал мне двадцать четыре часа в сутки. Знал на что надавить и как растрогать меня. И я согласилась встретиться, нам действительно нужно было расставить все точки.

Стив был верен себе, романтик до мозга костей. Одного он не учёл, заказывая столик в этом ресторане, я боюсь высоты. Семь лет мы были вместе, а такую мелочь упустил.

– Рози, как же я соскучился.

– Стив, я боюсь высоты, ты же знаешь!

– Чёрт, милая, прости, у меня это вылетело из головы. Это самое романтическое место, где виден весь город.