Фея Одамин и два проклятых принца

– Здоров, я Путник, – сказал путник, протягивая руку.

– Очень приятно познакомиться. Я Одамин. – В свою очередь сказала фея и неуверенно протянула свою руку.

Обычно феи должны делать книксен при знакомстве, но Одамин была в какой-то степени передовой феей. Они один раз уже держались за руки, и Одамин сочла, что краснеть при рукопожатии ни к чему. Но всё равно покраснела. Впрочем, как и Путник. А он такого за собой давно не замечал.

Затем они приступили к обеду. Да, знаю, что обычно люди утром завтракают, но, если уж ты в лесу, то к чему эти формальности. За обедом (кролик в травах и отвар из барбариса) Одамин рассказала всё про заклятие. И про то, что её неизвестен способ его снять. Но она виновата и сделает всё, чтобы этот способ отыскать. Путник отнёсся к рассказу простодушно и сказал, что на нём наверняка не одно заклятие и переживать тут не о чём. Он всё настаивал, чтобы она сотворила волшебство, потому что никогда раньше не видел фей. Точнее, он сказал «никогда раньше не видел живых фей». Одамин терпеливо объяснила, что она не волшебница, а фея, и феи не творят волшебство, а видят путь. И вообще, это всё очень серьёзно и нечего смеяться. Последнее она добавила, когда Путник заржал так громко, что распугал лесных горлиц.

После еды он собрал свой мешок и сказал:

– Ну, я вижу, тебе лучше. Я уже четвёртый день на одном месте. Это не дело. Прощай, сумасшедшая.

Одамин не поверила своим ушам. Человек под страшным заклятием – и сам того не осознаёт, хотя она только что объяснила. Она даже подумала, вдруг он немного … туповат.

– Тогда я иду с тобой, – решительно выпрямила плечи Одамин.

– Ой нет. Ну отстань, красотка, серьёзно. Раньше я бы с удовольствием! – и тут он вдруг прищёлкнул языком и подмигнул ей.

Одамин лишилась дара речи. Мало того, что он не осознаёт опасности, так он ещё и подумал, что она в него влюбилась!

– Ты… Ты… Ты! Ведёшь себя как наш король! Я тебе не какая-то там Шушу!

– Шушу?

Одамин бросила на путника негодующий взгляд.

– А, Шушу – больная тема, понял.

Лесная горлица осторожно рылась во мху, стараясь не шуметь. Где-то здесь она на днях оставила бобы, она посмотрела уже и у камня и у дерева, но ничего не нашла. Вдруг наступила тишина и эти двое перестали кричать. Горлица подняла голову, удивилась. Эти двое впились в неё взглядом. «Ллладненько, я, собственно, тут просто…» – курлыкнула птица и бочком прошагала к тропинке.

Одамин вздохнула и продолжила:

– Тебе угрожает страшная опасность. Может, ты и не веришь, но есть в мире вещи, которые находятся за гранью твоего понимания.

– Ну какая опасность! Заклятие чего там, расширения?

– … вечного поиска.

– Ага. А я путник. (он выговаривал слова очень чётко и медленно) Я и так вечно чего-то ищу. В это втягиваешься, знаешь.

Горлица добралась до тропинки. Если птицы умеют облегчённо вздыхать, то она именно это и сделала. Путник тронул Одамин за плечо: «Не волнуйся, сумасшедшая» и направился в сторону горлицы.

– Ты хоть знаешь, что ты ищешь? – тихо спросила Одамин.

Холодок пробежался по спине Путника. Он остановился. Сам не понял, отчего, но ему стало как-то не по себе. Предпринял последнюю, уже неуверенную попытку уйти: «Я путешествую один».

– Пффф. Можно подумать, я люблю компанию. – Одамин победоносно улыбнулась. – Давай так. Быстренько найдёт противозаклятие и каждый пойдёт по своим делам. У меня, например, чечевица дома прорастает и за ней надо следить, чтобы не съела диких коз.

– Ладно.

– Съешь вот эти водоросли сначала.

– Что???

…Одамин никогда раньше не выполняла настоящие обязанности феи. Она, конечно, практиковалась в простых заклинаниях. Там – ускорить рост кабачков или затуманить взгляд прохожего. Один раз она смогла даже превратить принца в жабу. Но он и человеком-то был так себе. А чтобы снимать чужое заклятие – это, конечно, впервые. Очень волновалась Одамин, что не справится. Но виду не подавала.

ГЛАВА 4. По мнению автора довольно неплохая

Спустилась ночь. Запахло свечами и чернилами. Красные ленты облаков умчались за горизонт, оставив вместо себя чёрное небо, звучащее скрипками и ветром. Одамин смотрела на небо сквозь листву. Отсюда, с корней вяза, было похоже, что небо зацепилось в листве и с каждым порывом ветра всё сильней запутывается. Где-то вдалеке протрубил печальный рожок – пастух собирает своих овец. Из глубины леса донеслась колыбельная сойки. Одамин завернулась в свой шерстяной плащ и улыбнулась застывшей от страха полевой мыши. Мышь выдохнула и побежала дальше по делам. Ведь не сделает же тебе больно тот, кто тебе улыбается… Так думала мышь. Плохо же она знала людей.

Одамин улеглась поудобнее и смотрела в лоскутки неба. Что-то мягкое и терпкое на вкус улеглось у неё на груди. Она посмотрела – но на плаще ничего не было. Она провела рукой – вдруг оно невидимое. Безрезультатно. «Наверное, у меня хорошо на душе», – подумала Одамин, но не стала доискиваться причин, а просто упала в снежный сон. Ей снились необычные песни, огоньки, украшенные деревья и разноцветные свёртки под ними.

Ночь прошла без приключений. Свои храпом Путник распугал всех хищных зверей, а присутствие феи не позволяло ночным призракам творить безобразия в радиусе 3 миль. Они, конечно, позлились для виду, но эти призраки такие дряхлые, что только и рады поводу ничего не делать. С первыми лучами солнца Одамин проснулась, собрала росу в лист лапчатки, достала из кармана бусинки розового перца и приготовилась колдовать. Ведь, хоть на душе и хорошо, а дела делать надо. Заклятие с них с Путником ещё никто не снимал. Но сколько ни бросала перец в росу фея, ответы не становились понятнее. Сначала ей ответили: «Мокрой козой поносима будешь», потом «Сцепи руки и в пропасть» (здесь Одамин даже испугалась) и наконец «В ночной певице ноты устанут колоть океан» (вообще полнейшая чушь). Но такое бывает – просто небеса не всегда готовы дать ответы, просто надо подождать. А то, что это не ответы, Одамин точно знала: согласно Книге Истин, если небеса уверены, то они не выдумывают каждый раз новое, а настаивают на своём, сколько перца ни кидай. Вот как было, когда она потеряла передник. Несколько недель искала, уже думала, что не обошлось без тёмных сил, но небеса ей сказали: «Дурёха, в печи!» (три раза). Там передник и оказался. Она редко готовила, эта смешная фея.

Одамин решила попробовать, вдруг сработает с серым перцем? Тут, правда, одно из двух: или сработает, или нет. Во втором случае может произойти всякое. В прошлый раз, когда Одамин экспериментировала с колдовством, у неё на носу выскочил огромный прыщ. Но, говорят, что от неудачного заклинания фею может разорвать, например, на куски. «Ну, это всё слухи. Меня ж ни разу не разрывало!» – подумала Одамин и кинула серый перец в росу.

Но они туда не упали.

– То, что надо, для моей утки! – и Путник побежал в чащу, зажав в ладони 4 горошка серого перца. Он его использовал как дробь – и искать не надо потом по всей утке, и вкусно сразу.

– Негодный Путник! – огрызнулась Одамин, не зная, что он спас её, сам того не осознавая, от страшной кары. От какой, я и сам не знаю, ведь никто, кто это пробовал, ещё не объявился живьём. Вот так опасно порой бывает колдовать без рецепта, дорогие друзья. Хотя, думаю, к кулинарии это предупреждение тоже годится. Как-то раз я готовил молодого вепря и замочил его только на день вместо трёх. Ох!..

У путника зато утка удалась на славу. В меру копчёная, в меру перчёная, фаршированная естественным путём (в желудке Одамин нашла только что съеденную уткой рыбу). Это было самое вкусное кушанье из всего, что фея ела до того. Оно и понятно. Коренья, травы да ягоды когда-нибудь да надоедают. А утку Одамин в прошлый раз ела на празднике осеннего листопада – в таверне «У лохматого Джо». Одамин тогда ещё подумала, что если мужчина растрёпанный, то ему можно доверять. Настоящие злодеи держат свои волосы поближе к голове, чтобы те никому случайно не проболтались.

– Ну как утка? – спросил Путник, догрызая кость.

– О, – ответила Одамин. Она не привыкла разговаривать с людьми за едой и забыла, что это принято в приличном обществе. В приличном (она усмехнулась). Путник – это разве приличное общество? А кто приличное? Король? Колдун? Что вообще такое приличное общество?

Последнюю фразу она неосознанно произнесла вслух. Путник отложил утиную ножку и внимательно посмотрел на фею, снова улетевшую мыслями в культурно-филологические размышления.

– Приличное общество, – сказал он, – это то, где люди разговаривают во время совместной трапезы.

Одамин раньше не слыхала про сарказм, поэтому приняла его слова на веру и сказала: «Очень вкусно. Очень-очень», – и улыбнулась. У неё в зубах застряла петрушка, но путник промолчал и передал ей земляной помидор. Одамин не очень-то любила земляные помидоры. В детстве она как-то заколдовала один – и он её укусил. Этот, вроде, оказался смирным.

– Скажи, а ты откуда? – как можно вежливей поинтересовалась она. Фея уже и забыла про случай с серым перцем и с наслаждением жевала какую-то неизвестную ей пахучую траву, которую ей протянул Путник. О том, что нельзя есть непонятные травы, она, очевидно, тоже забыла.

– Я из дальних краёв. Оттуда. – И путник неопределённо махнул рукой в сторону Белых Гор.

– Ты из Загорья? – Одамин даже привстала от неожиданности. Известно ведь, что за горами живут ужасные разбойники и воры маленьких детей. Как-то раз они так рассердили богов своим поведением, что те возвели громадные горы – лишь бы не видеть этих загорцев.

Путник усмехнулся и только молча качнул головой.

– О, – только и смогла ответить фея из Залесья. И аппетит у неё мгновенно пропал. Она исподлобья посмотрела на путника и тут он… как захохотал! Одамин вскочила и спряталась за деревом. «Ой-ой! Ещё и припадочный!».

Птицы испуганно вспорхнули с веток и кричали в небесах: «Что за безобразие! Никакого уважения! Невоспитанность». А путник всё хохотал и хохотал. Держался за живот и качался туда-сюда… Слёзы брызнули у него из глаз. Одамин стояла за деревом, боясь вздохнуть. Путник бросил на неё взгляд и чуть не задохнулся от очередного приступа хохота. Одамин подумала: «А вдруг ему плохо? Как же ему помочь?» – и начала рыться в карманах, искать что-нибудь успокаивающее… Наткнулась на серый перец и тут, сама не зная, почему, засмеялась сама. Очень некультурно прыснула и дальше не смогла остановиться. Так горячо стало в груди, так щекотно, что она смеялась и смеялась. Ей стало не хватать дыхания, она хватала воздух как рыба – и продолжала смеяться.

И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если б кто-то не выплеснул на неё ледяную воду. Одамин открыла глаза, щеки горели от смешных солёных слёз. Перед ней стоял путник, мокрый с головы до ног, в руках походный котелок. С его волос лилась вода и на кончике носа висела капля.

Охотник растрепал волосы и подал руку Одамин. Она улыбнулась. Даже, если человек из Загорья, ему можно доверять, если он растрёпан.