Гибрид. Протокол «Наследник»

Эм. Чего?

А, понял…

Я медленно сполз по стволу на землю и, закрыв уши руками, постарался как можно крепче зажмуриться. Даже нос уткнул в острые коленки, чтобы он поменьше чуял нового и особенного незнакомого. И это неожиданно помогло – когда исчезли внешние раздражители, взбунтовавшаяся память тоже постепенно успокоилась. А спустя несколько минут спокойный голос Эммы доложил:

«Блокировка рецепторов завершена. Коррекция уровня нейромедиаторов проведена успешно. Гормональный фон в норме».

Точно?

Я осторожно приоткрыл один глаз, потом второй. На всякий случай поводил ими туда-сюда, задевая взглядом деревья, однако бесконечный поток совершенно ненужной мне в данный момент информации действительно прекратился. Или нет. Я, пока сидел и наблюдал за порхающими поблизости бабочками, все-таки выяснил их название. А заодно узнал пару новых видов растений и все, что было с ними связано. Однако на этот раз вместо боли появилось просто неприятное ощущение в затылке. И в отличие от того, что я испытывал раньше, это ощущение уже можно было терпеть.

– Спасибо, – с чувством поблагодарил я систему, когда убедился, что сумасшедшая боль меня больше не потревожит. – Сколько продержится блокировка?

«Время блокировки не регламентировано».

– Очень хорошо, – выдохнул я, поднимаясь на ноги и закидывая за плечо набитый до отказа пакет. – Тогда пока ее не снимай. А если надо, то блокируй на фиг полностью, потому что я хочу добраться до школы живым и желательно вменяемым.

Глава 5

В последний момент я все же решил вернуться и на всякий случай закидал люк землей, а сверху как мог прикрыл сухими листьями, ветками и травой. А то мало ли кто на него наткнется?

Следов присутствия людей, правда, поблизости не оказалось. Ни тропинок, ни засечек на коре, ни мусора, ни обломанных веток. Собственно, я, когда огляделся повнимательнее, не смог даже определить, в какой стороне находится разрушенное поместье: эвакуационный выход был расположен далеко от сгоревшего дома, а высоченные деревья надежно скрывали образовавшуюся в результате взрыва воронку.

Зато теперь я мог смотреть по сторонам, не боясь каждый миг сдохнуть от боли. Воспоминания меня, разумеется, тревожили. Информации было много, порой даже слишком, но сейчас я хотя бы мог ее усваивать. Так что после вмешательства Эммы мое нынешнее положение можно было сравнить с прогулкой полнейшего нуба по новой, совершенно незнакомой игровой реальности.

Вот так идешь себе, идешь, а потом зацепил курсором… в смысле взглядом… что-то незнакомое, как бац – перед тобой тут же всплывает короткая справка. Что за дерево, насколько ценная порода, чем она полезна или опасна, где используется, где преимущественно произрастает… с той лишь разницей, что подсказки я видел не глазами, а воспринимал частью сознания, и они впечатывались в мою память намертво. Так, словно всегда там были, только до поры до времени деликатно прикрытые тряпочкой.

Видимо, именно поэтому дважды одна и та же подсказка меня не тревожила, так что спустя двадцать минут я все-таки приспособился и стал гораздо внимательнее выбирать, на что смотреть. А еще минут через десять ощутил под ногами слабый, едва уловимый толчок, как если бы где-то далеко рухнуло старое дерево. Правда, при этом не было ни грохота, ни вспышки. Лишь дрогнула тихонько земля, и все.

«Убежище уничтожено», – коротко известила меня Эмма, тем самым подтвердив, что мне не почудилось. После чего я вздохнул гораздо свободнее и ускорил шаг, все чаще поглядывая по сторонам и уже умышленно выбирая то, о чем мне было бы интересно узнать.

Вот, например, что это за колючие плоды, похожие на обычные каштаны? Съедобны ли вон те оранжевые ягоды? Почему у каких-то деревьев листья зеленые, а у других синие или даже фиолетовые? Что за птица пролетела мимо? До какой температуры прогревается воздух в начале осени? Есть ли тут грибы? Как называется местная мошкара и стоит ли ее опасаться?..

В общем, дорога была нескучной.

Одно плохо – тонкая подошва все еще доставляла мне определенный дискомфорт. Однако поскольку материал у «чешек» оказался достаточно крепким и не рвался, даже если я спотыкался о корягу или сучок, то я решил не экономить и натянул поверх первых «чешек» вторые, благо они хорошо тянулись. Это заметно облегчило мою жизнь, позволило существенно увеличить скорость, так что часа полтора я честно отмахал и только потом дал себе время передохнуть.

Причем за все это время ни люди, ни крупные хищники мне на глаза так и не попались. Да и Эмма каждые четверть часа исправно сообщала, что поблизости нет никакой угрозы. Так что я особо не прятался, на небо почти не смотрел и в какой-то момент всецело передоверил умной системе контроль за обстановкой.

Сам же, как только убедился, что большую часть местной флоры уже изучил, из-за чего новые «подсказки» почти перестали меня тревожить, занялся упорядочиванием уже имеющихся сведений о новом мире. Причем в первую очередь меня интересовал местный календарь, система учета времени, система измерений и то, как их можно соотнести с тем, с чем я сталкивался в прошлой жизни. Просто потому, что это были основополагающие вещи, без понимания которых мне будет трудно освоиться.

Насчет времени все оказалось просто – я еще в убежище заметил, что мое ощущение примерно на полсекунды отстает от того, что было заложено в медицинской капсуле. По факту, правда, оказалось, что разница составляет всего одну треть. То есть одна секунда на Найаре составляла одну и три десятых секунды на Земле. Зато суть, на мое счастье, не поменялась. Секунды, минуты, часы… в этом мире, как оказалось, время подсчитывали аналогичным образом. Названия только поменялись на сэны, мэны и рэйны, так что если не забывать, что теперь в минуте не шестьдесят привычных мне секунд, а по факту девяносто, из-за чего сутки длятся на несколько часов дольше, то все будет в порядке.

Система счисления здесь, как и на Земле, тоже являлась десятеричной, что сильно меня порадовало. Вот только, поскольку про арабов тут никто не слышал, цифры на Найаре имели совершенно иной вид. Впрочем, как они звучат, я уже слышал. Как выглядят, тоже успел подсмотреть. Так что и тут особых проблем не предвиделось.

С днями недели дело обстояло еще проще: понедельников, вторников и прочих привычных мне названий на Найаре не использовали, а каждому дню недели просто дали порядковый номер, поэтому воскресенье здесь называлось сан-рэ [5 - Дословно: седьмой день.], от «сан» – семь. Суббота, соответственно, шан-рэ, пятница – паро-рэ, четверг – черо-рэ… ну и так далее.

Что же касается календаря, то он, по сути, изменился лишь в плане названий. Разделение на пояса, широты, времена года… все это было мне хорошо знакомо. А значит, Найар как планета по своим параметрам был похож на мой прежний мир намного больше, чем можно было бы ожидать.

Единственное, что меня озадачило, так это некоторое несоответствие в плане технического развития.

Еще в убежище, просматривая новости и ища информацию на своего биологического отца, я видел большие города. Развитую инфраструктуру. Небоскребы. Заводы и фабрики. Знал, что в этом мире, так же как и в моем, существовал наземный, воздушный и даже подводный транспорт. Я видел самолеты, автомобили, поезда совершенно непривычного вида. Побывал в мини-лаборатории Альнбара Расхэ. Достаточно подробно ознакомился с его последними проектами. Своими глазами убедился, что в плане технического прогресса люди на Найаре шагнули далеко вперед. И пусть здесь не знали двигателя внутреннего сгорания, пусть здешняя техника работала на принципиально ином уровне, однако она была. Более того, ученые этого мира уже давно освоили базовые принципы программирования. Пользовались электричеством. Они, как и мы, изобрели машины, идентификационные браслеты, следящие устройства, оружие, причем не только огнестрельное, электронные деньги, банки… даже компьютерные игры!

И все же появление Эммы стало для Расхэ неожиданностью. Более того, он испугался собственного открытия, после чего поспешно засекретил проект и наотрез отказался получать по нему потенциально прибыльный патент.

Спрашивается, почему?

Допустим, он мог просто не успеть подать документы в соответствующую инстанцию, но все же прошел не один год с того дня, как его незаконнорожденный сын продемонстрировал редкий Талант и случайно оживил Эмму. Расхэ за это время успел создать прототип, усовершенствовал управляющую им программу, добился невероятных успехов, разработал и почти довел до ума уникальный проект и вдруг смолчал о своем открытии? Он, военный эксперт, ученый до мозга костей, один из величайших умов своего времени, – и вдруг отказался представить общественности воистину революционное открытие?!

«Не верю», – подумал я, когда заново переоценил известные мне факты. Ведь если развитие Найара во многом шло сходными с Землей путями, то ИИ или хотя бы подготовительную работу по его созданию здесь должны были провести намного раньше.

Так почему же его до сих пор не изобрели? И почему отец Адрэа всерьез опасался, что о его работах узнают?

Второй момент, который меня смутил, – это несомненно большее, чем обычно, количество найниита, которое Альнбар Расхэ потратил на создание Эммы.

Найниит, как я уже говорил, очень дорогой материал. В природе встречается крайне редко. Да и найт – чрезвычайно ценный ресурс, который добывался, если верить Сети, исключительно в Норлаэне и лишь в нескольких тщательно охраняемых шахтах. Достояние, можно сказать, страны, добыча которого велась исключительно с разрешения и под жестким контролем импера… то есть тэрнэ.

Вопрос простой: откуда у Альнбара Расхэ он взялся в таком количестве?

У его рода, насколько я успел узнать, не было права на добычу этого минерала. А проект «Гибрид», как следовало из документов, не был санкционирован ни тэрнэ, ни военным министерством. Так откуда же Альнбар Расхэ взял столько расходного материала? Втайне начал разработку собственной шахты? Припрятал найт, который предназначался для других проектов? Или же…

Блин, точно! Наверняка он использовал оставшийся после неудачных опытов и отработавший свое, то есть перегоревший, найниит. Если уж именно тан изобрел технологию его восстановления, то кто помешал бы ему использовать эти знания для собственных нужд?

«Ответ положительный, – подтвердила мои предположения Эмма. – Синтез базовой структуры модуля «АЭМ-3» проводился на основе найниита, некогда утратившего свою целостность. Технология восстановления найниитовых частиц многократно испытана и полностью подтвердила свою надежность».

«Хм. А Альнбар Расхэ успел ее запатентовать или же она, как и ты, находится на этапе заключительного тестирования?»

«Запрошенная информация отсутствует».

А, ну да. В это тебя, скорее всего, не посвящали. Ты же не личный компьютер Альнбара Расхэ, а всего лишь один из проектов, так что тебе могли и не дать доступа к этой информации.

Хотя… Ты же к системе оповещения и видеонаблюдения поместья как-то подключилась, когда его подожгли? Подключилась. В хранилище данных и в Сеть доступ имела? Имела. Меня оттуда вывела? Вывела. Но ты ведь не сама это придумала, правда? Получается, не такие уж и маленькие у тебя были полномочия?»

«В отсутствие подтверждающего сигнала от тана Расхэ был активирован протокол экстренного подключения к системам связи и видеонаблюдения дома. Задача – обнаружение и сохранение ближайшего носителя крови. Директива номер один».

«О-о-о… так вот почему ты так вовремя меня нашла?»

«Срок активации протокола – сутки с момента отсутствия подтверждающего сигнала, – согласилась Эмма. – Носитель крови был обнаружен. Запущен протокол “Наследник”».

Я мысленно присвистнул.

Вот оно, оказывается, как… а тан-то был предусмотрительным товарищем!

С другой стороны, я, кажется, понял еще одну причину, по которой его могли посчитать предателем короны. Если он стырил пусть отработанный, но строго подучетный найниит, то даже при отсутствии информации по проекту «Гибрид» мужика вполне могли посадить. Насчет мятежа, правда, не совсем понятно, но кто знает? Может, перегоревшим найниитом дело не ограничилось, пропажу обнаружили, а после этого началось служебное расследование? Расхэ, к примеру, вызвали во дворец, прижали к стенке, а мятежом назвали обычное сопротивление при аресте? Может, кому-то было выгодно представить дело именно в таком свете? Может, кто-то хотел, чтобы опального ученого посчитали предателем? Ну хотя бы для того, чтобы был законный повод его уничтожить, а заодно прибрать к рукам бесценные патенты?

Сощурив глаза, я покосился на неумолимо подбирающееся к зениту солнце и со вздохом поднялся: все это пока что догадки, а мне, между прочим, пора топать дальше.

Виноват Расхэ или нет, на мои планы это существенно не влияло. Однако когда появится время и доступ в Сеть, я непременно выясню правду. Это меньшее, что я мог сделать для человека, который, сам того не зная, помог мне выжить и подарил второй шанс, который я постараюсь не упустить.