Отвергнутая невеста Золотого дракона

– Алекс пока слишком юн, – не унимался брат. – А если и он не сможет отыскать свою истинную? Других подходящих кандидатов у Золотого клана попросту нет.

– Скажи… – я вобрала в лёгкие разгорячённого и взволнованного от напряжения воздуха и посмотрела брату в глаза, в которых потрескивал внутренний огонек. – Ты действительно печёшься о благе народа или попросту хочешь, чтобы на трон сел представитель Чёрного клана?

Вопрос попал в самую точку. Лицо брата на мгновение исказилось, будто от боли, но он быстро взял себя в руки. Впрочем, этой секунды мне хватило, чтобы понять – я угадала его истинные мотивы.

– Наши с тобой предки занимали престол до того, как Золотые его у нас отняли! Неужели ты забыла уроки истории, которые нам преподавали с детства? – горячо воскликнул Оуен.

– Я всё отлично помню, и не нужно меня тыкать носом в то, что было несколько веков назад, – парировала я, вскинув подбородок.

– Золотые не простят тебе… нам такого своеволия. Вот увидишь, подобное опрометчивое решение нам всем ещё аукнется.

– Я готова пойти на этот риск. Хочешь – вали всё на меня!

Брат помотал головой, не скрывая разочарования.

– Какой ты всё-таки ещё ребёнок, Айлин. Тебе и восемнадцати нет, а ты уже берёшь на себя такую ответственность, – Оуен устало упал в кресло, наблюдая за тем, как горизонт заволакивают тяжёлые грозовые тучи. Одна молния на мгновение прорезала свинцовое небо, озарив комнату призрачным светом.

Погода вновь испортилась, словно вторя нашему с братом мрачному настроению.

– Позволь, я поговорю с Его Величеством, – по позвоночнику зазмеился липкий страх, но отступать я не собиралась. Раз уж решилась, нужно идти до конца.

– Нет, – брат резко поднялся с места. – Лучше я сам. А ты пока подумай, что сказать отцу.

Оуен нахмурился, когда взглянул мне в глаза.

– Отец слаб, – продолжил он. – Подумай о его чувствах.

Я потупила взгляд. Оуен всегда мог меня успокоить, найти нужные слова и жесты, чтобы развеять мою тревогу и печаль. Но вместе с этим он знал, как побольнее ударить, задеть за живое. Его колкие замечания били прямо в сердце, оставляя невидимые, но болезненные раны.

Тишина, повисшая между нами, казалась густой и вязкой. Я почти физически ощущала напряжение, словно сам воздух потрескивал от едва сдерживаемых эмоций. Мне нужно было что-то сказать, разбить этот гнетущую молчаливую пустоту, но слова застревали в горле. Оуэн словно возвёл невидимую стену между нами, отгородившись от меня холодной отстранённостью.

– Собирайся, – отчеканил брат, выходя из комнаты. – Не будем злоупотреблять гостеприимством хозяев.

Его голос звучал сухо и безэмоционально, будто он обращался к чужому человеку, а не к родной сестре. Я почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось.

Когда дверь за братом затворилась, я обессиленно рухнула на кровать. Казалось, что меня выжало досуха, опустошило морально и физически. Хотелось закрыть глаза и провалиться в небытие, лишь бы не думать и не чувствовать этой разъедающей горечи. Но я понимала, что у меня нет такой роскоши. Нужно было встать и продолжить двигаться вперёд, даже если каждый шаг даётся с трудом.

С тяжёлым вздохом я поднялась и принялась укладывать вещи в дорожные саквояжи. Руки механически выполняли привычные действия, складывая платья, бельё, обувь, украшения. Закончив сборы, уже хотела отправиться в умывальню, чтобы привести себя в порядок,  но тут ноги запутались в каких-то тряпках. На полу лежали легкомысленные сорочки, вышитые золотыми нитями, которые я заказала в Бравице специально к свадьбе.

Внезапно во мне вскипела волна злости и раздражения. Недолго думая, я собрала всё это тряпьё и решительно направилась к окну. Резким движением распахнув створки, без колебаний выкинула их прочь, наблюдая, как они медленно опускаются в ручей, пробегающий прямо во дворе.

Но этого мне показалось мало. Взгляд упал на роскошное подвенечное платье. С каким-то мрачным удовольствием я сорвала наряд с вешалки и вышвырнула его вслед за сорочками. Белоснежная ткань беззвучно затрепетала на ветру, прежде чем бесформенной кучей приземлиться на землю.

Слёзы обиды и гнева жгли глаза, но я упрямо смаргивала их, не желая поддаваться слабости.

К вечеру, когда я, наконец, смогла взять себя в руки и успокоиться, в дверь моей комнаты постучали. Поначалу я решила, что это пришёл брат. Даже сама схватила саквояжи, чтобы поскорее покинуть это место, но меня постигло жестокое разочарование. В коридоре, неловко переминаясь с ноги на ногу, стояла юная служанка в тёмно-сером переднике поверх простого платья и белоснежном накрахмаленном чепце.

– Его Величество повелел передать, что желает видеть вас на семейном ужине в малой столовой, – торопливо протараторила девушка.

– Семейном… ужине? – не веря своим ушам, переспросила я, и мои губы исказила горькая усмешка…

Глава 4

На ужин подали фазанов с хрустящей золотистой корочкой, нежных перепелов, вымоченных в красном вине, сочное жаркое с ароматными белыми грибами… Собственно, подали все, что было приготовлено на свадьбу.

Огромный многоярусный торт, украшенный взбитыми сливками и спелыми кусочками клубники, одиноко кис где-то в углу.

Посадили меня, как назло, напротив Эдриана. Сделали это, думаю, умышленно, чтобы мы могли “насладиться” обществом друг друга сполна.

Кроме Оуэна, бывшего жениха и короля, с нами за столом сидели ещё и родители Эдриана.

"Родственнички…" – кисло усмехнулась я про себя, наблюдая за тем, как матушка Золотого буравит меня ненавидящим взглядом, словно я была её злейшим врагом. Неудавшийся свёкор – престарелый герцог Ариндер, так и вовсе не удостоил меня своим вниманием, всецело сосредоточившись на поедании фазанов.

Да, ужин обещал быть долгим и довольно нервозным… для всех нас.

Единственный, кто улыбался, был Эдриан, но его улыбка… не знаю… от одного взгляда на неё у меня кровь застывала в жилах. В ней было что-то зловещее, почти садистское. Казалось, будто он наслаждается моим дискомфортом и смятением. Его глаза блестели странным, нездоровым блеском, а уголки губ подрагивали, словно он едва сдерживал смех, готовый вот-вот вырваться наружу.

"Он знает то, чего не знаю я?" – пронеслось у меня в голове, и конкретно в этот момент на улице раздался оглушительный раскат грома, а сразу после в землю неподалёку от замка врезалась молния. Вспышка озарила столовую через высокие стрельчатые окна, на мгновение превратив ночь в день.

Слуги, окружавшие нас, испуганно ахнули, когда хрустальная люстра под потолком угрожающе зазвенела, потревоженная силой удара. Казалось, даже стены содрогнулись.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

"Нужно сохранять самообладание, Айлин", – мысленно подбодрила я себя. – "Что бы ни случилось, ты справишься".

– Почему моя невеста совсем ничего не ест? – как ни в чём не бывало поинтересовался Эдриан, нанизывая на вилку сочный кусочек белого мяса и отправляя его себе в рот.

– Нет аппетита, – сухо ответила я.

И какой тут, скажите на милость, может быть аппетит, когда все вокруг смотрят на тебя как на врага народа, а жених скалится аки голодный волк. Мне кусок в горло не лез от всей этой гнетущей атмосферы и давящих со всех сторон косых взглядов.

Я незаметно сжала под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Всё внутри меня противилось этому фарсу, но выбора не было.

"Соберись, Айлин, ты выдержишь. Всего несколько часов, и можно будет вернуться домой" – мысленно подбодрила я себя и с тревогой перевела взгляд на короля.

Ксандрен де Роделин, подобно мне, практически не притронулся к еде. Глава клана Золотых о чём-то напряжённо думал, облокотившись на высокую спинку кресла, увенчанную золочёными набалдашниками в форме голов драконов. Его взгляд казался пустым и безжизненным, словно в нём потух огонь.

О боги, за что мне всё это? Видимо, я в прошлой жизни знатно нагрешила, раз теперь расплачиваюсь вот таким "райским" ужином в окружении "любящих" родственников. Хотя родственниками мы так и не стали… пока не стали.

Я очень боялась, что это всё-таки произойдёт. На помощь брата я не надеялась. После того, что он мне сказал…

– Тебе нужно наедать фигуру, – внезапно для всех собравшихся выдал Эдриан.

Даже Его Величество удивлённо приподнял бровь, посмотрев сначала на своего племянника, а потом на меня.

– Смотреть на тебя… страшно, – продолжил Золотой. – Так что ешь, не верти носом.

– Я как-нибудь сама разберусь, что мне делать, – процедила я сквозь зубы.