адамово-евиного трепетного сезона —
бессрочного
божественного чудачества
с космическим знаком качества.
голос, в миллисекунды обнаруживший впадину
шрама,
тщательно заштопанного в душе.
(кажется, гибну, мама!)
– Прошу Вас, молчите!
(падаю,
падаю,
падаю
в небо уже!)
разрывает всю мёртвую,
годами настраиваемую шкуру-оборону,
превращая шрам в разрез ровный,
вползая через него под тонкую человечью кожу,
разливается вздутыми венами,
подкашивает колени —
на ядерный взрыв похожий
голос! —
Самсонов волос!
нежностью чертополох шерсти на сердце косит!
к обрыву сносит,
штампуя в любовь визу!
стать волчице Далилой? —
отрезать голосу силу,
сбросив вызов?
распотрошить к чёрту мобилу?
сменить засветившийся номер?
сбежать, открутив спидометр?
притвориться мёртвым опоссумом?
или уже поздно нам?
или уже в капкане волчьем
все взращённое одиночеством непорочье?
– У Вас слишком высокий радиоактивный фон
даже для нерядового поэта,
поэтому
с этой секунды Вас контролирует ООН.
но уже ничто не поможет:
ни крик, ни всхлип!
множится,
множится,
множится,
множится!
под тонкой кожицей
ядерный гриб!
САКСОФОН ТРИНИТРОТОЛУОЛА
под дробь барабанящих нервов,
перехватываемых саксофоном,
кокон бухнет,
как грудь молодой девицы,
становится безразмерным,
и расширяются створки коконовые
в стены комнаты,
заполняясь свежими лицами.
где от накаляющейся атмосферы —
с зашкаливающим радиации фоном —
взгляду сна открывается мистерия
уже не телефонная.
…
любовь, взрывающая космическим градусом мёртвые сны,
по праву берёт! – не просит! не ждёт весны!
требует – не покорности во спасение!
приказывает: воскресение!
…
светлому воскресенью
начало – смерть.
будет моё – осенним. —
сумёю сметь!
мёртвое море
и мёртвая вода…
я призываю amore.
я говорю – да!
…
– эй, господа!
занимайте места,
попы рассаживайте на балконы, в партер,
но пока не разверзлись ещё небеса —
ждём представителя МАГАТЭ.