Морпех – победитель магов

– Все, кроме доктора. Тот, кажется, смог сбежать… О его судьбе мы ничего не знаем, – сказал капитан.

– С его судьбой все норм, – усмехнулся я. – Собственно, это он нас к вам и привел.

– Ну, слава богу! А то мы уж всякое думали…

Я обвел фонариком всё помещение. На меня смотрели изможденные, грязные, небритые люди. Но глаза на их лицах были живыми, исполненными света и надежды, и какими-то, что ли… родными.

Есть моменты в нашей профессии, ради которых стоит ею заниматься.

Этот был одним из таких.

Проблемы начались, когда первая гражданская физиономия показалась в дверном проеме квадратной башни.

И проблемы очень серьезные.

Южная финиковая роща – доселе элегически безмолвная и подчеркнуто торжественная в серебристом звездном свете – взорвалась адским огнем.

Ливень пуль обрушился на древние камни башни, высекая яркие искры и порождая опасные рикошеты.

Закричал раненый ефрейтор Гладкий. Скрючился от боли старпом «Вавилова» – пуля пробила ему бок.

Бойцы Ачасоева сразу же ответили. Под прикрытием их огня в башню отполз дядя Вова. Он тоже, к слову, не забывал посылать в рощу лучи любви и добра калибра семь шестьдесят два.

Через минуту ваш покорный слуга, вжимаясь во вспотевшие предутренней росой камни, доложил Баранову:

– Командир, засада! Не меньше десяти стволов! Вывести заложников не могу. Прошу помощи.

– Десять стволов? Но доктор же говорил, что… Впрочем, какая на хер разница теперь. Жди, сейчас что-то придумаю.

Пока Баранов придумывал, а дядя Вова искал огневую позицию на круглой башне, я прокачивал ситуацию.

Ситуация рисовалась в самом черном свете.

Даже если бы «тяжелое» отделение Рытхэу обладало способностью выжечь из огнеметов и гранатометов южную рощу до состояния эталонной человеческой лысины, на это ему потребовалось бы немало времени. А пиратам достаточно одного стрелка, чтобы держать под огнем выход из квадратной башни и полностью блокировать вывод заложников!

Пока отделения Шведенко и Рытхэу будут воевать, мы потеряем время. Встанет солнце, вместе с этим уйдут наши тактические преимущества, гарантированные внезапностью и приборами комплекта «Ратник». Старпом умрет от потери крови, а ефрейтор Гладкий возненавидит весь мир, потому что боль огнестрельного ранения – вещь серьезная.

Что же делать?!

А вот что: если нас обстреливают с юга, а Баранов ждет нас рядом с цистерной на севере, значит, надо… уходить на север! На север! Используя башни цитадели как прикрытие от вражеского огня!

Но что для этого требуется?

Пробить дыру! Только бить ее надо не в башнях – велика опасность получить камнепад на свою буйну головушку – а в той галерее, которая башни соединяет!

Сказано – сделано.

Я подозвал к себе Ачасоева и поставил задачу.

– Так что, взрывать? – спросил командир отделения неуверенно.

Да, Ачасоев был полон сомнений, и я его понимал. В самом деле, герои голливудского боевика достали бы из широких штанин вездесущую «пластическую взрывчатку Си-4» и, налепив ее в количестве парочки жевательных резинок, проделали бы в любой стене брешь диаметром в железнодорожный тоннель.

Но в жизни-то, дорогие друзья, чтобы каменную кладку ломать, взрывчатки больше надо. А взрывчатка ударную волну дает. Да такую, что в закрытом помещении можно от обширной баротравмы и загнуться. А никакой возможности переждать взрыв на свежем воздухе у нас не было, свежий воздух очень уж хорошо простреливался…

– А варианты? – осведомился я.

– Можно еще подкопаться под стену саперными лопатками, – предложил Ачасоев. – Но только копать мы будем до завтра…

С минуту мы с сержантом напрягали мозги и сделались похожи на два чайника на грани закипания. Пока не застонал в очередной раз раненый ефрейтор-молотобоец Гладкий и я не вспомнил про наше пятикилограммовое чудо нанотехнологий имени механика Задорожного.

– Попробуешь кувалду? – спросил я.

– Попробую! – обрадовался Ачасоев. – Только кувалда эта, товарищ лейтенант, сейчас под обстрелом…

Ачасоева я никогда особо не любил, но именно поэтому я ни за что не хотел допустить, чтобы с ним по моей вине случилось что-нибудь непоправимое. И мысль о том, что его придется прикрывать огнем с вершины башни, не вызвала во мне внутреннего отторжения.

– Когда я бахну из подствольника, – сказал я, – дуй ползком за кувалдой. Мы со старшиной в два ствола причешем этих охламонов… Но сам понимаешь, у тебя будет максимум секунд пятнадцать.

– Постараюсь уложиться, – кивнул Ачасоев, сделав сосредоточенное лицо.

Я позаимствовал у младшего сержанта Елеферина ручной пулемет «РПК-74 М» и присоединился к дяде Вове на вершине круглой башни.

Тот как раз менял патронную коробку своего «Печенега».

Процедура эта, к счастью, незатейливая. И потому через пять секунд мы уже распределили сектора огня, и я бахнул из подствольника зажигательной гранатой ровно в центр пальмовой плантации – туда, где проходила воображаемая разграничительная линия между нашими с дядей Вовой трудовыми делянками.

Сосредоточившиеся под пальмами супостаты хотя и получили уже на орехи от бойцов сержанта Рытхэу, разгромленными себя явно не чувствовали.

Шесть призрачных силуэтов ползли на запад, явно намереваясь просочиться к сухому руслу, ведущему к цистерне, чтобы обстрелять гранатометчиков Рытхэу во фланг.

Я машинально отметил, что эта паскудная шестерка может перещелкать и заложников, когда они дадут стрекача от цитадели к северной финиковой роще.

Но в ту секунду отвлекаться на них мы не имели права – на кону стояла жизнь сержанта Ачасоева!

Так что пришлось мне обрушить всю мощь своего «РПК» на пулеметный расчет в моем секторе ответственности.

Что же до дяди Вовы, то его «Печенег» взялся перепахивать рощу под носом у пятерых придурков, которые, и это я заметил сразу, волокли некий подозрительно тяжелый предмет.

Каждая третья пуля у нас была зажигательно-трассирующей. Поэтому мы сразу же подожгли подложку из сухих пальмовых листьев – она запылала, да так ярко и сочно, что на ум полезли самые апокалиптические сравнения.

В свете оранжевых языков пламени я увидел, что громоздкая ноша пиратов является не чем иным, как… станковым гранатометом «СПГ-9» «Копье». Нашим, отечественным – зацените, какова подлость! Ну кто мог знать, что за 50 лет «Копье» распространится по всему миру не хуже «Калашникова»!

А в следующий миг по нашей огневой позиции ударили вражеские автоматы. Так что я был вынужден спрятать голову за каменным зубцом башни и заняться заменой магазина в своем «РПК».

К счастью, Ачасоев обернулся очень шустро и снизу до моего слуха донеслись первые удары кувалды.

Как я и надеялся, сложена галерея была то ли небрежно, то ли очень небрежно.