Кипчак. Книга 2. Хан из рода Ашина

– Действуй.

Глава 1

– Ю-ху-у-у!!! – кричу от восторга, и меня тут же поддерживают несущиеся сзади ближники.

Ранее я даже представить не мог, что такое скакать по степи на отличном коне! Ощущения несравнимы с быстрой ездой на крутой машине по шоссе. Я всё-таки мальчик-мажор и знаю, что такое хорошая тачка. Здесь же ветер, бьющий в лицо, чистый воздух и больше никого. Ну и Карабаш, явно получающий от скачки такое же удовольствие. Плюс друзья, разделяющие твой восторг.

Во мне определённо проснулась родовая память предков-степняков, потому что подобное поведение нерационально. Вернее, бурлит кровь чужого тела, но это неважно. Как только мы покинули предгорья и зону холмов, будто что-то перевернулось в душе. Я вдруг понял, что не могу без широких просторов. Пусть местная степь с редкими кустарниками и небольшими деревцами не идёт в сравнение с междуречьем Дона и Волги, да и голых холмов, едва поросших пожухлой травой, здесь хватает. Но всё равно – кайф!

В голову пришла забавная мысль: вот бы сюда колонку помощнее и врубить какую-нибудь музыку, подходящую под бешеную скачку по бескрайним просторам.

Но это только мечты, и девайсы XXI века мне более недоступны. Хотя надо озадачить Дундука. А то напрягает меня, что у куманов нет музыки, более или менее нормально воспринимаемой избалованным ухом жителя далёкого будущего. Всё дело в инструментах и скучноватом стиле подачи. Есть допотопная домра, разнообразные свирели и жутко примитивная скрипка под названием «купас». Оба струнных инструмента, которые я именую «одна палка два струна», издают совершенно адские звуки. В сопровождении камышовых дудочек получается та ещё какофония. Или звуковая вакханалия, разницы нет. Но степняки – народ простой и впадают чуть ли не в благоговейный транс, особенно если какой-нибудь относительно вменяемый йырав[4 - Степные сказители, поэты и музыканты.], то есть исполнитель, выдаст простенькие рифмы.

На самом деле слушать этот средневековый рэп под специфическую музыку весьма сложно. После того как я познакомился с лучшими творениями персидской поэзии, подобные концерты стали для меня пыткой. Уж лучше варган, на котором неплохо играют некоторые парни, заодно Дундук с его горловым пением, затягивающий более бодрый мотив.

При этом мы сейчас находимся в фактическом культурном центре мира. Это не шутка. Я уже неплохо продвинулся в изучении фарси, заодно беседую с прибившимся к нам бывшим учителем медресе. Он познакомил меня не только с поэзией, но и с достижениями местных учёных. И Серёжа Волков, то есть уже Алтан Ашина, стал их фанатом. А ещё персы сильно продвинулись в музыкальном плане, и их инструменты – отдельная тема. Надо будет найти людей, хорошо владеющих духовыми и струнными инструментами, и создать что-то вроде ансамбля. Развлечений здесь нет, а так народ вернулся из рейда – и получает целую порцию культуры, если так можно выразиться. Ну и стихи можно декламировать. Плюс здесь есть целый юмористический жанр, когда артист выдаёт заготовленные шутки, часто импровизирует и иногда аккомпанирует себе на «одна палка два струна». Что-то типа средневекового стендапа. Тоже неплохо, но мои юмористические истории про Алдара Косе, срисованные с легендарного Ходжи Насреддина, нравятся местным гораздо больше. Это я ещё не развернулся в полный рост и не начал рассказывать кочевникам анекдоты, которых знаю немало. Но надо постепенно готовить к этому девственно чистые умы пейзан. Ещё и клерикалы всех мастей, как христианские, так и мусульманские, не особо одобряют подобный жанр. Ведь простой люд обычно смеётся над властью и служителями культа как главными эксплуататорами.

Тем временем Карабаш взлетел на небольшой холм и, выполнив мою команду, резко остановился. Вот скотина! Если бы я не был готов к его мелким пакостям, то мог бы вылететь из седла. Хлопаю по крупу разгорячённого скачкой жеребца, на что тот отвечает насмешливым фырканьем. А вокруг просто изумительная картина! Многокилометровая степь, струящаяся по ней змейка дороги, и всё это на горизонте переходит в ярко-голубое небо! Но местные не поймут моего восхищения диким и пустынным пейзажем. Отряд как раз догнал меня, а Карча тут же принялся ворчать:

– Алтан, я понимаю, что тебе, как и нам, хочется вырваться на простор после этого смрадного города. Да и горы мне совсем не нравятся. Но наши кони просто не угонятся за этим эсреметом[5 - Злой дух.]. – Братан опасливо скосился на подозрительно спокойного Карабаша. – Ещё от передового отряда давно нет вестей.

Тут же раздался тихий всхрап коня, больше похожий на смешок. Я же указываю Карче на едва видимый столб пыли километрах в трёх от нас.

– Вон возвращаются наши разведчики. Судя по тому, что скачут спокойно, их никто не преследует.

Рядом раздалось несколько удивлённых возгласов людей из отряда Тогурмыша, а часть воинов расхохоталась. Они до сих пор не могут привыкнуть к выходкам Карабаша и считают его самым настоящим волшебным конём. Вот и сейчас они подумали, что скотиняка издевается над моим братаном. Тот же кинул на своего обидчика возмущённый взгляд и начал отдавать команды, чтобы дежурный десяток встретил людей, а остальные приготовились на случай опасности. Я тоже проверил крепление дротиков, притороченных к седлу, и как выходит из ножен сабля. Натягивать тетиву на лук не стал, так как жеребец не чует угрозы. А он для меня – лучший барометр, определяющий подобные вещи.

Вообще-то мы не бездельничаем и сейчас не на прогулке. После захвата Нисы и прихода подкреплений от шаха сахиб Гызыл решил брать Мешхед. Но сначала мы выбили какой-то сброд из Кучана, расположенного на перекрёстке дорог. Тогда наместник и решил разделить силы и провести целую многоуровневую наступательную операцию. Основные силы выдвинулись на восток и должны одновременно блокировать Мешхед и дорогу на Нишапур, где тоже сидит вражеский гарнизон.

Мой же отряд получил приказ обойти город с севера, а далее через Тедженский оазис и Серахс замкнуть окружение. Таким образом мы отрезаем Мешхед и Нишапур, перекрывая дорогу на Герат. С учётом того, что основная армия движется гораздо медленнее, пройти шестьсот километров за месяц нам вполне по силам. Примерное расстояние я выяснил у местных проводников, которые измеряли его в чём угодно, только не в привычной мне системе. Да и в самом бывшем Хорезме не было никаких стандартов, чтобы измерять вес, объём или расстояние. Я ещё тогда сделал себе зарубку, что при первой возможности найду грамотных людей и поручу им «изобрести» грамм и сантиметр.

Понятно, что время на обходной манёвр и одновременную разведку я заложил приблизительно. Тридцать километров в день с учётом весьма приятной сентябрьской погоды – это не проблема. Мы идём без обоза, но у каждого воина по два заводных коня с овсом, едой и прочей поклажей. Если не будет стычек или форс-мажора, то мы успеем даже быстрее Гызыла, которому надо преодолеть сто пятьдесят километров. Но у наместника почти пять тысяч воинов, немалый обоз, и он должен выступить позже. Да и Чормаган-нойон, потерпевший два болезненных поражения подряд и отброшенный из Западного Хорасана, точно не будет сидеть сложа руки. Значит, движение хорезмской армии пройдёт в непрерывных стычках.

– Приветствую тебя, Алтан! – Запылённый и уставший Тогурмыш улыбнулся, показав крепкие зубы. – Есть хорошие новости. Дорога на Теджен свободна. Монголов там нет, да и этой грязи, которую ты называешь «хашар»[6 - В средневековом Иране понятие обозначало трудовую повинность для постройки больших зданий, оросительных каналов, для оборонных работ, охотничьих облав, ополчение или нерегулярную армию. В источниках эпохи монгольских завоеваний под хашаром понимались пленные, используемые при осаде крепостей для подкопов, создания осадных валов, а также как живой щит.], тоже. Местные явно испуганы, но не пустили нас в городок и собрались сопротивляться. Но мне удалось найти там знакомого и объяснить, что мы люди шаха. Так что нас ждёт почти не пострадавший караван-сарай и плов из свежего барашка. Пришлось передать местным рис с маслом, а мясо у них своё. Заодно хозяин караван-сарая обещал баню, ты же сильно страдаешь, когда не моешься даже неделю.

Народ заржал чуть ли не громче своих коней. Угу. Они привыкли, что пахнут примерно так же, как их животные, если не хуже: ведь скакунов нормальный кочевник холит и лелеет. Лошади точно чаще купаются, чем их хозяева. А я натура изнеженная и капризная. Мне подавай ванну, шампунь и чашечку кофе. Шучу, мыться приходится водой из арыков, а вместо мыла использовать золу с песком. Зато кофе здесь есть и весьма неплохой! Решить бы ещё проблему с нормальным мылом, которое безумно дорого, и я был бы счастлив. Ну ничего. Организую как-нибудь ближникам нормальную русскую баню с веником и предложу в ней мыться. И затем посмотрим, кто из них будет смеяться. А затем заставлю их посещать её регулярно.

– Веди нас, о великий следопыт, – произношу под новую порцию гогота парней, и мы начинаем спускаться с холма.

Надо заметить, что это мой первый рейд в ранге командующего отрядом. Дядя решил, что достаточно натренировал молодёжь и можно отпускать нас в самостоятельное плавание. Да и в первой битве с монголами парни проявили себя неплохо. Я же в самом начале пути нервничал, но постепенно успокоился и только следил за дисциплиной. Ну, и шли мы с большой осторожностью. Пусть лучше меня считают нерешительным или перестраховщиком, зато люди будут живы. И не погибнут по глупости, наткнувшись на засаду или в спонтанной стычке. Пока мы идём грамотно. Все банды, которые были уничтожены по дороге, сначала обнаружили разведчики. Затем мы их грамотно окружали, не давая никому уйти, и просто забрасывали стрелами. Каких-то масштабных рукопашных схваток пока не было. Потому я и не обольщался насчёт своих полководческих талантов и выучки парней. Рейд в том числе являлся дополнительной тренировкой, где учились все. Было с нами несколько опытных воинов, назначенных дядей десятниками, но они пока не вмешивались.

***

– Я послал отряд по дороге в сторону Мерва. Только местные говорят, что город мёртв. Вернее, от прежнего великолепия осталась едва десятая часть. И отрядов варваров здесь давно не видели. Есть небольшие группы разбойников, но по нынешним временам это обычное явление. В этих местах и в спокойные времена хватало всякого отребья. Ведь здесь древний караванный путь, связывающий Мешхед с Бухарой и Самаркандом. – Тогурмыш почему-то начал называть монголов варварами или дикарями на хорезмский манер, хотя сам являлся обычным степняком из Приаралья.

Наше прибытие в Тедженский оазис вызвало немалый ажиотаж у его обитателей. Только люди были не напуганы, а наоборот, рады. Не знаю, воспринимали ли нас как освободителей, но за дорогих гостей точно приняли. А вот само отношение жителей Хорасана к хорезмийцам весьма странное. И на это есть ряд веских причин.

Государство Хорезмшахов оказалось весьма странным образованием. Я хорошо учил в школе историю, да и бабушка привила любовь к чтению не только комиксов. Поэтому ранее был удивлён, что такая огромная империя пала за два года. Каким бы гениальным полководцем ни был Чингисхан, всё произошло слишком быстро. Он же въехал в Среднюю Азию не на танках, а во главе немалой армии, которую надо кормить. А ещё монголы истратили немало времени на штурм городов. Дело в том, что держава Ануштегенидов[7 - Династия правителей и шахов Хорезма, происходившая из тюрков или огузо-туркменского племени бегдили. Представители династии были правителями государства Хорезмшахов в 1077–1231 годах.] была наскоро скроена из разных кусков, большей частью доставшихся хорезмийцам без большой войны. Тут вообще всё запутано.

Бухара и Самарканд за пятнадцать лет до прихода Чингисхана принадлежали государству кара-киданей. Вернее, формально их вассалу – Западному караханидскому каганату, чьи земли потом плавно перешли к северным кочевникам. Но в 1212 году самаркандцы подняли восстание и призвали в помощь последнего караханидского кагана Усмана. Восстание было жестоко подавлено, часть горожан подверглась форменному геноциду, а остальных просто ограбили. При этом кара-кидани понесли большие потери и ослабли. Ситуацией сразу воспользовался хорезмшах Мухаммад. Он отжал себе оба города и заодно оккупировал Ферганскую долину, окончательно выбив за Сырдарью гурхана кара-китаев. А государство западных караханидов просто исчезло.

А всего лишь двадцать лет назад последний султан государства Гуридов не только захватил Мерв, Мешхед и Самарканд – он смог взять в плен брата хорезмшаха и разбить его войска под Гератом. Далее гуриды умудрились гнать хорезмские войска вплоть до их столицы Гурганджа. Султан ушёл только после выплаты огромного выкупа. А вот вслед за этим начались интересные события. Правителя гуридов убили ассасины, а наш знакомый Мухаммад вернулся и разбил старого врага. И самое забавное, что он сделал это при помощи войск кара-киданей, которых предал сразу, как у них началась замятня. При этом развалился и Гурийский султанат, часть владений которого в виде нынешнего Афганистана отошла Мухаммаду. Хорезму тогда просто нечеловечески везло.

Что касается Бухары, Самарканда и Мерва, то у их жителей не было особой любви к хорезмийцам. Сами посудите, за небольшой отрезок времени эти земли попеременно захватывались государствами караханидов, гуридов, кара-китаев и хорезмийцев. Потому не все жители крупных городов Мавераннахра сопротивлялись монголам. Они думали, что пришли очередные рэкетиры, которые подвинут местную знать, немного пограбят, понасилуют и успокоятся.

Уроки перса Али Газневи пронеслись у меня в голове, когда я выслушивал доклад сотника. Местные просто не могли воспринимать очередных захватчиков своими. Потому и не оказали Чингису достойного сопротивления. Гарнизоны, состоявшие из туркмен, обычно заранее уходили на свободное пространство, так как коннице нечего делать за стенами. А большей части населения было плевать на хорезмшаха. Только они не учли чудовищную жестокость воинов с востока. В итоге полная разруха, гибель более половины населения от резни, голода и болезней. Естественно, после таких катаклизмов народ не ждал ничего хорошего даже от формальных освободителей.

Ислам кое-как объединял людей, хотя здесь хватало буддистов, огнепоклонников, тенгрианцев и христиан. Главное, чего хотели люди – спокойствия. И деятельность наших агентов давала плоды. Мне удалось уговорить сахиба Гызыла начать пропаганду. Мол, хорезмийцы идут выгонять монголов и не будут грабить местных. Потому нас и встретили весьма гостеприимно. До оазиса уже дошли новости из Нисы, Кучана и Боджнурда. Наместник людей не грабил, войска вели себя спокойно, и мирная жизнь постепенно начала восстанавливаться. А то ведь раньше туркмены, составляющие костяк хорезмийского войска, не церемонились. Особенно во вновь присоединённых к Хорезму городах. И мусульман они грабили с неменьшим энтузиазмом, нежели христиан или иудеев. Женщин тоже насиловали не стесняясь, в том числе формальных единоверок. Не думаю, что туркмены успели стать яростными мусульманами: обряды они соблюдали больше для видимости, не забывая старых верований.

***

А караван-сарай внушал! Огромный квадрат примерно семьдесят на семьдесят метров, огороженный стеной в два человеческих роста. Внутри было всё, что нужно для усталых путников – комнаты на любой вкус, конюшни, навесы для телег, мыльня, собственный колодец и, конечно, чайхана. Именно в огромной комнате собрались мои ближники и командиры. Но предварительно я хорошенько вымылся, заставил это сделать и друзей, надел чистое бельё с рубахой, заодно отдал прачкам в стирку грязную одежду. После мы уселись на огромной тахте, называемой топчаном, и жадно уничтожили несколько ляганов с пловом. Уже потом, под чаёк, сотник и командир передового отряда продолжил нас знакомить с деталями:

– Дорога на Серахс тоже свободна. Недавно оттуда пришёл небольшой караван. Говорят, что Чормаган-нойон собирает все доступные силы в Герате. Но он также послал хороших воинов в помощь гарнизону Мешхеда. Завтра с утра три десятка начнут разведку и уйдут на юг. Но ты сам видел, что, кроме всякого сброда, по пути нам не попадались достойные враги.

Вообще ситуация странная. Чормаган делает всё, чтобы опровергнуть молву о непобедимости монгольских полководцев. Если он ещё и разделит силы, повторив ошибки Мухаммада при вторжении Чингисхана, то можно сыграть на этом. Многие воины Джелал ад-Дина весьма высокого мнения о противнике. А это уже гарантия того, что войско проиграло, ещё не начав битву.

Уничтожив же немалую вражескую группировку, мы вселим в людей уверенность, в том числе в гражданских. Ведь многие хотят отомстить, но за каждого своего убитого воина монголы вырезали целые кишлаки, рядом с которыми происходило нападение. А вот когда народ почувствует поддержку, то сам поможет нам уничтожить большую часть врага. Ведь грабежи и насилие особо не останавливались. Тот же хозяин караван-сарая, ранее весьма преуспевающий человек, вынужден был отдавать почти все доходы, лишь бы сумасшедшие дикари просто ради развлечения не сожгли его хозяйство.

– Думаю, мы возьмём Серахс также без боя. Ведь уважаемый Абдалла уже послал туда своих людей. – Сотник кивнул в сторону хозяина каравана, с улыбкой наблюдающего за залом. – По его словам, тамошние жители ждут нас с нетерпением, так как их замучил сидящий там отряд дикарей. А вот после того как мы перейдём Копетдаг, придётся двигаться осторожно. В Серахсе нам точно помогут с проводниками, поэтому я предлагаю идти по твоей новой задумке – с боковым охранением. Отправим вперёд отряды, состоящие из воинов, ранее бывавших в горах. Пусть они по тропинкам обойдут основную дорогу и определят места засад. Они точно будут. Ведь на перевалах и в узких проходах даже небольшое количество воинов способно задержать наши сотни. Заодно парни могут ударить в спину врагам и вырезать караулы.

Моя идея не претендовала на новизну. Здесь и ранее посылали разведку. Но мы находились на чужой земле, поэтому страховались и двигались обязательно с боковым охранением. И несколько раз нам это помогло заметить крупные банды разбойников и распоясавшийся хашар, которые были нещадно вырезаны.

Тогурмыш продолжил спокойно делиться своими планами, когда в зале произошёл небольшой конфликт. Вернее, один из купцов, тоже остановившийся в караван-сарае, начал громко кричать. А затем ударил невысокого мужичка в чалме. Я уже малость разбираюсь в местных реалиях и могу определить происхождение человека по лицу. Да и чалма у дяденьки повязана необычно. Машу рукой хозяину каравана, который быстро, но с достоинством подошёл к нашей тахте.

– Кто этот мужчина и почему над ним издеваются? – киваю на дяденьку, который под очередную порцию насмешек купца двинул в сторону выхода.

– Почтенный Джаффар, торгующий тканями, подобрал этого человека по дороге из Мерва. Он оказал бедняге помощь и попросил помогать со счётом. А здесь этот неблагодарный заработал денег и начал чего-то просить. Вот купец и разозлился, отнял деньги и решил, что человек обязан отработать долг.

Судя по разбойной и гнусной роже Джаффара, он такой же торговец тканями, как я – раввин. Скорее всего, товарищ воспользовался ситуацией и занялся контрабандой с перепродажей захваченного многочисленными грабителями. Может, и сам чем-то незаконным промышляет. Типа сначала обычный купец, но при благоприятных условиях превращается в разбойника. Тряхнуть бы его хорошенько, но нельзя портить отношения с местными. Гызыл меня просто не поймёт, ведь я сам предложил перетянуть на сторону шаха разочарованное население.

– Позови его, уважаемый Абдалла. Надеюсь, купец не будет против, – улыбаюсь почему-то напрягшемуся владельцу.

Я вообще-то привык к реалиям здешнего мира. Но иногда лезет из меня прежний правдоруб и интеллигент Серёжа, который очень не любил несправедливость. А ещё он терпеть не мог насильников, бандитов, ростовщиков и нечистых на руку торгашей. Видать, что-то такое проступило на моём лице и напугало хозяина караван-сарая.

Через пару минут к нашему топчану подошёл давешний бедолага, оглядываясь на удивлённого купца. Дядя оказался не таким уж и старым, лет сорока. И я сразу понял, почему обратил на него внимание. Я ведь мазнул по нему взглядом, когда шёл в чайхану. Уж больно он отличается от местных, особенно ясными голубыми глазами. Но фенотип точно не славянский. В Арране и Персии мне уже приходилось встречать светлоглазых и светловолосых людей. Но даже местные рыжие немного другие и отличаются от европейцев грубоватыми чертами лица.

– Ас-саляму алейкум, воины. Чем вам может быть полезен простой путник? – произнёс мужчина.

Я продолжил его рассматривать, в отличие от соратников, налёгших на пирожное, чем-то напоминающее пахлаву. Ради нашего приезда Абдалла расстарался на славу. Ну и мы поделились с ним продуктами, так как по дороге отбили у разбойников несколько больших арб, заполненных рисом, маслом, мукой, бобами, специями и сахаром, называемым здесь «шакар». Улов получился неслабый. Тащить его нам неудобно, вот мы и решили скинуть часть продуктов, кроме самых дорогих, конечно.

Что касается мужичка, то я мысленно анализировал его внешний вид. Немного необычная чалма, старый и заплатанный халат, такие же разбитые сапоги в кожаных калошах. Да, народ в мирной обстановке ходит в мягких ичигах и надевает защитные чехлы, которые я обозвал калошами. А в дороге и на войне, конечно, используется более грубая обувь. Естественно, речь о воинах, купцах и знати. Дехкане и прочая беднота носят какую-то жуткую хрень или ходят босиком. Ещё обращало внимание, что лицо дяденьки чистое, борода подстрижена и сам он весь такой ухоженный – в меру возможностей. Товарищ точно не похож на большую часть местных вшивых грязнуль.

– Представься, – произношу после кивка, означающего ответное приветствие, – и расскажи о себе.

Меня просто не поймёт братва, если я буду миндальничать со всякой рванью. Говорили мы по-туркменски, так как фарси я освоил недостаточно. Но мужчина прекрасно понимал и огузский вариант тюркского.

– Меня зовут Хуссейн Абу аль-Маджид аль-Халяби. Я прибыл издалека, как вы, наверное, поняли по моему имени, – начал рассказывать дядя хорошо поставленным голосом.