Коварство, бессердечие и спесь.
Едва ли можно полностью таиться,
Свой дух имея резким искони.
Какими были прежде эти лица,
Такими предстают и в наши дни.
«Святой касался праха поневоле…»
Святой касался праха поневоле,
Скончавшихся преступно хороня,
Которых от очей бросали в поле,
Зверьё на пирование маня.
С лихвой проделал он упокоений,
Лишь только сердце слушая своё,
Не слушая честных установлений,
Что ведало давнишнее житьё.
Наверно, осквернительного знака
Страшился тоже, действуя в тиши.
Нормальный страх его не мог, однако,
Владеть им ощутительней души.
«Дрожать им от военной нашей силы…»
Дрожать им от военной нашей силы,
Но средств их опасаться надо нам:
Им исстари не зря коварства милы —
Не всем иметь указанный бальзам.
Учтиво договоры соблюдая,
Семье вралей поверим если мы,
Не даст успеха сила войсковая,
Спасения не даст от полной тьмы.
Не с ними помышлять о благородстве,
Коварствовать и мы должны смелей:
Кто верит им ещё в своём юродстве,
Тех обведёт опять игра вралей.
«Больную у кровати раздевая…»
Больную у кровати раздевая,
Повысил я внимание своё,
На слове, что крушится дорогая,
Когда вперяют око на неё.
Не мог осилить я головоломку,
Чей взор исторг из уст её хулу,
Серчала же моя на незнакомку,
Сидящую поблизости в углу.
Пытаемая мало отвечала:
Не по сердцу другая болтовня,
Голубка, как могла, не замечала
Души, незримой только для меня.
«Во множестве взаимных обвинений…»
Во множестве взаимных обвинений
И люди правы были, и Святой.
Обманывал Он – это вне сомнений —
Что кодекс их исполнит основной.
Все кодекс отвергали не случайно: