Славянин

–Что-то не вижу я ее у тебя в избе, сейчас принесу.

Дедок словно испугавшись остаться один, приподнялся на локтях. Откуда силы взялись?

–Да, ты лежи-лежи.

–С-сто-ой. Подойди ближе.

Отдышался. Егор чувствовал, как острый взгляд из-под кустистых бровей наблюдает за ним. Глаза выцветшие, пронизывающие, а лицо с клочковатой бородой на нем, доброе-доброе. Что за несоответствие? В прошлой жизни таким взглядом смотрели на федералов старухи в селах горных районов Чечни, в памяти отложилось. Бывало, кажется такая бабулька с добрым лицом предложит кружку молока испить, только останешься ли жив потом после такого угощения. Вот и сейчас… Лихой сунул меч в ножны, сложил руки на груди в замок. Ну-ну, что ж тебе надобно от меня, а, дед?

Старик протянул ладонь с длинными неостриженными ногтями перед собой. Добрая улыбка озарила морщинистое лицо. Дедушка «работает» без затей, расчитывая на «местный менталитет» по отношению к старости.

–Помру я скоро. На тебе на добрую память!

Рука Егора потянулась навстречу, но сразу отдернулась назад. Вспомнился совет славянского божества, не брать не своего, чужого не касаться. «Вернул» улыбку деду, с подчеркнутым добродушием ответствовал:

–Поживешь еще, дедушка! А поминок отдай тому, у кого взял.

Старикан на глазах поменялся, застонал, заскрипел зубами, сам посинел, глаза аж кровью налились, злобой плеснули.

–Умный, да? Умный?

–Ну не дурак.

–Я скоро кончусь. Пусть в мучениях, пусть душа моя не попадет в светлый Ирий, но я буду знать, кончаясь, что и вас всех не минет горькая чаша Мары. Сдохните все здесь, как остальные, которых под корень извел… Никто не спасется, уж Верлиока постарается.

–Колдун, что-ли?..

Во! Что с людьми делается! Непонятно только почему и куда они в очередной раз встряли? Ясно лишь, что обещанного вотчинником угощения в этой деревушке не быть. Дедок в усмешке кривил рот.

–…Ладно-ладно, я понял, дальше можешь не грозить. Лучше скажи, куда людей всех дел?

–Ночью увидишь!

–Значит, всех порешил!

–Не я, Верлиока. Я лишь…

–Боярич! – послышался с улицы голос Вторуши.

–Прощай колдун. Жил как шакал-одиночка и помрешь одиноким шакалом.

Вышел за порог, услыхав за спиной вытье лишенной души сволочи в человечьем обличье. Вторуша обрадовался, увидев его живым, бросился к старшему над отрядом.

–Пуста деревенька, ушли смерды.

–Не ушли. Все они мертвы. Покличь всех сюда.

–Ага, понял.

Вскоре, ведя лошадей в поводу, к Лихому ожидавшему у самой кромки леса, потянулся народ. Милад с Богданом подъехали разом, по всей видимости успев найти общий язык.

–Что-то нашел, Лихой? – спросил Богдан.

–Нашел.

Все навострили уши. Егор в раздумье похлопал плетью себя же по бедру, явно чего-то не понимая.

–Значит так, в этой избе сейчас помирает колдун. Все жители деревни мертвы, я не знаю как их порешили, но самое деятельное участие в сих деяниях принимал тот, кто сейчас в мучениях пытается покинуть этот свет. Боярин Милад, мы на твоей земле, смерды погибли твои, тебе и решение принимать по поводу урода занимающегося волшбой. Мыслю из Лесной нам нужно уходить и чем быстрее, тем лучше.

Услыхав про колдуна, видавшие виды воины потянулись руками к оберегам, лица и без того серьезные, запасмурнели. Кивок Милада и к его стремени подбежали двое воев.

–Опрышко, Дрон, запаливайте избу!

–Ага! Боярин, – бледный Дрон, ранее слыхавший про колдунов только в быличках, спросил прежде чем выполнять приказ, – колдун-то живой! Может, хай Опрышко зайдет, да зарежет его сперва?

–Нет! Живым жгите!

Старая изба занялась огнем. Сухое дерево сначала с неохотой загорелось, потом набрав обороты, со всех сторон закрылось языками пламени и едкого дыма. Люди отошли подальше, отвели за собой лошадей, стояли и смотрели на факел пожарища, потянувшегося от земли к небу. Послышался вой. Из отворившейся вдруг двери, стали выскакивать мелкие существа, по виду похожие на людей. Не обращая внимания на воев, забегали у разгоравшегося пожара по кругу, казалось пытались вытащить из огня что-то нужное им, голося и причитая по-своему.

–Хухлики! – не отрываясь от зрелища, воскликнул стоявший рядом с Егором Вторуша.

–Кто?

–Ну, шиликуны по-вашему, так их куряне кличут.

Нечисть друг за другом кинулась в лес и растворилась в кустарнике.

–Пора! – Лихой оглянулся на Милада. – Пора нам расстаться, боярин. Нам дорога в Чернигов лежит, ну а тебе домой возвращаться.

–Да. – Кивнул поместный боярин, думая о том, что водночасье лишился людишек на земле, а значит прибытка в и так не слишком наполненную калиту.

–Прощай. Здесь все и без нас догорит.

–Счастливо!

–Ростов! По коням!

Держа заводных лошадей в поводу, ростовчане цепочкой потянулись к околице, оставляя стоять местных перед горящей избой. А чем еще они могли помочь? У каждого своя варна.

–В седла садись!

Вот и выезд из Лесной, вот и дорога, ныряющая в лес. Если поторопиться, то к ночи отъедут от проклятого места, верст на десять, повезет, так и на все пятнадцать, а там… Найти полянку, развести костерок, сварить кулеш, поесть и заночевать. Лошадь Лиходеева, первым следовавшего по намеченному маршруту, словно врезалась мордой в стену. Ее откинуло назад, заставив седока уцепиться в седло.

–Т-твою-ж мать! Чуть язык не прикусил!

Лиходеев оторопело помотал головой, осмотрелся. Ничего необычного. Вон изба горит и аборигены, пока еще при ней. Вот дорога. Ровная.

–Н-но, пошла!