Возвращение домой. Повести и рассказы

– Айда, раз так, – согласился, вздыхая, Василий. – Только не шибко стебай его по башке, дух не вышиби…

7.

Как только за окнами засеребрился рассвет, Колпаков и Боев решительно направились к двери.

– Эй, вы куда? – встрепенулись казаки.

– На кудыкину гору, – огрызнулся Николай. – Нужду справить хотим, уж невтерпёж становится.

– Да в угол вон сходите, – присоветовал кто-то. – Все туда ходим, сами видели.

– Вы как хотите, а я не привычен в избе гадить, – обозлился Колпаков. – К тому ж я по большой нужде потребность имею, а не по малой шалости.

Когда они подошли к двери, перед ними вырос часовой и вытянул вперёд дрожащие то ли от мороза, то ли от страха руки с винтовкой:

– Стой, назад, выходить на улицу не положено.

– Отойди, зашибу! – рыкнул на него Колпаков угрожающе. – На что положено хрен наложен. Сшибу вот с копыт долой и обгажу морду твою рябую!

Видя перед собой перекошенное злобой лицо казака, молоденький красноармеец попятился. Он явно трусил.

– Вы… вы побыстрее только, – пролепетал боец едва слышно. – Командир приедет, увидит вас на улице, и тогда…

– А ты лучше отойди и пропусти нас, – сказал Василий. – Командира тоже не боись, мы ему сами всё растолкуем.

Пока Боев и Колпаков справляли нужду, во двор семинарии въехал командир красных. Он пересчитал лошадей, пересел на понравившегося ему коня и уехал.

– Всё, за лошадок наших взялись, аспиды, – зло ухмыльнулся Николай, натягивая портки.

– Так он вон, своего взамен оставил, – вздохнул, сожалеючи, Василий, отыскивая глазами своего коня. – Этот похужее правда, но…

– Не хужее, а совсем негоден, – покачал головой Николай. – Ты зенки-то продери и получше огляди энту клячу.

Не успели они вернуться в здание, как во дворе появился ещё один командир. Привстав на стременах, он пересчитал коней и обратился к казакам:

– Эй, а где ещё один?

– Как где, вон стоит, – указал рукой Василий на «замену».

– Не морочьте мне голову, не ваш этот! – прикрикнул командир строго. – Я казачьих коней от наших хорошо отличаю. Так где тот, о котором я спрашиваю?

– Где-где, а мы почём знаем?! – возмутился Николай. – Прискакал такой же, как ты, красавец с красной звездой на лбу, поменял коня, нас не спросясь, и был таков. Даже не оглянулся ни разу.

– Ах, мать твою перемать! – закричал возмущённо командир. – Да я его… да я его…

И вдруг вернулся предыдущий командир. Соскочив с коней, осыпая друг друга матерной бранью, они едва не разодрались. Схватившись за грудки, красные командиры яростно тягали друг друга и разошлись лишь тогда, когда Колпаков не выдержал и закричал:

– Эй, вы, петухи, мать вашу, хватит собачиться! Мы и кони наши тут с голодухи погибаем, а вы…

Тот, который приехал вторым, обернулся:

– Как так? Почему голодаете? Вас комендант города на довольствие поставил сразу, когда в Омск прибыли. Пищу и вам, и коням отписали, я точно знаю.

– Да сыты по горло мы пищей вашей, – поддержал Николая Боев. – Не знаем, на какое такое довольствие нас поставили, но мы маковой росинки уж третий день во рту не держали!

– А на коней наших гляньте, мать вашу! – закричал возмущённо Колпаков. – Они вон забор с голодухи доедают и скоро скопом зараз все передохнут!

– А ну заткнитесь! – закричал командир. – Я сказал то, что знаю точно! Не верите мне, идёмте к коменданту города сходим! Пусть он лично подтвердит слова мои!

– Нет, не пойдём мы, толку-то? – неожиданно воспротивился Николай. – Ни твои, ни его слова в жратву не обратятся.

– Нет уж пойдёмте, мать вашу перемать! – закричал командир раздражённо. – Я никогда, даже перед врагами, пустобрёхом не был!

– А что, айда сходим? – дёрнул Колпакова за рукав Василий. – Уважим просьбу товарища красного командира, раз он подлецом выглядеть не хотит.

– Эх, да давай сходим, – согласился Николай. – Всё согреемся при ходьбе маленько…

До комендатуры дошли быстро: здание находилось на соседней улице. Когда командир и казаки вошли в кабинет коменданта, тот отложил в сторону документ, который держал в руках, и вопросительно посмотрел на них.

– В чём дело, товарищи? Вижу, вас ко мне привело какое-то неотложное дело.

– Да вот, сдавшиеся казаки недовольны, товарищ Бобров, – ответил вежливо командир. – Говорят, заперли их в неотопляемых помещениях семинарии, не кормят, не поят и даже на улицу справлять нужду не выпускают.

– И коней наших не кормят, – добавил Колпаков. – Они, как и мы, святым духом питаются.

– Чем эдак изголяться, лучше расстреляйте нас и дело с концом, – счёл необходимым высказаться Василий. – Немчура к пленным лучше относится, чем вы.

Комендант всех внимательно выслушал.

– Эко вас попёрло вразнос, товарищи казаки. Немцев приплели к чему-то. Ещё раз объясните причину вашего прихода ко мне, да так, чтобы я понял.

– Голодные мы, вот и вся причина, – вздохнул Колпаков. – «Казарма» наша не топится, жратвы нет, тепла нет, вот и стучим зубами, как волки голодные.

– Ну-у-у, голодными вы быть не можете, – засомневался комендант. – Я приказал поставить вас на довольствие. Коней тоже фуражом обеспечить приказывал.

– Плохо, видать, приказывал, раз слухать не захотели, – пробубнил Николай угрюмо. – Ни мы, ни кони жратвы не получали. У нас бы за эдакое…

– У нас тоже за такое по головке не гладят, – нахмурился комендант. – У нас…

Не договорив, он снял со стоявшего на столе телефонного аппарата трубку и покрутил ручку вызова. Ему ответили.

– Вы выдавали сдавшимся казакам, которых я приказал поставить на довольствие, фураж и продукты? – строго спросил он у собеседника.

Казаки увидели, как вытянулось и побагровело лицо коменданта, когда он услышал отрицательный ответ.

– А ну живо ко мне! – гаркнул он в трубку. – Не явишься через минуту, приду к тебе сам лично. И тогда… Именем народа я застрелю тебя прямо в кабинете, ясно!

Человек, отвечающий за довольствие казаков, явился незамедлительно.