Казаки. Осознание себя. Этническое возрождение. Казачьи основы

Этноним «асии» стал широко известным в Средней Азии в античное время. Описывая скифские племена Средней Азии, Страбон отмечает, что у каждого из них «есть своё особое имя. Все они в общей массе кочевники. Из этих кочевников в особенности получили известность те, которые отняли у греков Бактриану, именно асии, пасианы, тохары и сакаравлы». Далее Страбон упоминает также апасиаков. Пасиаки и апасиаки – видимо, одно и то же, что, по С. П. Толстову, означает «водные саки».

Что же представляли собой асии? Древнее племя асиев входило в состав массагетского союза племён. Многие учёные считают также, что асии-асы идентичны усуням китайских источников, а по мнению А. Н. Бернштама (которое не всеми разделяется), асии – это древние исседоны, восточная ветвь массагетов. История асиев нам почти не известна, древние писатели о них лишь весьма скупо упоминают, и после Страбона мы обнаруживаем асиев у Птолемея, Стефана Византийского, Помпония Мелы, Юлия Солина, сообщающих различные вариации этого этнонима. Во всех этих вариациях корень этнонима один: асы. Отметив древнейшее местопребывание асиев-асов в Средней Азии в составе массагетского племенного объединения, вновь обратимся к Кавказу.

Когда асии появились в пределах Кавказа, достоверно неизвестно. Чрезвычайно интересно сообщение Арриана о хорезмийском продвижении во главе с Фарасманом до границ колхов и амазонок в 4 веке до Р. Х. Вполне вероятно, что в свидетельстве Арриана сохранился отзвук реальных исторических событий, связанных с экспансией сармато-массагетов на запад, в том числе и на Кавказ, в 4 – 3 веках до Р. Х. Быть может, в числе этих первых среднеазиатских переселенцев были и массагеты, и асы. Но это не более, чем догадка.

В большой кавказской войне 35 – 36 годов н.э. аланы помогли иберам. Видимо Иберия, лежавшая в самой горячей точке близ Крестового перевала и Дарьяльской теснины, была заинтересована только в дружеских и союзнических отношениях со своими северными соседями, в случае нужды привлекая их как ландскнехтов.

Вторжение сарматов в Закавказье в 35 – 36 годах произвело сильное впечатление на современников. Вскоре после этих событий царь Армении Тиридат I был вызван в Рим императором Нероном и, вероятно, сообщил ему об аланской опасности, угрожавшей не только Закавказью, но и римским провинциям в Малой Азии и Сирии. Следствием всех этих событий явилась подготовка Нероном грандиозного похода римских войск против аланов. Походу придавалось большое значение: в Италии был произведён набор новобранцев ростом в шесть футов, из которых сформирован новый легион «Фаланга Александра Великого», в 67 году из Британии был вызван для отправки на восток 14-й легион. Но экспедиция против аланов не состоялась: в 68 году Нерон кончил жизнь самоубийством.

Через четыре года после смерти Нерона разразилась новая катастрофа: аланы вновь вторглись в Закавказье (72 г.). В грузинской хронике «Картлис Цховреба» («Жизнь Грузии») говорится, что цари Грузии Азорк и Армазел, решив вторгнуться в Армению, призвали на помощь аланов и леков (дагестанцев). Аланы во главе с братьями Базуком и Амбазуком привели с собой пачаников (печенегов) и джиков (зихов – черкасов). Вместе с леками пришли другие горские племена – дзурдзуки (вайнахи) и дидойцы (одно из дагестанских племён). Это пёстрое и многоязычное войско и вторглось в Армению.

Сопоставление сведений римских, армянских и грузинских историков делает картину вторжения 72 года более полной: аланы действовали в союзе с иберами и привлекали к участию в походе некоторые кавказские племена. Объединение столь различных по происхождению и языку племён в одну, хотя и временную и непрочную, военную организацию под эгидой аланов говорит о возникновении нового крупного племенного союза во главе с аланами. Становится также очевидным, что в 1 веке аланы уже имели здесь непосредственные контакты с местным населением. Видимо, можно говорить и о некотором сближении аланов со своими кавказскими соседями, что весьма существенно, ибо оно кладёт начало процессам этнической и культурной интеграции и ассимиляции. Таким образом, сарматские племена аорсов, массагетов и асиев, ставшие аланами, послужили тем этническим фундаментом, на котором через несколько столетий возникло раннесредневековое кавказское государство Алания, вошедшее в качестве автономии в состав Хазарского хаканата.

Нашествие аланов 72 года было самым опустошительным и потрясло народы Закавказья. Предоставим слово Иосифу Флавию: «Мы раньше объяснили, что племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса и Меотийского озера. В это время, замыслив вторгнуться с целью грабежа в Мидию и ещё дальше её, они вступили в переговоры с царём гирканов (Гиркания – это Иберия, Грузия), ибо он владел проходом, который царь Александр [Македонский] запер железными воротами. И когда тот открыл им доступ, аланы, напав огромной массой на ничего не подозревавших мидян, стали опустошать многолюдную и наполненную всяким скотом страну, причём никто не осмеливался им противиться».

Царь Парфии Пакор II бежал от аланов «в неприступные места», отступился от своих владений и лишь с трудом выкупил за 100 талантов жену и наложниц, попавших в плен. «И так, производя грабёж с большой лёгкостью и без сопротивления, они дошли до Армении, всё опустошая». Царём Армении в это время был Тиридат I. Собрав войско, он вышел навстречу аланам. Армянское войско потерпело поражение, а во время битвы сам царь едва не попал в плен: аланы набросили на шею Тиридата аркан, и он спасся лишь чудом, сумев перерубить мечом веревку. А «аланы, ещё более рассвирепевшие вследствие битвы, опустошили страну и возвратились домой с большим количеством пленных и другой добычи из обоих царств».

Историки свидетельствуют: сильнейшему разорению подверглись Армения и северная Мидия – Атропатена, лежавшая юго-восточнее Армении. Римская металлическая посуда в аланский курган Хохлач могла попасть в результате разграбления какого-то храма или святилища в Малой Азии, где аланы побывали в этом походе.

Новое (после 72 года) крупное вторжение аланов в Закавказье состоялось в 135 году. И это вторжение аланов, как и предыдущее, было инспирировано Иберией во главе с иберийским царём Фарасманом II. Есть основания полагать, что во вторжении 135 года участвовали не только северокавказские, но и закаспийские аланы. Аланы совершили поход через Кавказ, пользуясь как Дарьяльским («Аланские ворота»), так и Дербентским проходами, разоряя Армению, Атропатену и дойдя до Каппадокии. Об этом сообщает Дион Кассий: после окончания иудейской войны новая война «была поднята из земли албанов, по происхождению массагетов, Фарасманом; она сильно потрясла Мидию, коснулась также Армении и Каппадокии, но затем прекратилась вследствие того, что албаны были подкуплены дарами Вологеза (царь Парфии), а с другой стороны побоялись правителя Каппадокии Флавия Арриана».

В этом свидетельстве Диона Кассия албаны явно смешаны с аланами, ибо албаны не имели ничего общего по происхождению с массагетами. Кроме того, об этой войне мы имеем авторитетное сообщение упомянутого римского правителя Каппадокии Флавия Арриана. Готовясь к сражению с северными пришельцами, Арриан составил дошедшую до нас «Диспозицию против аланов» (не албанов!), в которой перечислены римские войска и их союзники. Римлянам было чему поучиться у аланов – через год после войны Арриан сообщает, что отныне часть римской конницы «атакует на аланский и савроматский манер».

Из суммы имеющихся фактов вытекает, что между аланами Предкавказья, Закаспия и танаитами постоянно поддерживалась связь и они приходили друг другу на помощь.

Военный союз и связи между аланами и грузинами в 1 – 2 веках вырисовываются отчётливо: во всех крупных военно-политических акциях аланы постоянно поддерживают Иберию. Установив контакт с некоторыми северокавказскими горскими племенами, аланы стали подлинным бичом Закавказья. Отголоски этих событий сохранились, кроме античных, в армянских и грузинских хрониках. Правитель Каппадокии Флавий Арриан счёл важным создать труд «Аланская история». Во 2 – 3 веках новой эры аланы распространили своё влияние на сарматские владения на Северном Кавказе, полностью подчинив их себе. Их власть установилась вплоть до рек Терека и Сунжи с их притоками.

Итак, можно уверенно утверждать, что кочевые и полукочевые сармато-аланские племена в первые четыре столетия нашей эры и вплоть до нашествия гуннов 372 года составляли едва ли не главнейшую часть населения равнинного Предкавказья от южных районов Дагестана на востоке до Тамани и Меотиды на западе. Конец аланского политического доминирования на равнинах Северного Кавказа в первых веках нашей эры был положен нашествием гуннов на исходе 4 века.

* * *

Аланы-танаиты были тесно связаны культурно и экономически с позднеантичными городами Северного Причерноморья и, в первую очередь, – с Боспором. Конечно, быт ранних аланов был примитивен, а эллинам и римлянам он вообще представлялся варварским. Именно так его изобразил Аммиан Марцеллин. Но он был совершенно закономерным для рассматриваемой стадии общественного развития и в принципе мало чем отличался от быта позднейших кочевников Евразии, вошедших с этим бытом в новую историю. В то же время нельзя не заметить, что характеристика аланов 4 века, данная им Аммианом Марцеллином, далеко не во всём соответствует исторической действительности и не может быть приложима ко всем аланам, значительная часть которых в это время уже вела полукочевой образ жизни и переходила к оседло-земледельческому хозяйству, занимаясь земледелием и ремёслами, то есть имела комплексную экономическую основу. Не совсем точна и социальная характеристика аланов как «одинаково благородных» – в 4 веке у них (во всяком случае, в Предкавказье) уже наметилось начало процесса классообразования, шедшего по пути феодализации.

Оценивая уровень культурного развития аланов догуннского периода, не следует забывать о том, что они не только заимствовали культурные достижения у своих соседей, но и оказывали встречное воздействие на них. Прежде всего это касалось вооружения и способов ведения войны, в чём сармато-аланы преуспели и о чём свидетельствовал во 2 веке Арриан. Римляне и особенно более близкие к аланам боспорцы заимствуют у аланов их оружие и некоторые принципы военной организации.

Вплоть до появления гуннов в степях Азиатской Сарматии Рим был заинтересован в аланах. Опустошительные набеги аланов на Закавказье и Ближний Восток в 1 – 2 веках, появление сарматских племён роксаланов и языгов на восточных границах империи уже в 1 веке н.э., безусловно, привлекли внимание римлян, вынужденных считаться с этими воинственными кочевниками.

Аланы за свою историю не раз потрясали своими набегами соседние государства. Динамичный народ, разбросанный ветрами истории по Азии, Европе, а вскоре и в Африке, сталкивался и общался с десятками других древних народов и племён то в мирном добрососедстве и союзничестве, то на поле брани. Тем самым история аланов переплелась с историей многих народов, но в первую очередь, конечно, юго-востока Европы.

Из римских свидетельств ясно, что ушедшие на запад в конце 4-го века либо под давлением гуннов, либо в союзе с ними, аланы поддерживали тесные связи с остававшимися в Причерноморье сарматами. А последующие события подтвердили умение аланов создавать союзы и находить общие интересы с новыми готскими королевствами Европы. В дальнейшем ушедшие со своих земель аланы растворилась среди европейского населения Римской империи, часть потеснилась на Кавказе, образовав скифское государство Аланию, часть осталась и закрепилась на Дону.

Участие в важнейших событиях Великого переселения народов не спасло западноевропейских аланов от падения. Раздробив свои силы, разойдясь по разным странам, не сумев здесь построить своего долговечного государства, они были ассимилированы другими народами. В Арморике (Галлия) остатки аланов существовали до 6 века, после чего окончательно ассимилировались почти одновременно с группами аланов на Нижнем Дунае (в Дакии). В Африке и Италии остатки аланов, оторвавшихся от своего основного этнического массива, также сошли с исторической арены в 6 веке, окончательно растворившись среди окружавших их более многочисленных народо5в.

5. Гунны – азиатская родня скифов

Отскакали своё буланые,

В степь с уздечкою не пойдёшь…

И стальные клинки булатные

Лишь в музеях теперь найдёшь.

    В. В. Ходарев, терский казак.
    «Вечна наша казачья кровь!»

Теперь мы расскажем о гуннах, внезапное появление которых на сцене Истории Европа встретила с изумлением, страхом и чуть ли не оторопью. Они вовлекли в орбиту своей завоевательной политики прежде несокрушимые ополчения аланов и ринулись на всё ещё могущественный Рим. И, как выясняется, эти грозные гунны тоже оказались народом скифского круга, просто задержавшимся в пределах своего прежнего обитания в Азии.

То есть, мы опять будем говорить не об особом и совершенно отличном по происхождению народе, добавившемся со стороны в число казачьих предков, а лишь об азиатских родственниках всех прежних европейских казачьих пращуров – скифов, сарматов и аланов. Образно можно сказать, что из Азии приехали «дяди» и «тёти» обитавших в Восточной Европе скифских племён. Но для Европы этот приезд был совершенно неожиданным. Типа появления актёра Калягина в чужом доме в комедийном фильме «Здравствуйте, я ваша тётя». Однако госпожа История редко даёт комедийные представления, предпочитая совершенно другие жанры искусства.

Волны кочевнических «выплесков» из глубин Азии в западном направлении имели давнюю историю ещё задолго до гуннского движения, получившего красочное название «Великое переселение народов». Так, в летописях времён китайской династии Чу рассказывается о диком кочевом племени хиунг-ну, предшественниках, как полагают, хуннов (гуннов), которые уже тогда тревожили земледельцев западных приграничных земель Китая и были племенем скифского суперэтноса. К 9 веку до Р.Х. они стали наносить такой существенный ущерб, что император Суань (827 – 781 годы до Р.Х.) был вынужден предпринять против них военные действия. Его карательной экспедиции удалось отбросить племя хиунг-ну далеко на запад от границ Китая. Будучи исключительно оборонительной мерой, этой акции было суждено иметь неожиданно широкие последствия для территорий, расположенных на расстоянии многих сотен миль к западу от поля боя, так как отступающие неизбежно вытесняли своих западных соседей с их традиционных мест обитания. Те, в свою очередь, столкнулись с другими племенами, которые в подходящее время внезапно напали на племя, обитавшее к западу от них, так что вскоре вся Великая Степь пришла в движение: каждое кочевническое племя нападало на своего западного соседа, пытаясь овладеть новыми пастбищами. Важно ещё отметить, что всё это смятение совпадает с периодом тяжелейшей засухи, которая наступила приблизительно к 800 году до Р.Х., и она вполне могла послужить дополнительным фактором для передвижения народов в западном направлении.

Во всяком случае, массагеты, населявшие земли к северу от реки Окс, в конечном счёте тоже оказались вовлечёнными в борьбу за пастбища, и они, в свою очередь, напали на собственно скифов, а те – на восточных киммерийцев. В результате скифского движения на запад один их отряд переправился либо через Джаксарт, либо через Волгу, появившись в Причерноморье и Приазовье. Здесь скифы встретились с главными силами киммерийцев. Между ближайшими родственниками и соседями произошло жестокое столкновение, в котором скифы оказались сильнее киммерийцев. Киммерийцы были отброшены к Дарьяльскому перевалу и были вынуждены отступить по нему. Перевал привёл киммерийцев в царства Ван и Урарту, которые были соперниками и врагами Ассирии.

Скифы, в то же время, продолжали миграцию и другой их отряд, повернув в сторону от Дарьяльского перевала, направился к Дербентскому ущелью, прошёл по нему и появился на берегу озера Урмия. Ассирийские документы датируют их появление там во время правления царя Саргона (722 – 705 годы до Р.Х.).

Одновременно первая группа скифов упрочилась и обосновалась в Причерноморье и Приазовье. Поэтому можно считать, что этот период является заключительным этапом в перемещении на запад азиатских кочевых племён, которых, как мы помним, привели в движение карательные меры, предпринятые императором Суанем против народа хиунг-ну. Наступило «скифское время» Причерноморья-Приазовья.

Есть много различий между скифами, обитавшими рядом с северными границами Китая, и скифами, жившими в Причерноморье и у Азовского моря. Но также имеется и масса общих признаков и особенностей культуры и быта. К этой же, скифской этнокультурной общности, относились и тюркоязычные гунны, сформировавшие под своим главенством во 2 – 4 веках уже нашей эры в глубинах Азии, восточнее савромато-сарматских и сако-массагетских земель, крупное объединение племён Южной и Западной Сибири и угорских племён Приуралья. Все имеющиеся факты указывают на то, что гуннами называлось другое, альтернативное (или параллельное) аланскому, объединение скифо-сарматов. Основной этнический признак – погребальный обряд – у скифов и гуннов полностью идентичен. Это те же курганные насыпи, погребальные срубы из брёвен и толстых плах, погребальные колоды, жертвенные лошади и прочее подобное.

Несмотря на огромную роль гуннов в «Великом переселении народов», об их нашествии достоверного известно довольно мало. В период их появления на востоке Европы они не представляли собой политической целостности. Их вторжение было широкой миграцией относительно слабо связанных между собой частей одного этнолингвистического массива. Гуннская держава представляла собой конфедерацию разных племён, простирающуюся от Венгрии до Китая. При рассмотрении гуннской истории и культуры непременно встаёт сложный вопрос о происхождении европейских гуннов и их связи с центральноазиатскими хунну (сюнну). Были ли гунны Европы и хунну Китая одним и тем же народом? До сих пор историки по-разному отвечают на этот вопрос. Но в любом случае первые и вторые относились к скифскому кругу.

Уже в 260-х годах н.э. кавказские гунны служили в персидской армии, а в 290-х годах армянские источники пишут о гуннских войнах в Предкавказье. Более того, в одной из сасанидских (персидских) надписей 293 года отмечено имя одного из тюркских хаканов (каганов) на Кавказе, то есть тогда, когда ещё не был образован Тюркский хаканат.

В некоторых армянских источниках аланы выступают вместе с гуннами ещё до гуннского нашествия – явно в качестве союзников. В середине 4 века, по сообщению армянского писателя Фавста Бузанда, аланы и гунны участвуют в армии царя Армении Аршака II (345 – 368 гг.). В другом месте своего труда Фавст Бузанд рассказывает о нашествии царя маскутов (скифы-массагеты на Кавказе) Санесана на Армению в первой половине 4 века. Полководец Великой Армении Ваче под Вагаршапатом настигает и громит разношёрстное войско Санесана: армяне «громили войска аланов и мазкутов, и гуннов, и других племён…». Как видим, в обоих случаях аланы и гунны источником названы рядом и действуют совместно.

Самоназвание скифов «ас» сохраняется в древнегрузинских документах в названии гуннов как «овс» и «ос». Так же именуются и гунны в 5 веке – при набегах на Грузию при царе Вахтанге. Показательно, что Прокопий Кесарийский в 6 веке причисляет массагетов к народам гуннским, хотя известно, что это были скифы. По свидетельству армянского историка X века Мовсеса Каганкатваци, гунны Дагестана имели обычай приносить в жертву солнечному божеству Куару жареных лошадей. Хоть и обозначен этот бог иранским словом «Куар» (Хуар, Хур), но его личность подтверждается вторым именем «Аспандиар» – «бог асов». Это говорит о контаминировании (смешении) гуннами иранского бога Солнца и тюркского бога Тенгри в единое божество.

По сведениям ранних средневековых авторов, на Северном Кавказе, особенно в Прикаспии, в первые века новой эры сложилось мощное государственное объединение тюркских сарматских племён, возглавляемых гуннами. Таким образом, ещё до эпохи, предшествовавшей появлению гуннов в Европе, в качестве наёмных солдат или враждебных отрядов они уже оседают и создают на Северном Кавказе своё государство. Столицей его арабские и персидские авторы называют город Варачан, или Беленджер (Баланджар) в долине реки Сулак (у селения Верхний Чир-юрт в нынешнем Дагестане). Некоторые авторы позднее этот город и страну Баланджар называют первой столицей Хазарского хаканата и родиной хазаров. И действительно, среди гуннских племён были предки хазаров, именовавшиеся басилами (или басианами). Царство гуннов оказывало огромное влияние на весь ход исторического и военно-политического развития на Кавказе, в Закавказье и на Ближнем Востоке.

Конфликт между родственными аланами и гуннами в 4 веке был подсказан самой природой, поскольку гунны во 2 веке жили в прикаспийских равнинах, но были вынуждены их покинуть из-за засухи. Когда климат стал более влажным в этих местах, аланы посчитали, что выходцы с Орхона не должны жить на берегах Волги и Яика, что они должны вернуться в свои земли. Аланы были значительно сильнее гуннов. Их отряды, применявшие сарматскую тактику ближнего боя, в 3 веке сокрушали римские легионы. У них за спиной было громадное Готское царство, созданное союзным им королём Германарихом из скифского, по преданию, рода Амалов. Готам принадлежал Крым и черноморское побережье Северного Кавказа. Благодаря этому аланы считали, что тыл их надёжно обеспечен. У аланов были прекрасные крепости, а гунны брать крепостей не умели. Но! Гунны победили и аланов, и готов, чего не смогли сделать ни римляне, ни персы. Соображения людей 4 века ничего путного в объяснение этого факта не сообщают, они только констатируют происшедшее. И это тем более странно.

Источники описывают гуннов точно так же, как и аланов – как всадников, приросших к своим коням. Они, по словам античных писателей и историков, скачут врассыпную, без всякого порядка, с неожиданными обратными набегами, сражаются копьями с острыми костяными наконечниками, а в рукопашном бою дерутся очертя голову мечами и, сами уклоняясь от ударов, набрасывают на врагов крепкие витые арканы. В письменных источниках гунны отождествляются со скифами и киммерийцами, особенно их сопоставляют с так называемыми царскими скифами.

Византийский историк Агафий Миринейский (536 – 582) сообщил следующее: «Народ гуннов некогда обитал вокруг той части Меотидского озера, которая обращена к востоку, и жил севернее реки Танаиса, как и другие варварские народы, которые обитали в Азии за Имейской горой. Все они назывались гуннами или скифами. По племенам же в отдельности одни из них назывались кутригурами, другие утигурами, некоторые ультизурами, прочие вуругундами. Спустя много столетий они перешли в Европу или действительно ведомые оленем, как передаёт басня, или же вследствие другой случайной причины, во всяком случае, перешли каким-то образом Меотидское болото, которое раньше считалось непроходимым, и, распространившись на чужой территории, причинили её обитателям величайшие бедствия своим неожиданным нападением».

К 370 году мобильные конные отряды гуннов контролировали степи Северного Кавказа от Каспийского моря до Азовского. Но предгорные крепости взяты не были, не была захвачена и пойма Дона. Её защищали эрулы (герулы), – местный этнос, покорённый Германарихом и впоследствии огерманившийся. О столкновении их с гуннами сведений нет, что указывает на то, что гунны не пытались форсировать низовья Дона в этой войне. Они нашли другой путь. Гунны двинулись в причерноморские степи.

В 371 году гунны внезапно ворвались в обширные владения готского короля Германариха. После набега на земледельцев-готов, кочевники-гунны, дикие и необузданные, напав в 372 году на воинственных аланов-танаитов, произвели тем самым сильное впечатление на современников. Аланские пастбища к востоку от Танаиса достались гуннам. Некоторое время аланы и готы удерживали кордон по Танаису.

Кроме гибели или отступления у аланов была ещё третья возможность – примкнуть добровольно к гуннам, что многие из их племён и сделали. Именно их, аланская, тяжёлая, закованная в броню, вооружённая мечами и копьями конница стала элитой армии гуннов. При этом «бесчисленные полчища гуннов» – плод фантазии европейских источников. В сообщении Аммиана Марцеллина это событие выглядело так, что гунны сломили сопротивление аланов, занимавших своими кочевьями Прикаспийские степи до Дона, «многих перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе».

По словам Иордана, это произошло вследствие их обессиливания от «частых стычек». Имеются ясные свидетельства, что путь присоединения к победителям выбрали очень многие аланы, превысив своей численностью войска собственно гуннов. Подчинение аланов-танаитов стало последним эпизодом борьбы гуннов с западными сарматами. Танаиты (роксаланы), заключив союзный договор с гуннами, стали авангардом всего гуннского воинства. Да таким авангардом, что явились самой заметной и боеспособной частью войска. После присоединения аланов натиск гуннов на Запад достиг пика своей мощи.

Из сообщения Аммиана Марцеллина вытекает, что гунны и аланы были кочевниками, находившимися в 4 веке примерно на одном уровне социально-экономического и культурного развития, которое может быть оценено как заключительный этап военной демократии. Сказанное существенно потому, что объясняет ту лёгкость, с которой часть аланов вступила в союз с гуннами и вместе с ними двинулась дальше на запад. Этническое и языковое родство, а также движущие стимулы и цели (военная добыча) были одни.

В своём движении гунны увлекали всех сородичей, кто попадался им на пути. Неустрашимо сражавшиеся на маленьких и выносливых конях, всё сокрушавшие на своём пути, эти кочевники ярко описаны Аммианом Марцеллином и историком готов Иорданом. «Превосходящими всякую меру дикости» называет гуннов Аммиан Марцеллин и далее свидетельствует: «У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея ни определённого места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь […]. Именно гунны, вторгнувшись в земли тех аланов, которые сопредельны с гревтунгами и обыкновенно называются танаитами, многих перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе по условиям мирного договора».