Пощечина снежному человеку

– Здесь. Вот вход. На вахте скажешь, что к дятловцам, тебя обязательно пропустят. Ну что, я пришла. До завтра.

– До завтра. Я рад, что всё так получилось…

– Как?

– Ну, хорошо… Что встретились, познакомились. И завтра увидимся.

– Смешной ты, Семён. Встретимся завтра обязательно, куда мы денемся?!

Усталые люди редко, когда обманывают другого человека и ещё реже хотят, чтобы в минуты усталости обманывали их самих.

Этим поздним вечером владычица Луна по-прежнему продолжала быть главной на небе, разрешая только некоторым знаменитым звёздам блестеть возле неё ярко и заметно.

Не отвлекаясь уже ни на какую суету, Семён думал о большом и важном деле, которое должно было изменить всю его дальнейшую жизнь. В эти счастливые минуты мечтаний и размышлений Золотарёв не знал, не мог даже представить, что совсем рядом, в тайге, на каком-то несущественном от него расстоянии, выглядывая из тёмного и смрадного пространства гранитной пещеры, вместе с ним смотрит на небо ещё кто-то, огромный, ужасный, несущий смерть…

И совсем скоро им придётся встретиться.

23 января

Заниматься недоделанным накануне хорошим делом всегда приятно, это всё равно что, заранее договорившись, встретиться со старым приятелем.

Пятьсот тридцать первая действительно гремела с самого утра.

Некоторое заранее приготовленное имущество никак не умещалось в рюкзаки, особенно разные нужные мелочи. Овсянка, банки с тушёнкой то и дело падали из рук парней, каждый раз с одинаковым грохотом докатываясь до порога комнаты.

– Ну, конечно! Соль! Я соль позабыл положить к себе! Это же по списку. Почему никто не напомнил мне про соль?! Эх, а ещё товарищи…

– У меня тоже ничего до конца не влазит, у-у, чёрт!

– Признавайтесь, у кого мой ножик?! Кто присвоил такой хороший нож? Только что ведь на подоконнике лежал…

Завхоз Дубинина стояла над всем этим художественным безобразием спокойно, минутами даже меланхолично.

– Юрка, у тебя ещё безмен в рюкзак войдёт? Да? Хорошо, отмечаю.

– Где мои пимы?!

Тибо-Бриньоль расстроился настолько капитально, что даже принялся с целью проверки суматошно вытряхивать свой хорошо уложенный рюкзак, но тут Люда отвлеклась от блокнота и ткнула карандашом в кучку вещей, оставшихся после Колеватова.

– Колька, не кричи так безнадёжно. Вот твои пимы, лежат не на месте. Возьми. Отмечаю.

– Рустик, ты уже со своими вещами справился? Хорошо. До вокзала вот этот свёрток ещё захвати, ладно? Потом в вагоне напомни мне про него, разберёмся.

– А в трамвае в мандолину играть будем?

Зина Колмогорова присела на рюкзак рядом с Дубининой.

– Люд, ты ведь с утра ещё и по магазинам бегала?

– Да, всего не упомнить, брала всякую мелочь. Сдуру купила ещё пять метров батиста, помнишь, мы говорили, что нужно будет полог в палатке делать? Лучше ведь, чем простыня, как ты считаешь?

– Конечно. Да, пока не позабыла… Вот, держи деньги.

– Откуда? Сдача?

– Нет, это я Юрку Криво от магазина завернула, отняла деньги, которые он у тебя на водку выцыганил.

– Дятлов же, вроде как, не против был?

– Всё в порядке. Мне папа обещал спирт с завода принести, вот вчера и принёс. Держи флягу, только мальчишкам не показывай, спрячь, чтобы шибко не радовались. Игорь про этот спирт в курсе. Поэтому водка уже не нужна.

– Здорово!

Стараясь подробно припомнить все магазинные траты этого дня, Люда отвернулась к окну и принялась пересчитывать оставшиеся крупные деньги.

Семён тронул Юрку Кривонищенко за плечо.

– А эту штуку ты чего в сторону отложил?

– Фотоштатив? Да ну его, тяжеленный и совершенно бесполезный! Не хочу надрываться. Я такой приборчик на геодезической практике уже натаскался, хватит! Всё равно не пригодится.

– Давай, я его понесу, а? Вдруг будет нужен для качественных фотографий?

– По рукам, договорились! Ребята, послушайте, наш новый коллега, уважаемый Семён Золотарёв, только что, находясь в здравом уме и ясной памяти, выразил добровольное желание таскать по горам мой фотоштатив! Он – герой!

– Повезло.

В суматохе и поспешных разговорах как-то неожиданно пришло назначенное время отъезда, вспоминать о чём-то забытом или несделанном было уже поздно. Присели на дорожку, пообнимались с друзьями-студентами, которые пришли провожать группу, попробовали даже что-то спеть на прощанье, но тут Игорь Дятлов решительной командой поднял всех.

– На выход!

Странное зрелище в центре большого заснеженного города – вереница людей с огромными рюкзаками на плечах. И все хохочут.

Начало похода получилось удачным: трамвай, идущий до вокзала, оказался полупустым. Очень быстро все покидали рюкзаки на заднюю площадку, заскочили сами. Как и было обещано, в руках Юрки Криво красиво зазвенела его маленькая мандолинка.

На привокзальной площади кто-то из мальчишек обратил внимание, что вокруг главного здания вокзала недавно появилось очень много башенных кранов, шло большое строительство. И что между яркими и красивыми трамваями и троллейбусами неспешно двигалось множество конных саней, от лошадок поднимался пар трудового дыхания.

На перекрестке возле них лихо притормозил грузовик с траурной красно-черной лентой на деревянном борту. В кузове ровно стояли стулья, на одном из них сидел понурый дядька в полушубке. Глаза у него у него были красные, опухшие, наверно от езды по морозу…

– Смотрите!

Через щели в кузове виднелся гроб.

Одинокий, жалкий дядька. И простая грузовая машина без обязательной торжественности, без лент, венков и ёлок…

На платформу группа поднялась вовремя. Поезд номер сорок три, с паровозом в начале состава, уже стоял на путях, посадку объявили только что, проводницы всё ещё продолжали старательно протирать поручни вагонных дверей.

– Наш паровозик пыхтит как грузовая лошадь на площади. А областные электрички по соседству с ним похожи на современные трамваи.