Пощечина снежному человеку

– Кому?! Мне, как самому рассудительному?

Юрка Криво начал плотоядно потирать руки.

– Нет! Но тоже для хорошего человека…

Игорь несколько раз выскакивал в деканат, звонить по каким-то вопросам в институтский спорткомитет.

К семи часам вечера большое дело было сделано. За столами бывалым путешественникам сидеть стало уже как-то неуютно, поэтому они все попрыгали на палатки, рюкзаки и свитера, правильными горками разложенные на полу аудитории.

Видно было, что девчонки устали, да и Юрка Юдин последние полчаса демонстративно пыхтел, молча требуя пощады.

В последний раз оглядев поле боя, Игорь Дятлов вытер лоб рукавом ковбойки.

– Утром я буду здесь с восьми часов. Так что пусть каждый, кто придёт примерно в это же время, не ищет лишний раз меня, добивает свой рюкзак вещами из указанной для него кучи, отмечает принятые позиции в списке, берёт с собой что-то из общественного имущества, что ему по силам, и топает в общежитие; там собираемся и окончательно всё упаковываем.

Семён поднял руку.

– Что ещё?

– В общежитии в какую комнату мне всё заносить?

– Извини…

Игорь улыбнулся.

– В нашу знаменитую, пятьсот тридцать первую. Уверен, что мимо не пройдёшь, – грохота и хохота там до самого отъезда будет предостаточно.

Луна старела, но этой ночью и в половину зимнего диска ей удавалось сиять на безоблачном, звёздном небе вполне даже приятно и качественно.

После трудного, напряжённого дня, наполненного разговорами, хохотом, вопросами и обсуждениями, ребятам и девчонкам не хотелось в этот спокойный вечер ничего делать быстро и громко.

Из здания института вышли всей толпой, изредка пересмеиваясь.

– Ну, пока, коллеги! Я на троллейбус вполне успеваю…

– Я с тобой!

Первыми рванули на близкую остановку Тибо-Бриньоль и Александр Колеватов.

Через квартал свернул на свою улицу, помахав всем, Юдин, потом попрощался с товарищами Игорь Дятлов. Неимоверно повезло Рустику – из-за угла, теряясь в городских сугробах маленькой улицы, неожиданно выполз какой-то уж очень медленный автобус.

– Ого, это мой!

И Рустик бросился наперерез автобусу, уговаривая его остановиться.

– Ну вот, все убежали…

Зина Колмогорова зябко шевельнула плечами.

– Нам с товарищем Дорошенко предстоит следовать в дальний корпус общежития… Криво, ты с нами?

– Ага. Дома меня не ждут, а пропуск в общагу у меня всегда с собой.

– А я…

– А тебя, Люда, до твоего общежития придётся провожать мне.

Семён развел руками.

– Не против?

– Нет.

Когда компания окончательно распрощалась, из всех звуков остался заметным только хруст снега под ногами, а из света – луна и редкие уличные фонари.

– Семён, вы не устали от нашей суматохи?

– Послушай, Людмила, ты и у костра, и в палатке тоже выкать будешь? Или мне нужно официально предложить тебе перейти на «ты»?

– Считай, что уже предложил. Согласие получено.

Слегка тронув рукавичкой сугроб, Люда потёрла лоб лёгким морозным снегом.

– А я вот устала, честное слово. С ног валюсь… Завтра ещё столько нужно сделать, кое-что ещё купить, главное – ничего не позабыть!

– Блокнот свой не потеряй и всё будет в порядке.

– Хороший совет.

Семён тронул Люду за локоть.

– А мне понравилось с вами сегодня. Отличные ребята, простые. Опытные. Дятлов в этих местах уже бывал?

– Да, несколько раз.

– А ты?

– Прошлой зимой сама водила институтскую группу на Чистоп. С Сашкой Колеватовым и Юрой Дорошенко мы два раза были в походах на Саянах.

– Значит, опытные и бывалые люди.

– Не смейся, так оно и есть!

– Я ж от чистого сердца, совсем не в насмешку! Не сердись. Кстати, далеко ещё до твоего общежития?

– Всего несколько шагов. Устал?

– А в каком корпусе находится ваша знаменитая комната номер пятьсот тридцать один, в которой завтра собираться надо? В твоём или куда Зина свернула? Я у Дятлова совсем позабыл спросить.