Другой хозяин пещеры сидел возле входа и мастерил какую-то маску.
Что там у него в руках? Кусок кремня диаметром около десяти сантиметров. Он поворачивает камень, и вот я вижу, что его легко можно уподобить человеческому портрету, ведь в нем имеется странной формы полость: эти две уходящие вглубь ямки напоминают глазные впадины, а полоска кремня, закрывающая часть полости, так удивительно похожа на длинный, прямой нос. Воображаемые глазницы вовсе не пусты: этот изобретательный коротышка, которого я буквально буравлю взглядом, вворачивает в отверстие косточку так, что, выступая в обеих «глазных впадинах», ее концы кажутся мне зрачками. А сама маска чем-то неуловимо напоминает знаменитую золотую «маску Агамемнона», которую отыскал Шлиман.
Но вот незнакомец отложил свою поделку в сторону, привстал, поводил головой, принюхиваясь… Обед! Мясо наконец готово.
Раньше считалось, что неандертальцы питались, главным образом, мясом. Однако, изучив зубы Homo neanderthalensis, найденные в Бельгии и Ираке, ученые обнаружили в зубном камне крохотные остатки растительных тканей. Судя по ним, неандертальцы питались, помимо мяса, семенами злаков и бобовых растений, а также финиками. С вегетарианской пищей все понятно, но как они добывали мясо?
Охота была одним из главных занятий неандертальцев – чем-то вроде боевой операции, которую требовалось тщательно подготовить. Отправляясь на охоту, они применяли самые изощренные стратегии, позволявшие с минимальными потерями разжиться крупной добычей.
Теперь кровавый улов был снят с очага, обустроенного не просто в пещере, а в домике, сооруженном внутри нее. В хижине, покрытой звериными шкурами, которые были настланы, как показалось, на каркас из веток и костей. Ветер, все сильнее шумевший за стенами пещеры и своим холодным дыханием докучливо донимавший меня, наверняка замирал перед этой постройкой. Мне так хотелось забраться в нее, прилечь у очага. Я мысленно оценил ее размеры. Она казалась такой же большой, как двухкомнатная квартира. Наверное, 30–35 квадратных метров. Островок тепла, на котором могли бы укрыться сразу десяток человек.
Сидевший впереди молодой крепыш, точно читая мои мысли и спеша меня обогнать, тут же поднялся с места, но все тот же «старшой» молча, одним движением руки, удержал его, а в ответ на недоуменный вопрос, читавшийся в глазах нетерпеливого молодчика и моих, поднял с земли какую-то статуэтку и показал ее, выразительно потрясая ею. Все – а поглядывали в сторону хижины и даже подвигались туда именно что все – немедля покорились и продолжили сидеть на прежних местах. Статуэтка – небольшая фигурка, уместившаяся в одной ладони здоровяка, – тоже пала на свое место, и я, не разглядевший ее в полутьме, среди пляшущих на стенах теней, осторожно протянул к ней руку, украдкой взял.
Что еще это могла быть, как не «Венера»? По допотопным пещерам раскидано много «Венер палеолита»: статуэток, которые изображают мясистых, дебелых великанш с огромными бедрами. Эта была, правда, совсем не похожа на них. Статуэтка не статуэтка, женская фигурка не женская фигурка, рукотворный объект не рукотворный объект. Никаких признаков, разделяющих мужчину и женщину, здесь не просматривалось, а вместо головы был бесформенный кусок камня. Если эту фигурку высотой всего 6 сантиметров и создал человек, то, в отличие от художников верхнего палеолита, он не заботился о том, чтобы наделить ее чертами женщины. Это – абстрактное тело, одновременно и мужское, и женское.
И все же что-то – наверное, непонятные женские голоса, все время доносившиеся из хижины, – подсказывало мне, что мои невольные спутники принимали эту фигурку за женщину. Они заботились о ней, покрыли ее красной охрой. Сейчас, мелькнув в руке вожака, она напомнила мужчинам, что сегодня путь в хижину почему-то им прегражден.
Тем временем мои «лешаки», заведшие меня в эту несусветную даль и лишенные возможности забраться в домик к женщинам, нашли себе другое занятие. Рядом со мной, всего в двух метрах от пола пещеры, нависал скальный козырек. Возле него лежал крупный камень, судя по еще заметному следу, придвинутый туда недавно. Все тот же беспокойный крепыш подошел к камню, выбрал одно из лежавших поблизости орудий – там в беспорядке были разбросаны кремневые и костяные скребла и наконечники копий – и, поднявшись на валун, как на постамент, принялся что-то вырезать в податливом известняке. Я, не желая спать на каменном, остывшем полу, пусть по нему и расползлись приманчиво звериные шкуры, тихо подошел к непоседе, как вдруг из хижины донесся громкий женский плач. И тут же – другие вопли, стенания.
Я вздрогнул, поднял голову, как просыпаются люди во время кошмарного сна. Происходившее теперь я видел отрывочно. Всюду мелькали понуро двигавшиеся одни фигуры и занятые какими-то хлопотами, энергично сновавшие другие люди.
Бледное, деревенеющее тельце мальчика. Его кладут в плоскую яму, ногами к выходу из пещеры – из этого бренного дома. По определенному плану, в виде круга, расставляют рога горного козла. Все это время рядом с могилой горит костер. Кто-то бросает в погребение кости животных, кто-то подвигает туда какое-то обиходное орудие. Дым, стоны, назойливый запах принесенных сюда цветов.
Я бегу куда подальше, натыкаюсь на известняковые плиты, огораживающие какой-то участок. Я поднимаю плиту, которая служит крышкой. На меня грозно глядит череп. Длинные клыки замерли, ждут. «Владыка Медведь»! Святая святых здешней пещеры.
Стоны у меня за спиной. Страшные кости перед глазами, Все в этом уютном мирке неандертальцев постепенно насыщается смертью. Кажется, все их поселение обречено.
Я пошатываюсь, вываливаюсь из пещеры, перекатываюсь и просыпаюсь окончательно, ударившись и тут же уколовшись о ель, близ которой я и соорудил себе предательскую перинку, на пару часов задержавшую меня здесь.
…По мере того как я все быстрее выбирался из леса, из этой чащи, неандертальцы, завладевшие моим подсознанием на те же два часа, все быстрее терялись в прошлом. Исчезали, повторяя свою судьбу. Весь мой сон они пытались переспорить, перекричать ее, донести до меня, их дальнего, многоюродного потомка, кто же они все-таки были. А ведь они и впрямь разительно изменились на наших глазах – и в наших глазах.
За последнюю четверть века неандертальцы, эти «грубые, бессловесные громилы», «форменные идиоты» из учебников биологии столетней давности заметно поправили свою репутацию. В их душах темных, как мрак европейской ночи, внезапно пробилось чувство прекрасного. Они принялись мастерить украшения, рисовать на стенах пещер и вытачивать из камня занятные статуэтки. В их звериных, как будто, мозгах забрезжило чувство божественного. Они – это, наверное, так? – поклонялись «Владыке Медведю» и торжественно погребали своих соплеменников. В месиве их мозга стали стремительно появляться извилины. Они до тонкости продумывали правила охоты на крупных быков и мамонтов, мастерили убийственное оружие и старательно вываривали смолу из березовой коры.
Однако – согласно новейшим датировкам – около 39 тысяч лет назад они сходят с исторической сцены. Неандертальцы вымирают. Больше 200 тысяч лет они населяли Европу и обширную часть Азии – и внезапно исчезли. В сценариях их гибели нет недостатка. Вот лишь некоторые из них (подробнее мы обсудим их в главе 13. – А.В.).
Двум биологически схожим видам не ужиться в одной нише. Неандертальцы, как и люди современного анатомического типа, стремились поселиться в холмистой местности, изобилующей речными долинами, например, в Арденнах (горной системе на границе современных Бельгии и Франции) и Перигоре (на юго-западе Франции). Обе популяции охотились на одних и тех же крупных животных (прежде всего лошадей), конкурируя друг с другом. Почему же неандертальцы проиграли конкурентную борьбу? Их орудия были примитивнее, то же касается их охотничьих приемов. Если современный человек метал копье в добычу, находясь на безопасном расстоянии от нее, то неандерталец, как полагают, орудовал копьем только как пикой. Ему нужно было подойти к добыче и нанести удар, а это было опасно. Судя по найденным скелетам, неандертальцы поразительно часто ломали себе кости.
Эпидемия. С появлением в Европе гомо сапиенс здесь распространились болезни, о которых неандертальцы и не подозревали. У них не было иммунитета против незнакомых им недугов. Целыми племенами они вымирали после случайных контактов с пришлыми людьми.
Демографический крест неандертальского народа. По оценке антропологов, около 40 тысяч лет назад на всей территории Европы проживало не более 7 тысяч неандертальцев. Столь малочисленная популяция могла погибнуть вследствие эпидемии или голода. В то же время рождаемость в популяции гомо сапиенс была выше, чем у неандертальцев. В течение пары тысячелетий численность последних сократилась до нуля. Так вырождается нация. Так теряется территория. Опустевшие земли достались новым европейцам без борьбы.
А может быть, неандертальцы стали жертвами природной катастрофы? Около 39 тысяч лет назад значительная часть Европы пострадала от извержения супервулкана в районе Флегрейских полей (Италия). Эта катастрофа не только разрушила многие природные ниши, в которых жили неандертальцы, но и уничтожила часть населения. Изменение климата – наступившее вслед за тем резкое похолодание («вулканическая зима») – привело к массовому вымиранию и людей, и животных, на которых они охотились. Обширные просторы Европы пустеют, и сюда перебираются предки современного человека.
Геноцид. Современные люди, расселившись в Европе, истребили неуклюжих аборигенов, обитавших в этой части света. Возможно, неандертальцы и люди современного типа охотились друг на друга и поедали тела побежденных.
Таков расклад. Суммируя эти гипотезы, получим следующую картину.
Процесс вымирания неандертальцев растянулся на тысячелетия. По всей видимости, анатомически современные люди постепенно оттесняли их в районы с самым неблагоприятным климатом, где выжить было очень трудно. Неандертальцы только казались более крепкими, чем мы. По-видимому, они чаще были подвержены болезням и травмам и очень зависели от своего мясного рациона. Продолжительность их жизни была ниже, чем у наших предков.
…Деревья, наконец, расступились. Свет ударил в лицо. Я зажмурился. Отвернулся. Тут же поднял тяжелые веки. Открыл глаза. Лес. Бурьян. Здешний нездешний свет. Буриан. Зденек Буриан, знаменитый чешский художник, всю жизнь, с изрядной долей фантазии рисовавший неандертальцев, непременно поместил бы их в этой декорации.
Где они мне и приснились. Или же нет? Лешие… Снежные люди… Лесные громилы… Они же бродили. Или бродят? Неандертальцы! Ау!
В прошлое – со стариной Бурианом
Чешский художник Зденек Буриан (1905–1981) прославился своими рисунками и картинами, изображающими доисторических животных и людей, в том числе неандертальцев. По словам немецкого палеонтолога Рудольфа Дабера (ГДР), директора Музея естествознания в Берлине, «огромная серия его картин ‹…› стала основой нового как научного, так и всеобщего понимания геологической истории нашей природы».
Зденек Буриан
Общее количество оставленных им работ не поддается точному подсчету. В различных каталогах и справочниках называют цифры: от 14 до 20 тысяч работ. Например, в изданном не так давно каталоге биограф Буриана, Владимир Прокоп, пишет: «Помимо иллюстраций и обложек к 456 книгам, Буриан иллюстрировал 550 рассказов и очерков, опубликованных на страницах журналов… Общее количество созданных им иллюстраций и книжных обложек достигает внушительного числа: 14 тысяч работ. Кроме того, его кисти принадлежат почти 1100 картин».
К числу наиболее известных его работ, надолго определивших сам стиль оформления книг по палеонтологии и палеоантропологии, относятся такие издания, как «Животные доисторической эпохи» (1956). «Люди доисторической эпохи» (1960) или «Ящеры древних морей» (1964), завоевавшие мировую известность. Книги эти регулярно переиздавались на разных языках.
А ведь Буриан был по сути художником-самоучкой! Он так и не окончил пражскую Академию изобразительных искусств, не выдержав с непривычки тягот жизни в большом городе. Тем не менее первая книга, иллюстрированная им, – «Похищенный, или Приключения Дэвида Бальфура» Роберта Льюиса Стивенсона – увидела свет уже в 1921 году, когда Зденеку было всего шестнадцать лет.
В 1935 году он познакомился с чешским палеонтологом Йозефом Аугустой. Тот и увлек его идеей иллюстрировать научно-популярные книги, посвященные давно исчезнувшим растениям и животным, а также людям, жившим в доисторическую эпоху. Творческий союз Буриана и Аугусты распался лишь в 1968 году, со смертью ученого.
На страницах книг, иллюстрированных Бурианом, исчерпывающе, во всей своей полноте, представлена картина эволюция жизни на нашей планете от докембрийской эпохи до неолита. Во многом мы и теперь еще видим динозавров и мамонтов такими, какими видел их он. Воображаем жизнь неандертальцев и людей каменного века такой, какой она представала в фантазиях Буриана. Его иллюстрации до сих пор украшают страницы многочисленных книг по палеонтологии и древнейшей истории, в том числе книг и статей, посвященных неандертальцам, хотя за четыре десятилетия, прошедших после его смерти, палеонтология и антропология ушли далеко вперед, и многие, выполненные им реконструкции событий далекого прошлого кажутся, с научной точки зрения, уже устаревшими. Но его умение оживить самые фантастические сцены прошлого – с помощью проплывающих на небе облаков, клочьев тумана, поднимающихся от реки, или ярких рассветных красок – подкупает и теперь.
I. Юность титана
2. Одинокий неандерталец желает познакомиться…
Когда около 45 тысяч лет назад в Европу прибыли первые племена наших предков, гомо сапиенс, она уже была населена людьми, жившими здесь сотни тысяч лет, – неандертальцами. Тогдашнее коренное население Европы, судя по открытиям последних десятилетий, не уступало нашим предкам по уровню своего развития, идет ли речь об умении изготавливать орудия труда, об охотничьей сноровке или о культурных традициях.
Наши предки делили с неандертальцами не только территорию. С некоторыми из них они соглашались разделить кров и ложе. Об этом можно судить и по тому, что все население Земли (за пределами Черной Африки) носит в себе наследие неандертальцев – их гены.
Благодаря этому наследию, например, у европейцев светлый, а не темный цвет кожи (люди современного анатомического типа, переселившиеся в Европу, первоначально были темнокожими). Как установили ученые, неандертальцам мы обязаны разновидностью гена BNC2, расположенного на девятой хромосоме. Именно эта версия гена придает коже европейцев светлый (или, если хотите, бледный) оттенок. Именно она со временем превратила наших предков, темнокожих «мигрантов из Африки», в «касту бледнолицых людей», которые очень долго относились с явным презрением к людям с цветной (и особенно темной) кожей. Сегодня, как выяснилось, две трети европейцев обладают неандертальским вариантом гена BNC2.
Перемена цвета стала переменой участи. Она избавила нас от многих тягот и лишений. В высоких широтах количество солнечного света, достигающего земли, не так велико, как в Африке – на родине современного человечества. Но жизненно важный для нас витамин D синтезируется на свету, благодаря ультрафиолетовой составляющей солнечного спектра – свет должен проникать сквозь кожу человека.
Темная кожа содержит такой пигмент, как меланин; он, собственно, и придает коже темный цвет. Этот пигмент препятствует проникновению в организм человека ультрафиолетового излучения. В тропических широтах он ограждает его от избыточного ультрафиолета. Однако что африканцу хорошо, европейцу смерть. В северных широтах меланин лишает человека необходимого.
Как поясняет известный российский археолог Л.Б. Вишняцкий, автор книги «Неандертальцы: история несостоявшегося человечества» (2010), «иметь темную кожу в высоких широтах невыгодно: солнца и так мало, а она его “отталкивает”, а значит, мешает выработке необходимого организму витамина». При нехватке витамина D у ребенка, например, размягчаются кости – он заболевает рахитом (впрочем, бледнокожие неандертальские дети, проводившие долгие зимние месяцы в темных жилищах, все равно часто болели им).
Итак, нас многое объединяет с неандертальцами – гораздо больше, чем считали ученые еще пару десятилетий назад. Но откуда в Европе взялись сами неандертальцы? Что мы знаем о них, их образе жизни, облике? Какие еще их особенности передались нам по наследству? И что стало с неандертальцами? Почему они внезапно исчезли?
Неандертальцы ведь – одни из самых загадочных наших родственников. Долгое время их изображали в виде неуклюжих, тупых громил, вооруженных дубинками.
Это было не случайно. Со времен Средневековья, из его рукописных книг, до нас дошел образ «дикаря», облаченного лишь в звериную шкуру или связку листьев. Вспученные мышцы выдают невероятную силу этого «неотесанного великана». Он непременно несет на плече вырванное с корнем дерево или, на худой конец, дубинку. Время кроить черепа другим – это его время.
На протяжении многих веков и даже тысячелетий народное сознание хранило и пестовало этот образ враждебного для всех чужака-дикаря, который выбирается из лесов и пещер, чтобы сеять страх и убивать.
Этой традиции изображать первобытных людей художники следовали и после того, как полтора века назад были обнаружены странные останки человека в долине Неандерталь. Низкий лоб, массивные надбровные дуги, грубые, неуклюжие конечности. Подобному «дикарю» сам Бог (сам гений, водивший кистью художника) велел вложить дубинку в руку.
Факты же упрямо свидетельствуют: ни на одной из двухсот с лишним стоянок неандертальского человека не найдено никаких дубинок. Неандертальцы, если и брались за такое орудие, то в редких случаях!
Мало того! Эти люди не были воинственными громилами, готовыми снести голову каждому встречному. Изучая кости неандертальцев, археологи не нашли характерных травм черепа или грудной клетки, которые можно получить в схватках с себе подобными.