Рациональное общество. Том 2 (избранные статьи): очерки социально-экономической системологии

………………………………………………………………………………………

Первая публикация – «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.22553, 29.09.2016

5. О какой «производительности» надо говорить?

О какой производительности надо говорить, глядя на общество (страну) «сверху» (абстрактно и системно) в плане рассмотрения процессов и движений (составляющих системы деятельности), рассмотрения их организованности и целесообразности для общества?

В течение времени видны так называемые «производства», как локально организованные процессы «продуцирования», процессы производства продуктов, которые распределяются по всей стране и за её пределы. Хорошо видно также, что эти процессы различаются интенсивностью. Здесь надо вспомнить взгляды Маркса, который при проектировании наиболее совершенного общества (на базе имевшихся в тот период и освоенных им знаний) ставил задачу минимизации «общественно необходимого времени» на производство продуктов потребления («потребительных стоимостей», – в сомнительном переводе с немецкого слова Wert и связанных с ним [1—3; 10]). Эта задача и соответствующие фразы в его сочинениях, а также образцы труда человека определили, по всей видимости, дальнейшее использование в политэкономии термина «производительность труда» и его толкование. Соответственно, все современные словари и учебники определяют производительность труда как отношение количества продукции, – в том или ином выражении, приходящейся на период её измерения, или как время необходимое для производства единицы продукции. То есть определяют, по сути, интенсивность «трудового» производства (продуцирования), а не производительность, – которая должна определяться производительными факторами.

В современной «теории производства» (учебного уровня) производительность труда не рассматривается в научном плане вообще и в труд включаются все виды деятельности человека. Труд рассматривается как фактор производства и входит, вместе с другими факторами, в так называемую «производственную функцию». Но, это отдельная сложная тема, поэтому ограничимся здесь рассмотрением, главным образом, «производительности», тем более что она должна научно изучаться до теории производства. Так что «опустимся на землю» и рассмотрим чем же в действительности определяется производительность тех или иных видов труда (деятельности).

Здесь не обойтись без физики и правил научного языка, которые назначены наиболее точно отражать реальность, или действительность (и успешно делают это уже много веков). Рассмотрим для начала типовой современный насос, работающий от электродвигателя. Что он производит? Он производит поток жидкости определенной интенсивности, измеряемой, допустим, литрами в минуту. Что он потребляет? Он потребляет электроэнергию, измеряемую в «киловатт-часах». О насосе определенной мощности принято говорить: его «производительность» – столько-то литров (в мин). То есть реальная производительность насоса (в контрольный момент) это интенсивность его работы (перекачки), отнесенная к мощности электродвигателя (в данный момент). Перейдем сразу же к человеку. Если мы рассмотрим несколько работников, которым предстоит заниматься простой физической работой, то сразу же увидим их «мощность» и распределим их по объектам, соответственно этой потенциальной мощности. В научном плане здесь надо заглянуть в учебники биологии и физиологии, где можно узнать, как внутреннее молекулярное движение преобразуется в механические движения человека. Таким образом, сокращая дальнейшие пояснения (которые каждый современный читатель может получить из учебников), можно сказать, что «производительность» для любого производства материального характера (основу которого составляют процессы потребляющие энергоресурсы) это интенсивность (или скорость) продуцирования, приходящаяся на единицу энергозатрат. Этот показатель является энерготехническим, он не учитывает человеческие трудовые ресурсы, но его следует считать основным, поскольку производительность современных производств в материальной сфере определяется главным образом энерготехническим и технологическим совершенством. Что касается человеческих ресурсов, то функции и, следовательно, движения конкретного работника жестко определяются системой производства, которая учитывает как эргономические так и физические характеристики работников и минимизирует их энергетические затраты. Соотношение технических и человеческих ресурсов это задача оптимизации конкретного производства, которая решается на стадии проектирования, исходя из перспективных технологий, имеющегося оборудования, географических и социально-экономических условий. Если смотреть на физическую работу человека, или производственного агрегата, не задумываясь о сущности их работы, её организованности, то действительно кажется, что производительность это наблюдаемая интенсивность продуцирования. Однако с позиции организатора или управляющего всем производством, с экономической позиции производительность определяется затратами на ежесуточное обеспечение необходимых характеристик как любого агрегата, так и каждого работника. Для человека она определится суточной «потребительской корзиной» (обеспечивающей не только восполнение и развитие его функционального потенциала, но и общественно необходимое семейное развитие). Соответственно, оплата труда должна обеспечивать, как минимум, восстановление не только энергетических, но и прочих функциональных характеристик человека. Поэтому ещё с древних веков наиболее производительными и поэтому востребованными на рынке труда являются мало нуждающиеся люди. При этом эффективность их труда обеспечивается уже не столько физической силой, сколько всё более совершенной техникой.

В то же время производительность человека, его конкретного физического труда в современных производствах определяется как «установленной» и поддерживаемой мощностью его организма, – которую необходимо ежесуточно восстанавливать определенным питанием и условиями жизни, так и организацией труда, эргономикой и алгоритмами производительных движений. Здесь полезно вспомнить, что ещё век назад, в начальный период организации социалистического общественного производства широко применялся именно научный подход [4] и производительность труда рассматривалась наиболее широко, по всем отраслям общественного производства [5]. Показательно также, что уже в то время использовался энергетический подход, и не только к производству в целом, но и к человеку труда, а также рационализация производства с позиции общества в целом, с позиции общественной рациональности (под влиянием соответствующих философских взглядов А. Богданова). Широко обсуждались общие принципы и критерии рационализации всего общественного производства.

Современный труд уже повсеместно оснащен техникой, сложными машинами и цифровым оборудованием. Поэтому научная организация труда становится наиболее важным и определяющим фактором всего общественного производства. Теперь необходимо не только выделять интеллектуальный труд (деятельность), но и осуществлять научный подход к его организации. Это, понятным образом, имеет особую значимость для фундаментальной научной и научно-технологической, научно-инженерной деятельности. Интеллектуальная деятельность хотя и специфична по своей природе, как био-информационная деятельность мозга, но и по отношению к ней, по конкретным целевым задачам, полезно говорить о производительности. Имеющим опыт этой деятельности должно быть понятно, что здесь полезно говорить и об «интеллектуальной мощности» (потенции), которую составляют адекватные знания, методологический и технический инструментарии, и организация деятельности адекватная задачам. Хорошо известная многим методология решения изобретательских задач и положительный опыт её использования позволяют расширять и развивать методологическую базу, и говорить о производительности в решении целевых задач не только научно-технической сферы, но и многих других сфер интеллектуальной деятельности [6]. Она определяется здесь через вероятность достижения положительного результата (информационного продукта) в предварительно назначенный период, обусловленную перечисленными выше и другими факторами, – особенно, умением (искусством) конкретного мыслителя пользоваться ими, его морально-нравственными характеристиками и уровнем гениальности.

Однако в России и во многих других странах сохраняется ещё и традиционная эгоистичная мотивация интеллектуального труда, особенно когда интеллектуальный потенциал человека не востребован государством, – объективно назначенным Организатором общественного производства, и в условиях рынка, когда доход от такого труда обеспечивается любой продукцией информационного характера, находящей спрос или требуемой заказчиком. Сохраняется и традиционная целевая установка многих интеллектуальных работников на процесс (если он оплачивается), на имитацию назначенной деятельности, а не на достижение общественно полезного результата, – даже на высших уровнях информационного производства. В то же время, в связи с оснащением «интеллектуалов» высокопроизводительной цифровой техникой ускоренно разрастается субъективно детерминированная и научно не обоснованная генерация информационной продукции в пространство общего пользования, можно сказать в «цифровую надстройку общественного сознания». При этом в самом общественном сознании всё ещё отсутствуют объективно необходимые экспертные системы мышления «о главном», что обусловлено традиционной узурпацией данного экспертного функционала государством, высшими органами власти. Поэтому надо говорить не просто о производительности интеллектуальной деятельности общества, но прежде всего об организации всей общественно полезной деятельности.

Хорошо известно, что при достижении экономической эффективности современных производств учитываются все факторы и минимизируется себестоимость продукции (которая обратно пропорциональна производительности, учитывающей все затраты), но для многих производств не учитывается их общественная полезность, соответствие их высшим целям общественного развития (которые объективно должны подчинять все деятельности). Потому-то рыночные принципы в общественном производстве и являются в существенной части антиобщественными, поскольку позволяют (при молчаливом согласии государства) производить всё, что находит потребление и осуществлять любую деятельность ради достижения денежного дохода. Хорошо известно уже, что они приводят и к расточительному использованию общественных ресурсов, к превращению граждан в рыночный человеческий материал краткосрочного использования. В современный период, хотя и с большим запозданием, надо всё же широко развернуть научно-просветительскую и научно-государственную деятельность по рационализации (по этимологии слова – разумной организации) всего общественного производства. Если говорить в этом плане о человеке труда, о наиболее эффективном его использовании в современном производстве, то почему же не говорить и о человеке интеллектуального труда в том же производстве, то есть о менеджерах, включая менеджера-собственника?!

Общественно рационально установить и для этих работников нижнюю границу производительности, исходя от величины потребления в едином для всех работников денежном эквиваленте. В этом видится истинная социальная справедливость (соответствие распределения «совокупного общественного продукта» действительному трудовому вкладу в общее производительное Дело). Надо говорить, аналогичным образом, и о работниках любого управленческого производства (производства информации организационно-управленческого характера) на всех уровнях.

Таким образом, рассмотрение различных производительных процессов и великого мирового опыта научной организации труда приводит нас к постановке важнейших и актуальнейших задач, – с позиции высшего разума общества (страны) в целом, – задач повышения человечески и общественно целесообразной производительности, то есть производительности в производстве человечески и общественно полезных продуктов, направленных на достижение высших целей общественного развития в сложных и быстро изменяющихся условиях окружающего мира.

Литература

1. Валерий Чеховский. Предисловие ответственного редактора и переводчика. Карл Маркс. Капитал, том I. Перевод с немецкого // Журнальный клуб «Интелрос», « Альтернативы», №2, 2015 / URL: http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/a2-2015/28466-predislovie-otvetstvennogo-redaktora-i-perevodchika-karl-marks-kapital-tom-i-perevod-s-nemeckogo.html

2. Чеховский В. О переводе Марксова «Wert» на русский язык // «Экономический портал» / URL: http://institutiones.com/personalities/247–qwertq-.html

3. Васина Л., «Ценность» versus «стоимость» – «за» и «против»// «Альтернативы» №2, 2015. URL: http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/a2-2015/28467-cennost-versus-stoimost-za-i-protiv.html

4. Корицкий Э. Б. (сост.), У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1990. 336 с. URL: http://www.twirpx.com/file/670015/

5. Дзержинский Ф. Э., Савельев М. А. и др. (ред.), К проблеме производительности труда. Сборник статей и материалов. Вып. 2. М.: Издательство ВСНХ, 1925. 188 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2482314/

6. Альтшуллер Г. С. (и др.) Поиск новых идей: от озарения к технологии (Теория и практика решения изобретательских задач) / Альтшуллер Г. С., Злотин Б. Л., Зусман А. В., Филатов В. И. – Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1989. 384 с. URL: https://www.twirpx.com/file/676870/

7. Нуайе Дидье, Широ Франсуа. Повышайте производительность труда. М.: Претекст, 2006. – (Шпаргалки для менеджеров). URL: https://www.twirpx.com/file/332687/

8. Френкель А. А. Производительность труда: проблемы моделирования роста. М.: Экономика, 1984. 176 с. URL: https://www.twirpx.com/file/996412/

9. Покровский В. Н., Эконодинамика: Теория общественного производства. М.: ЛЕНАНД, 2014. 338 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2582163/

10. Васильев А. И. От рыночной «экономистики» к научно-политической экономии. Вопросы системно-ценностного экономического анализа // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.23413, 26.05.2017

11. Васильев А. И. Общественное производство и развитие: размышления концептуального плана // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.21801, 17.02.2016.

………………………………………………………………………….

Первая публикация – «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.24947, 19.11.2018

6. К новой политической экономии с позиции общественной целесообразности: «Стоимость» и «ценность»

Общественная целесообразность, то есть соответствие целям общества, которые представляют в реальности «целевое древо», содержательно определяемое высшими целями и средствами их достижения как подцелями, есть целесообразность высшего порядка.

Понимание указанных в заглавии категорий определяет политическое мышление, объективно назначенное вырабатывать общественно целесообразные решения по формированию и развитию «политэкономии» как информационного комплекса определяющего совокупное общественное движение, названное в своё время «экономикой». Но, прежде чем обратиться к рассмотрению понимания и использования этих категорий в современной политэкономии (в мышлении экономистов-теоретиков), необходимо и полезно приступить к системному осмыслению великого опыта Природы и человечества, опыта экономической и государственной деятельности, опыта мышления об обществе как таковом. Здесь представляется возможным, конечно, ограничиться лишь кратчайшими взглядами на главное, кратко отметить существенное. И поскольку мы должны, таким образом, подготовить и системно настроить своё мышление к общественно целесообразному пониманию не только указанных категорий, но и прочих оснований совершенствования общественной самоорганизации, то полезно начать с рассмотрения особенностей творчества (теоретического мышления) основоположников великих социально-экономических трансформаций 20 века, творчества Маркса и Энгельса. Многие исследователи (да и сам Энгельс, в своей «Диалектике природы») отмечали существенный (особенно для проектирования совершенного общества) недостаток научных знаний о живой природе и человеке, – соответственно и об обществе как живом метаорганизме (живой метаорганизации, согласно «тектологии» А. Богданова), в который человек «внёс» общие закономерности живой природы, точнее объективную необходимость их социального освоения и общественно целесообразного развития. Это, прежде всего, закономерности гомеостаза (в системном плане – «функционального сохранения»), а также адаптации, управления и программирования развития.

Кроме этого, политическая борьба в Германии той поры не позволила этим выдающимся мыслителям понять объективную необходимость научного сотрудничества с Евгением Дюрингом, который как раз обладал наиболее высокими естественнонаучными знаниями и системным (на уровне знаний того периода) социально-экономическим мышлением [1; 2]. Научно-философское наследие Е. Дюринга остается во многом полезным для современных исследователей, как и пример добросовестного служения науке и обществу. «Антидюринговый» исторический пример действия политической идеологии, политической «ангажированности» сознания, хотя и оказался невидимым, не уменьшил силу марксизма в глазах последователей – революционеров, но наряду с современным политическим влиянием на ученых является, всё же, бесспорным методологическим предостережением для всех исследователей и «проектантов». Тем более, что имеется множество примеров отрицательного действия указанной ангажированности, политически сковывающей и ограничивающей мышление (как в период «развитого социализма», так и в трудах выдающихся экономистов-теоретиков капитализма). Из хорошо известной многим методологии решения изобретательских задач Альтшуллера Г. С. [3] следует, что прием максимального отвлечения (блокирования в сознании) от существующей принципиальной модели объекта полезен и при решении научных задач. Опытные ученые знают, что часто правильнее (продуктивнее) отказаться от неподдающегося или слабого решения задачи, максимально отвлечься от него и начать мышление заново, с поиском новых знаний и новых подходов. Известно также, что ещё с прошлого века в технике используется изучение и копирование живых систем, с необходимым преобразованием и развитием. Показательны в рассматриваемом плане и различные направления так называемого «органицизма» средних веков, в попытках мыслителей найти принципы и пути совершенствования общества. С позиции современных научных знаний уже хорошо понятно, что эти попытки вынуждены были ограничиться лишь физическими аналогиями по причине отсутствия в тот период системных знаний, прежде всего «общей теории систем» (теоретического обобщения знаний о живой природе) и информационно-системных закономерностей. Но, уже в 80-х годах прошлого века советские философы и обществоведы могли приступить к разработке общественно прогрессивной системной концепции общественного устройства на базе системных исследований [4—7] и успешного использования системно-кибернетических подходов (как результатов теоретического обобщения предыдущих исследований живой природы). Надо заметить, что в Советском Союзе того периода кибернетические и системные принципы уже начали внедряться не только в производстве, но и в экономике (с известными административно-политическими тормозами). Таким образом, изучение системной сущности живой природы, человека и общества было и остается актуальнейшей задачей научного обществознания, как базового знания для политэкономии и всего общественного сознания. Как показывает опыт, совершенствование общества надо начинать с более глубокого его познания и адекватного развития высшего общественного мышления до «метагосударственного» уровня, – объективно назначенного управлять общественным переустройством и развитием, а не с традиционных властных попыток изменить экономику «к лучшему». Однако вернемся к марксизму.

В исторически и научно интереснейшей полемике относительно перевода Капитала на русский язык [8; 9] Васина Л. приводит слова Энгельса, подтверждающие особую трудность перевода (с. 123):

«Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки – из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совершенстве владеть немецким языком, разговорным также, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни. … Маркс принадлежит к числу тех современных авторов, которые обладают наиболее энергичным и сжатым стилем. Чтобы точно передать этот стиль, надо в совершенстве знать не только немецкий, но и английский язык». Далее она отмечает: «Энгельс подчеркивает, что переводчик Капитала сталкивается не только с чисто лингвистическими трудностями. Не менее сложно терминологически передать нетривиальное теоретическое содержание работы Маркса». Можно привести и другие особенности текста Капитала, но лучше прочитать статью Васиной полностью. Здесь полезно лишь отметить, что с терминологическими вольностями Маркса (недопустимыми в современных научных работах) резко контрастирует работа Е. Дюринга об общих принципах Механики, в которой он как раз серьёзнейшим образом анализирует исторически сложившуюся терминологию и показывает её связь с развитием понимания общих принципов. В этом плане надо отметить высшую актуальность терминологической проблемы в современной экономической мысли. Думается, её решение возможно посредством использования широко и успешно апробированной уже методологии системного подхода и системного анализа (с соответствующими понятиями), и общенаучной терминологии.

Здесь надо отметить также господство в период творчества Маркса стоимостной оценки всех предметов, которые можно было приобрести или продать на всеобщем рынке. В том рыночном обществе к этим предметам можно было отнести всё (это имеет место и во многих современных обществах). Поэтому уточнение перевода в порядке использования русских слов-терминов «стоимость» или «ценность», хотя и интересное занятие, но видится бесплодным для решения современных общественных проблем. Думается, окажись Маркс современным теоретиком, ход его мыслей и соответствующая теоретическая работа были бы совершенно иными. Здесь я рекомендую всё же пытливым исследователям внимательно прочитать статьи, указанные ниже, по поводу перевода Капитала, поскольку считаю их (по собственному опыту) хорошим мыслительным катализатором для перехода от марксова анализа к более высокому уровню исследований на базе глубоких естественнонаучных и системных знаний о природе, человеке и обществе (которых не было в период творческих поисков Маркса и Энгельса, – см. литературу)

. Полезно заметить, что общественная значимость не только продукции, но и прочих средств, детерминирующих поведение людей, а стало быть и общественное развитие, получила своё отражение в философии и науке понятием «ценность» лишь с начала 20-го века [10]. В современном экономическом мышлении имеют место уже разнообразные подходы и теории, анализирующие стоимость, полезность и ценность, однако преимущественно с позиции капиталистического производства. Здесь не представляется возможным сделать даже кратчайший очерк их особенностей, поэтому я привожу ссылку лишь на одну из монографий, наиболее насыщенную историческими сведениями и особенно марксизмом, – критический анализ которой актуален, но выливается в отдельную большую и сложную работу. Здесь я предлагаю ознакомиться лишь с подходом автора этой монографии к пониманию полезности и ценности [11, с. 24—47].

Рассматривая с современных научных позиций становление и развитие так называемого «капитализма», надо видеть, что он возник и получил стремительное развитие не по «божественному» указанию и не на основе высшего разума, а на базе естественного, животного устремления индивидуумов к наивысшему жизненному комфорту в общественных условиях, – в то время как любое общество объективно нуждалось и всегда нуждается в общественно адекватной и целесообразной экономике. Важно понимать и то, что начиная с эпохи его становления вплоть до современности, общество воспринимается активными сторонниками и деятелями капитализма как общественная среда, содержащая в основном все средства, необходимые для организации той или иной деятельности, направленной на получение прибыли и соответствующего жизненного комфорта. Государство оказывало всяческое содействие развитию капитализма по хорошо известным причинам, а ученые не имели ещё знаний и достаточно высокого мышления, чтобы предложить обществу более целесообразные принципы общественного производства и распределения. Можно сказать, «смелыми пионерами» в этом объективно необходимом деле информационно-революционного преобразования общества как раз и явились Маркс с Энгельсом (здесь надо учитывать и их жизненную автономность, – благодаря Энгельсу). Однако знаний для разработки сущностно адекватного проекта строительства более совершенного общества всё же явно не хватало (что видно с высоты современных знаний). Маркс призвал своих последователей к научному развитию своих трудов, однако этого не произошло в необходимой мере по известным политическим причинам. Как известно, намечался путь научно-философского развития через труды Александра Богданова (Малиновского), однако политическая активность Ленина заблокировала этот путь и привела к радикальному сталинскому режиму управления общественным развитием и к сугубо политическому авторитарному управлению в последующем (с политэкономическим словарем, насыщенным нелепыми относительно русского языка и современной науки терминами, так что его невозможно сейчас даже просто читать). Тем не менее, в связи с развитием в 70-80-е годы системных исследований, Политиздат выпустил в 1988 году наиболее научный «Краткий словарь по социологии» [12], затрагивающий и социально-экономические понятия (например, «цель»; «ценности социальные»), появилась и масса другой научной литературы, посвященной анализу общественного развития с системных позиций.

Поэтому, в связи с достигнутым уровнем научных достижений в познании общих закономерностей живой природы, человека и общества, думается, целесообразно начать новый, общественно-системный анализ, – ведущий к пониманию объективно необходимого и общественно целесообразного «способа производства и распределения» продуктов (благ), как целевых средств общественного развития в существующих и прогнозируемых (ожидаемых) условиях окружающего мира. Здесь надо заметить, что в отличие от эволюционного развития организмов, совершенство которых выработано адаптивным отбором, совершенствование общества предписано (Природой) осуществлять посредством общественного сознания (накапливающего опыт жизнедеятельности) и высшего мышления. Мышления не только в программировании деятельностей с использованием опыта, но и мышления в процессах рецептивного отражения реальности, в рефлексии над опытом, в построениях моделей на языках сознания, – то есть в процессах высшего системно рефлексивного отражения опыта и текущей реальности. Общество, как и человек, имеет высшие цели в своем существовании, то есть в воспроизводстве и развитии своих характеристик, обеспечивающих могущество,упреждающую адаптацию и функциональное сохранение в динамично изменяющихся условиях окружающего мира. Эти целевые состояния и характеристики могут обеспечиваться лишь определенной организацией общественного производства и распределения соответствующих продуктов (материального, энергетического, материально-технического и информационного характера). Категорию «производство» следует понимать при этом наиболее широко, то есть как все «движения»

 (в т. ч. информационных продуктов в общественном сознании), специализированно организованные и направленные на достижение целей в целевом древе общества. Таков непреложный закон функционального движения, характерный для всех живых систем, в том числе для человека, являющегося продуктивной в общественном самопознании системно-кибернетической моделью [4—7]. Краткое изложение начальных системных размышлений по затрагиваемой тематике представлено в предыдущей статье [13].

Современное понимание и отражение «стоимости» в классической экономической теории и реальной экономике определено великим капиталистическим опытом. Но, главное состоит в том, что оно определено с позиции капиталиста. При системном рассмотрении этого понятия видно, что общественно целесообразно определять стоимость с позиции общества в целом, – общества как живой метаформации заинтересованной в наиболее экономном расходовании всех ресурсов жизнедеятельности (что свойственно всем организмам). Суть в том, что реально производят не деньги, а энергоресурсы и человеческие ресурсы, – приложенные к непосредственно производительным средствам, которые воспроизводятся и развиваются, ежесуточно восстанавливают свои производительные характеристики посредством потребления продуктов, на производство которых также затрачиваются энергоресурсы. Таким образом, понимание стоимости должно быть общественным (стратегическим) и в сущности энергетическим. Мировое разделение труда и глобализация экономической деятельности, – с одной стороны, и ограниченность ресурсов Земли, в том числе ресурсов биосферы, – с другой стороны, объективно вызывают необходимость актуализации и установления в экономической теории именно такого понимания стоимости. Надо сказать, что энергетический подход к пониманию стоимости предлагался ещё А. Богдановым, которого поддерживали многие коллеги по строительству социалистического производства, в том числе Н. И. Бухарин. Однако в тот период не было технических средств учета энергозатрат и потому было установлено общественно нерациональное понимание стоимости, и соответственно нерациональные принципы оценки труда, его оплаты, учета производительности (которую смешивали к тому же с интенсивностью). Рассмотрение реальных физических процессов в материальном производстве приводит, например, к показателю производительности как отношению количества продукции к единице энергозатрат. Этот показатель наиболее полно характеризует общественно значимую эффективность производства, однако лишь совместно с показателем производственной эффективности человеческих ресурсов, который определяется не только продукцией, приходящейся на одного работника, но и ценностью этого работника для общества. Для капиталиста важна просто цена работника, которая может быть предельно занижена, но ценность работника в его специализации (профессионализм) имеет высокое общественное значение (её мы рассмотрим ниже). Понятно, что задача максимизации общей эффективности каждого специализированного производства это задача оптимизации, связанная с текущим состоянием средств производства, всех производительных ресурсов и целевых установок в текущем «сетевом плане» (в комплексном представлении производительных движений специализированных структур общества). Надо отметить, что энергетический подход в экономике популярно изложен в широко известной книге Андрея Паршева [14]. Были также некоторые предложения по переходу к энерговалюте, то есть к особой валюте (в электронной форме), количественно определяемой только энергозатратами в производстве. Но, это отдельная сложная тема.

Трудность осмысления и общественно полезного понимания категории «ценность» (стоимостное значение данного слова видится сейчас просто малоупотребительным) заключается, во-первых, в том, что она является невидимой и физически не ощущаемой характеристикой всевозможных предметов, процессов и явлений естественной и общественной реальности, тем или иным образом участвующих и детерминирующих всевозможные целенаправленные процессы движения и деятельности как отдельного человека, так и групп, коллективов и прочих организаций, вплоть до крупных корпораций, объединенных (организованных) единой целью (или «целевым древом»). Ценности проявляют себя именно в целевых, целесообразных процессах жизни и деятельности (как сознательно, информационно организованного процесса) человека, всевозможных специализированных организаций и комплексов общества, и тогда становятся наиболее доступными (по результатам) для осмысления, анализа, сохранения и усиления (повышения их положительного действия) в последующих деятельностях или на следующих этапах длительных процессов деятельности. Во-вторых, в обществе рыночно-капиталистического характера или подобном, где имеет место целевая раздробленность, господствуют соответствующие и хорошо понятные традиционные ценности – ценности индивидуального и корпоративного успеха в накоплении капитала и личных богатств. Но, они видятся научным взглядом «со стороны». В действительности их не замечают и о них не говорят, то есть не рассматривают привычные средства деятельностей, в том числе человека-работника, как общественные ценности. О ценностях стали говорить в развитых капиталистических странах сравнительно недавно, думается, по причинам существенных отклонений уровня жизни и социального обеспечения от общепринятой или привычной нормы в некоторых слоях и группах, а также по политическим мотивам, особенно в предвыборных процессах.