Прошлым летом в Чулимске

Прошлым летом в Чулимске
Александр Валентинович Вампилов

Первоначальное название – «Валентина». Вампилов вынужден был изменить название из-за того, что, пока пьеса, следуя участи всех вампиловских произведений, проходила многочисленные стадии утверждений, а точнее – неутверждений, стала широко известна пьеса М. Рощина «Валентин и Валентина», написанная позднее. Название было изменено на «Лето красное – июнь, июль, август…» Однако оно не удовлетворяло драматурга. Во время работы над своим первым однотомником (вышедшим в изд-ве «Искусство» уже после смерти автора) Вампилов дал пьесе «рабочее» название «Прошлым летом в Чулимске», которое и оказалось окончательным.

Александр Вампилов

Прошлым летом в Чулимске

Драма в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ШАМАНОВ

ПАШКА

ПОМИГАЛОВ

ДЕРГАЧЕВ

МЕЧЕТКИН

ЕРЕМЕЕВ

ВАЛЕНТИНА

КАШКИНА

ХОРОШИХ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Утро

Летнее утро в таежном райцентре.

Старый деревянный дом с высоким крыльцом, верандой и мезонином.

За домом возвышается одинокая береза, дальше видна сопка, внизу покрытая елью, выше – сосной и лиственницей. На веранду дома выходят три окна и дверь, на которой прибита вывеска «Чайная». Перед мезонином небольшой балкончик, и дверь на него чуть приоткрыта, внизу окна закрыты ставнями. На одной из ставен висит бумажка, должно быть, распорядок работы чайной. Здесь же, на веранде, стоит несколько новеньких металлических столов и стульев. Слева от дома – калитка и скамейка, а дальше высокие ворота. Начинаясь за воротами, вверх к дверям мезонина ведет лестница с перилами. На карнизах, оконных наличниках, ставнях, воротах – всюду ажурная резьба. Наполовину обитая, обшарпанная, черная от времени, резьба эта все еще придает дому нарядный вид.

Перед домом – деревянный тротуар и такой же старый, как дом (ограда его тоже отделана резьбой), палисадник с кустами смородины по краям, с травой и цветами посередине. Простенькие бледно-розовые цветы растут прямо в траве, редко и беспорядочно, как в лесу.

Палисадник расположен так, что для посетителей, направляющихся в чайную с правой стороны улицы, он выглядит некоторым препятствием, преодолеть которое должно, обойдя его по тротуару, огибающему здесь половину ограды палисадника. Труд этот невелик – в обход шагов десяток, не более того, но по укоренившейся здесь привычке посетители, не утруждая себя «лишним шагом», ходят прямо через палисадник. Следствием этой манеры является неприглядный вид всего фасада: с одной стороны из ограды выбито две доски, кусты смородины обломаны, трава и цветы помяты, а калитка палисадника, которая выходит прямо к крыльцу чайной, распахнута и болтается косо на одной петле. У крыльца на веранде лежит человек. Устроился он в углу, незаметно. Из-под телогрейки чуть торчат кирзовые сапоги – вот и все. Сразу и не разглядишь, что это человек. Первоначальная тишина и неподвижность картины нарушаются лаем собак где-то по соседству и отдаленным гудением мотора. Потом щелкает заложка большой калитки и появляется Валентина.

Валентине не более восемнадцати лет, она среднего роста, стройна, миловидна. На ней ситцевое летнее платье, недорогие туфли на босу ногу. Причесана просто. Валентина направляется в чайную, но на крыльце неожиданно останавливается и, обернувшись, осматривает палисадник. Бегом – так же как и поднялась – спускается с крыльца. Она проходит в палисадник, поднимает с земли вынутые из ограды доски, водворяет их на место, потом кое-где расправляет траву и принимается чинить калитку. Но тут калитка срывается с петли и хлопает о землю. При этом человек, спящий на веранде и ранее Валентиной не замеченный, неожиданно и довольно проворно поднимается на ноги. Валентина слегка вскрикивает от испуга. Перед Валентиной стоит старик невысокого роста, сухой, чуть сгорбленный. Он узкоглаз, лицо у него темное, что называется, прокопченное, волосы седые и нестриженые. В руках он держит свою телогрейку, а рядом с ним лежит вещевой мешок, который он, очевидно, подкладывает под голову. Его фамилия Еремеев.

ЕРЕМЕЕВ. Ты почему?

Валентина молчит. Испуг еще не прошел, и она смотрит на Еремеева широко раскрытыми глазами.

Почему? Зачем кричать?

ВАЛЕНТИНА. Ой, как вы меня напугали…

ЕРЕМЕЕВ. Напугал?.. Почему напугал? Я не страшный.

ВАЛЕНТИНА. Нет, вы страшный, если неожиданно… (Улыбается.) Извините, конечно…

ЕРЕМЕЕВ (улыбается). Зачем бояться? Зверя надо бояться, человека не надо бояться.

ВАЛЕНТИНА. Уже не боюсь… (Снова возится с калиткой.) Помогите, пожалуйста.

Еремеев спускается с крыльца.

Подержите мне ее… Вот так…

Вдвоем они наладили калитку.

Ну вот, большое вам спасибо… Я вас разбудила?

ЕРЕМЕЕВ (кивает). Разбудила. (Кашляет.)

ВАЛЕНТИНА (поднимается на крыльцо). Как же вы здесь спали?.. Холодно же. Да и жестко, наверно… Постучались бы.

ЕРЕМЕЕВ. Зачем стучаться? Зимой надо стучаться… Ты Афанасия знаешь?

ВАЛЕНТИНА. Афанасия?.. А вы к нему?

Еремеев быстро кивает.

Так он сейчас придет. Сюда.

ЕРЕМЕЕВ. Сюда?

ВАЛЕНТИНА. Должен прийти. Он сейчас здесь работает, чайную ремонтирует… Да вы лучше к нему сходите. Вон их дом (показывает), два окна… Знаете?

ЕРЕМЕЕВ. Сейчас придет – тут его подожду.

ВАЛЕНТИНА. Как хотите… (Ключом открывает дверь чайной.) Да вы садитесь, чего зря стоять. Присаживайтесь.

В это время с громким стуком распахивается дверь на балкончике мезонина. Валентина, которая в это мгновение заходит в помещение чайной, на секунду замирает на пороге. На балкончике мезонина появляется Кашкина. Прищурясь, она смотрит на улицу.

Кашкиной двадцать восемь лет, не меньше, но и не больше. Она привлекательна. Недлинные прямые волосы, до сего момента непричесанные. Чуть близорука и впоследствии появится в очках. Сейчас она босая, в домашнем халате.

КАШКИНА (негромко). Ну вот… День будет отличный – опять…

Валентина исчезает в помещении чайной и поспешно закрывает за собой дверь. Еремеев присел на стул, сидит неподвижно.

Послушай, почему мне так не везет? (Обращается к кому-то находящемуся в комнате, но говорит, не оборачиваясь, глядя на улицу.) В мае здесь стояла замечательная погода, помнишь? Так вот. Я ухожу в отпуск – начинается дождь. Приезжаю в город – там идет дождь. Еду к тетке, ну, думаю, наконец позагораю. Заявляюсь – и там дождь. А за день до моего приезда было солнце. (Расчесывает волосы.) Возвращаюсь сюда, выхожу на работу, и вот пожалуйста: прекрасные деньки. Ужас какой-то… (Приостанавливает руку с расческой.) Послушай. Ты ждал меня хоть немного?.. Или вовсе не ждал? (Мгновение ждет ответа, потом продолжает расчесывать волосы, усмехается.) Ладно, можешь не отвечать. Не затрудняй себя. Это я так спросила, от нечего делать… А все же денек сегодня будет чудесный. Послушай-ка! Идем сегодня на танцы… А почему бы и не пойти?.. Ну да, сейчас ты скажешь, что это безумие, что для танцев ты уже устарел, – я уже знаю, что ты скажешь… Что?.. Молчишь. Значит, все правильно… Ну ладно, я ведь только предлагаю… Заварить тебе чаю?.. (Ждет ответа, потом оборачивается.) Чаю тебе заварить?.. Неужели уснул?.. Успел уже… (Помолчав.) Ну и спи. (Не без горечи.) Спать – на это ты способен. Это единственное, что тебе еще не надоело… Ну и ладно. Ну и спи себе. (Уходит с балкончика.)