Виват, русский единорог

Виват, русский единорог
Александр Валентинович Надысев

Откуда появился единорог? И как это мифическое животное, почитаемое в Западной Европе, вдруг стало символом артиллерийской мощи России? Как и почему? Вот об этом и повествует Александр Надысев в своей книге «Виват, русский единорог!» А так же он описывает приключения братьев Даниловых, которые честно служили отечеству, преодолевая возможные и невозможные препятствия, находили и защищали своих любимых спутниц жизни. Всё это происходило в XVIII веке во времена правления императрицы Елизаветы Петровны на фоне войн, во время которых российская армия наращивала свою мощь, вооружившись новейшими «секретными гаубицами», и наводила ужас на врагов.Императрица Елизавета Петровна решила «утереть нос» Фридриху II и велела изобрести ещё более грозную гаубицу! Вот тогда пруссаки по-настоящему почувствовали губительную силу новых гаубиц, прозванных «единорогами», которые стали символом мощи артиллерии России на многие годы.

Александр Надысев

Виват, русский единорог

Глава 1. Отчий дом

1736 год. Село Харино, что в Тульском уезде, тихо дремало, как вдруг на дороге появилась незнакомая кибитка, запряженная тройкой лошадей. Любопытные жители пёстрой толпой дружно высыпали из своих изб и, увидев кибитку, загалдели. Они только взглядами успели проводить лихую «тройку», которая вихрем промчалась по всему селу и остановилась у господского дома, и заметили, как какой-то военный, выскочив из кибитки, вошёл через калитку в дом.

– Кто приехал? – спросила девица, не успев разглядеть приезжего.

– Да это прибыл Егор Данилов, старший сын нашего барина, Василия Гурьевича, – ответил однорукий крестьянин.

– А-а-а, – протянула девица, – а пошто?

– Видать прибыл на побывку, он ведь служит в Первом Московском полку в звании капрала, – важно пояснил ветеран. – Я тоже с того полку, в коем на стрельбах мне руку оторвало.

Тем временем Егор вошёл в дверь родительского дома, и только тогда был замечен домашними. Первой к нему бросилась его матушка Евфимия Ивановна и обняла сына.

– Господи, какой ты стал большой, да ладный, – запричитала она. – Дай хоть погляжу на тебя!

Отец, отставной капрал, Василий Гурьевич, сидел за столом и изучал ведомости. Он сурово окинул взглядом сына и, сдвинув брови, спросил:

– Прибыл?

– Да, тятя, – поспешно ответил Егор. – Я проездом из Малороссии, где зимует армия, и командирован в Москву.

– Ну, давай, капрал, обнимемся что ли.

Егор, отстранив мать, подошёл к отцу и крепко обнял сухенького старика.

«Да, стал сдавать мой отец, – тоскливо подумал он, – да и матушка как то ссохлась и стала совсем маленькой».

А старик с гордостью подумал: «Мой сын уже капрал! Моя стать!» и крикнул жене:

– Собирай стол, мать! Егорушка только с дороги.

Пока Евфимия Ивановна с сенной девкой готовила праздничный стол, отец стал внимательно рассматривать подарки и, взяв в руки кожаный ремень, крякнул:

– Ремень хорош, благодарствую, а вот саблю забери себе. На кой она мне нужна? У меня и своя висит на стене без дела!

Он посмотрел, как суетится жена и сказал:

– Матушке ты угодил. Видишь, как она сразу накинула на себя нарядный плат. Молодец!

– А где Мишка? – спросил Егор.

– Этот оболтус либо рисует, либо голубей гоняет, – покачал головой отец.

– Рисует? – удивился Егор.

– Ты не знал что ли? – в свою очередь удивился отец. – Я ему запретил рисовать, чтобы он больше помогал по хозяйству, сёк его нещадно, но не отучил.

– Можешь себе представить, что он рисует? – вдруг завёлся отец. – Я смотрел его каракули, одни только зверушки. Ну, это ладно, но ведь Мишка пристрастился рисовать не то быков, не то лошадей и все с одним рогом, и говорит, что подсмотрел их в Псалтыри.

– Разве зверь с одним рогом водится? – удивился Егор.

– Мишка говорит, что это мифическое животное – единорог, но его никто не видал, так ему объяснила моя родственница, в доме которой он обучался чтению, – пояснил отец и, обернувшись, крикнул жене:

– Мать, пошли девку за Михаилом. Пусть живо придёт!

Он почесал бороду и продолжил:

– Сам понимаешь, где ему набраться ума? Сначала он с племянником дальней родственницы, Матрёны Петровны Даниловой, окончил словесное учение, которое состояло из двух книг Часослова, да Псалтыря. Опосля проживал у воеводы Крюкова, так что учение его шло неправильное.

– Отец, твой сын Василий учится в артиллерийской школе. Так ведь?

– Ну и что?

– Давай, Михаила определим в ту же школу, – предложил Егор. – Будет под присмотром брата, да и чин получит.

– А вот и мой братец явился, – заулыбался Егор, увидев вбежавшего Михаила.

– Ну, здравствуй Мишка!

Михаил радостно улыбался:

– Егор, какой на тебе справный мундир! Вот бы мне такой!

Отец перебил его:

– Рано тебе ещё думать о мундире. Я решил отправить тебя в Москву учиться на пушкаря.

Мать, услышав такое, сразу всплеснула руками.

– Батюшка, окстись, пошто ты забираешь моего младшенького сыночка, – заголосила Евфимия Ивановна. – Ему же только 14-ый годочек пошёл. Не пущу!

– Молчи, мать! – вскричал Василий Гурьевич. – Тебя не спрашивают, а Михаил будет артиллеристом!

За столом все домашние больше молчали, чем говорили. Старики беспокоились, их пугала дальняя дорога и учёба младшенького сына. Но больше всех переживала Евфимия Ивановна. «Как он там будет? Ведь он такой нескладный, – горевала она. – Одна только надежда на сына Василия, который там уже обучается.

А Василий Гурьевич рассеянно думал: «А что, будет Мишка с братом столоваться у свойственника мово, Милославского. Извещу его и дай Бог, всё сладится!»

Егор же думал: «Как бы побыстрее выехать в Москву, а то снег пошёл. Я и так запаздываю, и хорошо, что моя подорожная с двумя штемпелями, а то в жизнь не добьёшься сменных лошадей от станционного смотрителя».

Михаил уже мечтал, он уже представлял себе, как будет учиться в загадочной Москве, и как говорил брат, ходить в особой форме. А потом у него будет мундир такой же, как у Егора. Он весь съёжился: «А вдруг меня не возьмут в артиллерийскую школу?» Но глядя на брата, сразу упокоился: «Он меня в обиду не даст!»