В сетях времени

Девчонка вмиг угомонилась и, обувая сапоги, заявила:

– Лома, мне надо… в туалет. Слочно!

– Я тоже хочу в туалет, но терплю. Потерпи чуток. Мы с тобой уже нашли спальню, а около спальни всегда где-то неподалеку должен быть туалет.

Ребята покинули спальню и вошли в соседнюю комнату.

Помещение представляло собой длинный проход, с семью дверками по одну его сторону. Все дверки имели таблички, на которых значился одинаковый иероглиф.

Рома открыл первую дверь. За ней находилась секция, разделённая на две каморки перегородкой с проёмом. Пол секции был покрыт толстым слоем перфорированного материала, типа резины. В ближней каморке – на стенке висела вешалка с полкой, внизу стояла низкая лавочка, а напротив неё из пола торчала короткая овальная труба, с завальцованным внутрь верхним ободом. За трубой на стене виднелась большая кнопка; рядом с ней из стенной щели выглядывала какая-то ткань.

Паренёк потянул за уголок ткани, и на его ладонь легла мягкая салфетка. Он скатал её в шарик, бросил в горловину трубы и нажал на кнопку – из-под обода хлынула зелёная пенящаяся жидкость, с запахом лыжной мази.

– Даша, это – унитаз! – воскликнул Рома. – Только он маленький: для малышей.

– Ула! – крикнула сестрица и метнулась в соседнюю кабинку. Через минуту оттуда послышался её довольный возглас: – Ух, с тлудом… успела. Холоший туалет, и… тляпка мягенькая.

Из её кабинки донёсся рокот смывной жидкости. Парнишка тоже воспользовался «детским» унитазом – с превеликим удовольствием; и потом, уже не спеша, прошёл в дальнюю каморку.

После её беглого осмотра он крикнул:

– Дашуля, глянь: что там во второй комнатке в твоей кабинке?

– Тут навелху… тлуба, из стены толчит… лычаг, а лядом… колёсико, – раздался её звонкий голосок.

– Ну и здесь – то же самое. Не зря же на всех дверях кабинок все иероглифы одинаковые. Иди сюда: зачем нам перекрикиваться, если все кабинки идентичные. – Даша быстро прибежала, и Рома продолжил, уже не напрягая голос: – Труба наверху – это душ; рычаг – это смеситель, а колёсиком можно регулировать высоту этой трубы с разбрызгивателем. Вот сейчас душ выставлен так низко, что мне, чтоб помыться, пришлось бы сгибаться в три погибели или стоять на коленях.

Он снял со стенного крючка ковшик, повернул смеситель вправо, набрал в ковш воды – от неё шёл пар, и она была розоватого цвета; потом, повернув ручку смесителя влево, набрал холодной воды. Та тоже была с розовым оттенком и от неё пахло каким-то моющим средством.

Рома огласил свой решение:

– Эту воду нельзя пить ни в коем случае, а унитазную – тем более! Но если имеется вода техническая и вода для мытья, то где-то должна быть и вода питьевая. Пойдём искать дальше!

Они зашли в следующее помещение. Это был какой-то склад. Здесь на трёх стеллажах хранилось огромное множество прозрачных контейнеров с откидными крышками на шарнирах. Все они были заполнены какими-то сыпучими материалами: в одном – красные «горошины», в другом – оранжевые колечки, в третьем – жёлтые чешуйки, в других – зелёные звёздочки, голубые трубочки, синие кубики, фиолетовые ромбики. На всех контейнерах имелись чёткие надписи на незнакомом языке.

Паренёк, выбирая наугад, открывал некоторые из контейнеров и осторожно нюхал. Эта странная крупа ничем не пахла. Он пожал плечами и сказал:

– Жаль, что здесь телефон не ловит Интернет. Я бы сфоткал этикетки и запросил перевод. А так – это может быть всё что угодно: и пищевые полуфабрикаты, и оконная замазка, и клей-момент, и моющее средство, и отрава для тараканов. Поэтому мы однозначно эти крупы есть не будем.

Даша с ним согласилась:

– Да, Лома. Я… не люблю талаканов.

Они вышли из склада сыпучей продукции и зашли в соседнее помещение. Посредине просторной комнаты стоял круглый стол с короткими ножками, а вокруг него – семь низеньких пуфиков.

Рома усмехнулся:

– Такое ощущение, что здесь обитали малыши младшей группы из детского сада, или гномы. И очевидно, что это была их столовая.

Вдоль стены стояли шкафы из блестящего металла. Рома стал открывать их один за другим. Первый шкаф оказался холодильником; и он был абсолютно пуст. Из остальных – при открытии двери – веяло стужей: это были морозильные камеры. Их полочки были заложены брикетами, запакованными в прозрачную плёнку или пластик. Каждая упаковка сопровождалась этикеткой на чужом языке. Рома подумал: «Вряд ли кто-то собирался хранить в холоде оконную замазку и отраву для тараканов. Здесь наверняка продукты питания. А вот пригодны ли они для наших желудков или нет – это уже другой вопрос». С этой мыслью он выложил на стол из одного морозильника цилиндрическую упаковку с винтовой крышкой, а из другого – два брикета, с чем-то мясным.

Тем временем, Даша приметила за последним шкафом – на стене – дверцу с красной кнопкой. Она подошла, открыла её и удивлённо проговорила:

– Лома, тут… класная кнопка, а внутли… пусто.

– О, да ты нашла микроволновку! – радостно воскликнул подошедший брат.

Он положил на полку принесённые брикеты и стал взглядом искать, во что бы выложить их содержимое. И тут он заметил, что – сбоку от полки – из стены торчит загнутая книзу трубка со штырьком; под ней – на уровне колена – стоял тазик на подпорках. Рома покачал штырёк из стороны в сторону – тот не сдвигался. Тогда он потянул его на себя – и вдруг из трубки потекла прозрачная жидкость. Рома взял с полки пластиковую миску, наполнил её, сунув под струю, и понюхал. Глянув на сестру, он скомандовал:

– Ну-ка, нюхни. Чем пахнет?

Даша тщательно обнюхала жидкость и ответила:

– Ничем. Лома, навелное… это вода.

Брат намочил палец под струёй и лизнул его.

– Ура! – радостно крикнул он. – Сестрица, мы живём! Действительно, это вода! – Он сделал несколько глотков и дал попить сестре. – Правда, она чуть-чуть солоновата, но это даже к лучшему, потому что соль у нас уже закончилась. Сейчас проверим работоспособность микроволновки.

Рома добавил воды в миску, поставил её в микроволновую печь, закрыл дверцу и нажал кнопку – внутри раздалось жужжание.

– Лаботает! – ликующе вскрикнула Даша.

– Погоди радоваться, – сказал со смехом брат. – Жужжать-то она будет. Но будет ли греть? Подождём – увидим.

Чтобы не терять зря время на ожидание, он распаковал два брикета и выложил на две продолговатые тарелки по заиндевевшему бруску, каждый размером с кусок хозяйственного мыла.

В углу стояло большое ведро с педалькой. Прямо над ним в стене была щель, а рядом – белая кнопка. Даша нажала на неё, и из щели выполз, как из принтера, прямоугольный лоскут белой ворсистой ткани. Тиская её в руках, девочка приговаривала:

– Лома, это тляпка. … Холошая тляпка! … Лучше, … чем в туалете.

Микроволновка что-то прочирикала не по-русски, и её дверца открылась. Рома потрогал миску и восхищённо произнёс:

– Ух-ты! Кипяток!

– Лома, … на, делжи тляпку, – предложила Даша, протягивая ткань.

Рома прихватил поданной салфеткой миску и поставил её на откидной столик, около какой-то машинки с рукояткой. Затем он загрузил тарелку с брикетами в печь, включил её и уже потом взялся за цилиндрическую упаковку с винтовой крышкой. В ней лежали – стопкой – круглые плоские бежевые диски, похожие на галеты, или хлебцы. Рома разломил «галетину»: внутри она была пористой. Он взял – ещё одну, опустил её в миску с кипятком, и галета вмиг распухла до размеров пышного оладушка.

– Здолово! – обрадовалась Даша и захлопала в ладоши.

Рома выложил лепёшку в чистую тарелку и запустил в миску ещё три диска; и те сразу же превратились в «оладушки». Сняв с настенного крючка шумовку, похожую на сачок, он и их выгрузил в тарелку.

– Надо помыть руки, а то ходим грязными целый день, – сказал паренёк и двинул штырёк на загнутой трубке.

Дети умылись, вытерлись свежими салфетками – из стенной прорези – и вновь занялись «оладьями». Они были ещё горячими.

Рома достал из щели новую салфетку, свернул вчетверо и прихватил ею одну лепёшку. Он понюхал её, разломил, снова обнюхал. Ничего подозрительного в её аромате он не учуял. Мало того, ему показалось, что она пахла даже привлекательно. В этот момент микроволновка булькающим голосом и открытием дверки оповестила ребят, что кушанье готово.