Волшебная дверь. Книга четвертая

Волшебная дверь. Книга четвертая
Александр Травников

«Волшебная дверь» – книга-продолжение. Это четвертая книга из серии рассказов Александра Травникова про то, что происходит вокруг нас и с нами. У первых трех книг – «Пятница, 13», «Зеленые кипарисы», «Четыре четверти» – есть свой собственный читатель. И даже свой критик. Но и те и другие требовали от автора продолжения. Если кто-то узнает в героях книги себя, вспоминает, что те или иные события и в самом деле имели место, значит, все правильно. Как говорится, картина маслом удалась!

Волшебная дверь

Книга четвертая

Александр Травников

Иллюстратор Александр Игоревич Травников

© Александр Травников, 2017

© Александр Игоревич Травников, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-3921-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия – теория написания

Записки на компьютере

Нет ничего проще, чем написать статью или книгу – длинную, многостраничную и многословную. Сиди себе и пиши. Слова легко сложатся в предложения. Но уже на второй странице чтения возникнут вопросы: о чем написано? что сказал автор? Так что первое правило: прежде, чем что-либо написать, ответьте сами себе на простой вопрос: о чем вы написали или собираетесь? что хотели сказать или сказали?

Сформулируйте коротко, всего в одну строчку, лишь один тезис: что, как и почему? Вот лично я считаю, что учился у Бабеля1. Конечно, не только у него. Но только его опыт и практика литературной деятельности могут лежать в основе любого произведения, которое вы

1 Исаак (Эммануилович) Бабель – Одесса, 30 (12) июня 1894 года – Москва, 1940 год (расстрелян). Русский, советский писатель, драматург и журналист.

пишете для других. Для себя вы можете писать что угодно и как угодно.

Когда я обнаружил, что любую статью, раздел или главу книги переписываю в среднем 17 раз, то было от чего отталкиваться. Однако только потом, уже написав пару-другую книг и сотен статей, вдруг узнал о том, что Исаак Бабель переписывал одну статью 21 раз! Узнав – понял: недорабатываю. И насколько недорабатываю!

Именно эта разница в четыре переписывания и отделяет меня от классика. Зато есть к чему стремиться. Потому и стал после 17 переписываний специально возвращаться к написанному еще и еще раз, чтобы хотя бы при полировке текста превзойти усилия знаменитого писателя.

Не знаю, не уверен на сто процентов, что есть такие уникальные люди, которые могут все сказать и написать сразу, набело, без помарок. Редкое, наверное, это явление. Но имеет право на существование. Хотя вряд ли такое существует в природе. Если, конечно, работа действительно авторская, а не вольный пересказ чужих мыслей и переработка чужих текстов. Столкнулся недавно и с другим феноменом, иной проблемой.

Вот отложите любой свой текст на время на полку. Пусть полежит. А по прошествии времени вернитесь к нему. Вы поразитесь: столько заусениц и корявостей увидите. Причем вы увидите. Другие не увидят. Даже не заметят. Они с первого раза сделают выводы и умозаключения, вынесут приговор и выскажут, если получится, свои суждения.

Про еще одну составляющую любой литературной работы даже говорить неудобно. Про то, что писать нужно каждый день. Ведь о том, как писать, знает практически любой. Умеет писать каждый второй. А вот навык передачи мысли в письменном виде закрепляется только тогда, когда каждый день шлифуется. И именно навык – первое, что уходит. Вот перестанете работать каждый день, совершенствовать свой навык, меняться от текста к тексту, от предложения к предложению, от слова к слову – и все, ушел навык. Потом сомнения одолевают в результатах работы своих коллег.

Вот недавно беседовал с одним писателем. Зашел он в гости. Я подарил ему свою новую книгу. Он тут же перевел разговор на себя. Держит в руках мою пахнущую свежей бумагой и буквами книгу и молвит: мол, нужно будет найти время. Сяду вот скоро, когда силы наберусь, за новую книгу. Каждую неделю буду по часику выделять, чтобы написать. А мне стыдно стало: я даже не помню, какую такую книгу он написал.

Почему удивился, что забыл об этом? Да потому, что вроде сам же и помогал ему с рукописью1

1 Понятие рукописи вчера и сегодня – это разные понятия. Раньше рукописью считалось то, что было написано пером и чернилами на листе бумаги от руки. Сегодня рукопись – это чаще всего первый, сырой вариант текста из-под компьютера и на принтере. Хотя в понятии рукописи был и промежуточный вариант. Это когда на машинке и через копирку, когда ленты нет. Зачастую на четвертинке залежалой, желтой от времени бумаги, неровными, битыми буквами, без переносов, полей, отступов и красных строк.

от руки. В общем, держит он, писатель, в руках мою новую книгу. Но завидую я ему, а не он мне. Ибо талант. Может так, нехотя и талантливо, по-быстренькому, шедевр набросать. Естественно, любой талант вызывает должное уважение.

Правда, есть и другие стороны литературного таланта. Знаю парочку потенциальных писателей, которые годами рассказывают, что пишут шедевр. Но пока все некогда. Вот появится много свободного времени – и завершат. Принесут для оценки и предоставления возможности высказать свое восхищение. Но спешить здесь не следует: чем черт не шутит?

Для начала, думаю, по этой теме хватит.

А в завершение скажу. Вот вы сказали и написали одно. Тот, кто прочтет, поймет совсем другое. Ведь у каждого свой личный опыт. Это, наверное, и хорошо, что жизнь многогранна. А некоторые и думать не будут. Понесут такое, что весьма удивитесь. Причем исключительно свое. И не по теме. Зато сермяжное и посконное, оригинальное. И к вашему тексту отношения не имеющее. Им бы лишь повод был высказаться. Но право имеют: читатели!

    5 марта 2016 года
    Александр Травников

Глава I. Волшебная дверь

Волшебная дверь

На свете много есть чудес. Даже совсем не познанного. И если Вы не верите в чудеса, то это вовсе не означает, что их нет. Вот и мне довелось однажды повстречаться с таинственным и неизведанным. Убедиться лично в том, что и домовые, и барабашки точно существуют.

Дом строили долго и медленно. Даже когда построили, то все одно, документы на него отсутствовали. Когда прошло двенадцать лет, только благодаря мудрости и справедливости суда, были выданы на руки документы на огромный офис в центре города.

Все комнаты были завалены строительными материалами. Элитная недвижимость предстала в виде непроходимых развалин. Плитка, которая должна была лежать на полу, почти вся была побита и свалена по углам. Мешки с цементом, гипсовой штукатуркой давно превратились в камень. Со стен и потолка свисали медные и алюминиевые провода. В общем, помещение представляло собой голые стены из кирпича и бетона. Полы завалены строительным мусором. Который когда-то был дефицитными строительными материалами, а теперь однозначно были мусором.

Но так было у всех. И потому все радовались и этому. Некоторые, как известно из газет, в других местах, вообще ничего не получили. Но это в другом случае, при не честном застройщике. А про мертвых – как известно, либо ничего, либо только хорошее. Хорошего не было, значит и ничего про строителей, чья профессия скорее диагноз, чем профессия, здесь говорить не будем. Не та тема.

Среди всего этого хлама отыскалась и одна ценная вещь. Огромная деревянная дверь. Она были сделана из дерева. Была очень крепкой и однозначно единственной вещью, которая чего-то стоила. Даже для офиса в центре города она была явно не формат. И на несколько порядков превосходила по своей ценности любой евро ремонт в его законченной стадии. В общем именно эта дверь и была достойна того, чтобы ее не выбросили, а оставили, и установили в качестве украшения всего помещения.

И вот наступило время ремонта. Пришли рабочие. Потом другие. Потом еще другие. И каждая новая смена трудящихся рассказывала, сколько сил и средств следует потратить на то, чтобы ликвидировать сотворенное до них. Как обычно, у рабочих чего-то не было. То нужного сверла, то отвертки, то срочно требовалось особенное ведро или специальный плиточный клей, который можно было приобрести только в им ведомом месте по специальной цене с учетом скидки, в лавке у дяди Ашота.

Однажды, прихожу я в офис справиться о темпах ремонта и перспективах его завершения, и понимаю, что чего-то не хватает. Вот есть такое внутреннее ощущение того, что чего-то нет. Ну нет, и нет. Потом вспомню.

И точно. То, что гложет вас весь день, рано или поздно несомненно оформится в ясное представление о том, что вас так беспокоит. И действительно так. Ближе к полуночи, пришло явное понимание того, в чем вопрос. Вопрос был совершенно прост:

– А где дверь?

Теперь, когда стало ясно, что меня беспокоило, следовало внимательно порыться в памяти и вспомнить, почему я не увидел двери и что я упустил.

Спать теперь не хотелось вовсе. И потому хотелось прояснить ситуацию.

Пришлось ехать и с фонариком бродить по комнатам помещений с пустыми проемами для будущих дверей. Тщательный обход ничего не дал. Особо ценной и дорогой сердцу двери не было. Нигде. Значит меня память не подвела. Будем ждать утра и разбираться.

Утром звоню на офис прорабу и спрашиваю.

– Где дверь?

– Не знаю, – отвечает. – Наверное переставили куда-нибудь. Позвоню, узнаю. К вечеру доложу.

Пришел вечер. Двери не было. Ее не нашли. Но никто ее не брал. Куда подевалась, никто не знает. Все помнят, что была, а куда делась, никто не знает. Хотя дверь в помещение открыта весь день настежь. Заходи, кто хочет!

– Может кто утащил? – Спрашиваю.

– Может и утащил.