Дядя из 90х

– Ещё надо.  Очень. Могу без содержания или в счёт будущего года.

Морщины на высоком лбу руководства собрались в  недоумённую абстракцию.

– Работать кто будет,  Трофимов?  Дела твои и  так запущены. За  ООО "Центр" просрок больше месяца, " Наш домик" вообще четыре ляма зависли,  плюс мелочёвка.  Юристы ни хрена не справляются…  Что ты лыбишься?

Внешне шеф  чрезвычайно напоминал героев старых советских карикатур. Маленький,  толстенький, лысоватый,  с простоватым выражением щекастенькой физиономии. При этом в делах это была настоящая акула и те,  кто доверял внешности,  очень быстро начинали жалеть о своей доверчивости.

– Пал Григорич,  все мои аргументы Вам давно известны. Долги не возникли бы  в таком количестве,  если бы вы,  вопреки моим рекомендациям,  не разрешали бы отпускать им товар.  Но ведь план горит,  да?  Как всегда.

– Послушай,  это совершенно не в  твоей компетенции –  обсуждать мои решения. И вообще…

– Вообще, вот, – я положил перед шефом свое второе заявление –  на увольнение.

– Наглеешь? –  в голосе шефа порезался металл.

– Нет.  Вынужден обстоятельствами. –   Я устремил на него тяжелый взгляд. Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом директор вздохнул и сказал:

– Не стоит со всеми работать, как должниками.  Хорошего отношения не ценишь.

– Ценю, Григорьич, –  я ответно вздохнул, –  друг детства у меня умер, Батурин Иван, слышал о таком?

– Слышал,  конечно,  но не знал,  что вы друзья, – он помолчал, –  но отпуск то тебе зачем, да ещё на две недели?

– Водки попить.  Тяжко мне, –  я опустил глаза.  Не говоря больше ни слова, шеф  наложил разрешающую резолюцию на моём отпускном заявлении.

– Две недели, не больше.  Понял, Трофимов?

Я кивнул и,  попрощавшись,  вышел из кабинета. Директор, конечно, мужик неплохой,  но вряд ли оставит совсем без последствий мою наглость.  Да и хрен с ним!

К помпезному обиталищу областного УВД я подъехал без пятнадцати одиннадцать. Здание было одним из символов Татищева, известным городским ориентиром и получило популярное и широко распространённое название «Башня смерти», будучи объектом и источником многочисленных городских легенд. Несмотря на то, что здание было построено к концу правления товарища Сталина, любящие фантазировать граждане связывают его с периодом Большого террора и даже более ранней историей. Кайфующие от запугивания собеседников болтуны утверждают, что в стенах здания замурованы тела его строителей, что в нём располагались подземные камеры для заключённых и подземные ходы до здания тюрьмы и Егошихинского кладбища, что в нём сотрудники НКВД пытали и казнили невинных людей, сбрасывали их с башни во двор, что один заключённый сам сбросился вниз с башни, что в здании регулярно раздаются глухие звуки выстрелов – расстреливают заключённых, и др.

Не без труда отыскав место на парковке среди могучих красавиц иномарок,  я вспомнил слова одного моего приятеля: " Когда в девяносто девятом году я, будучи капитаном РУОПа,  купил себе "десятку" ,  то на меня глядели многие,  как на коррупционера. А сейчас перед "Башней смерти" толпятся мерины и Тойоты последних марок,  и никого это не смущает." Опрятный милиционер, тьфу-ты, полицейский,  выдал мне пропуск.  Я поднялся к знакомому кабинету,  вошёл без стука.  Серёга Иванов пребывал в одиночестве, с сосредоточенным видом колотя по клавишам ноутбука.

– Я думал,  ты тут жуликов ловишь,  а  ты,  оказывается, в игрушки режешься.  Кнопкотыком  заделался? –  подколол я его.

– Да какие,  к лешему,  игрушки!  Задолбали отчётами и  проверками. Крысы штабные! – он раздражённо захлопнул крышку,  повернулся на стуле, –  да ты располагайся. Кофе? Коньяк? Виски?

Кабинет Серёгин больше напоминал современный офис. Пластиковые панели на стенах, мини-холодильник, кондиционер, классическая мебель, как в любом торговом центре,  мягкий диван. Ни одной бумажки на столе, всё чинно и  прибрано. Не сравнить с обителями ментов девяностых: десять рыл  в кабинете,  завал бумаг и неистребимый табачный дух.

– Давай кофе,  я за рулём.

После того,  как мы расположились с чашками в руках,  я приступил к делу.

– Короче,  так,  Серый. Хочу копнуть Ванькино дело. Много неясного.

– Что значит копнуть? –  Иванов поперхнулся кофе, –  расследовать что ли?

– Ну да, – не смутился я, – ты же сам признал,  что там  и на взгляд профессионала не всё чисто.

– Да мало ли  где нечисто. Ты кто? Какие у тебя полномочия людей расспрашивать? Да каких людей!  Ты, вообще понимаешь, в  каких кругах вращался Иван свет Борисович?  Начальство областного УВД   не хочет никуда лезть, а ты "копнуть хочу ". Филипп Марлоу недоделанный!

– Ты что так раскипятился то? Кофе пей,   остынет.

– Да пошёл ты!  Ты понимаешь,  что если своими дилетантскими   потугами  даже зацепишь  что-нибудь,  то слопают тебя,  как комара. Ты же один!

– Брось, –  поморщился я, – "слопают".  Не те времена,  сейчас человека  дешевле посадить или скомпрометировать, чем убирать,  и ты об этом прекрасно знаешь,  потому к тебе и пришёл.  Раз официального дозволения на следствие у вас нет,  отлично.  Сидите ровно на жопе и смотрите. А я буду дёргать за ниточки.  Если пойдут круги по воде, отследите.  Что я тебя,  учить должен?