– Так владыка и объяснил им, что причин для волнения нет. Великий князь, то есть ты, на месте, значит, в государстве порядок.
– А кого же тогда уморили и почему мама литвинка?
– Твоя мама из Литвы. Она православная, но родом оттуда. Есть такая страна по соседству с Русью. Вот потому и называли ее люди литвинкой. Все остальное тебе послышалось. Когда много людей кричат, их трудно понять. Вопят они одно, а слышится другое.
– Но Ивана Овчину ругали грязными словами. Это я слышал. Почему его не любят? Он же хороший, ласковый, играет со мной, кенаря учит петь под свирельку.
В разговор вступил Федор:
– Видно, Овчина кому-то плохо сделал, вот и ругали его люди.
– Но он же хороший!..
Дмитрий и Федор переглянулись. Ну что ответить ребенку? Сказать, что тот человек, которого он любит, на самом деле подлец, способный предать? Это нанесет непоправимый вред мальчику. Лгать же тоже нельзя.
Непростую ситуацию разрешила великая княгиня.
Она появилась в покоях, сразу подошла к сыну и спросила:
– Ты сильно испугался, Ваня?
– Да, мама. Не хочу больше выходить и стоять пред людьми.
– И не будешь! Так надо было сегодня. Пойдем, мой мальчик, ко мне.
Не обращая внимания на Ургина и Колычева, княгиня увела сына с собой. По коридору быстрым шагом прошел Овчина-Телепнев в сопровождении трех стражников.
Ургин усмехнулся.
– Забегал наш герой! Даже по дворцу с охраной гуляет.
– Так он похлеще Ивана испугался.
– Поделом ему. Может, спеси и поубавится.
– Разве что на время, Дмитрий.
– Пойдем, Федя, во двор. Душно здесь, в палатах.
– Да, пойдем! Сейчас тут и без нас дел хватает. А что еще будет!..
– Посмотрим.
Ургин и Колычев спустились во двор.
К ним подошел Тимофеев и спросил:
– Видали, как засуетились бояре, особенно Овчина? Побледнел, застыл как истукан, а потом бегом со стены, позвал стражу да спрятался в палатах.
К ним подошел Матвей Гроза и осведомился:
– Слышали новость, начальники?
– Что за новость? – спросил Дмитрий.
– Князь Андрей Старицкий, узнав о смерти брата, бежал из удела и сейчас собирает войско.
– Войско? Из кого?
– Так у него своя дружина есть, а теперь вроде большую рать созывает. На Москву уже и грамоты прислали, которые он отправляет боярам. Князь Андрей призывает их идти к нему на службу, дабы свергнуть иго думы.
– Ты что же, читал эту грамоту? – спросил Тимофеев.
– Дьяк читал. Не веришь? Вот те крест! В грамоте написано, мол, великий князь – младенец. Вы не ему, а боярам служите. Дальше дьяк прочитать не успел. Забрали у него грамоту да отнесли Елене. А та к себе Овчину и Никиту Оболенского позвала. Видать, совет держать.
– Без созыва думы?
– Вот чего не ведаю, того не ведаю! Да и не мое это дело.
Дмитрий проговорил:
– Ну вот и начинается. Князь Андрей отважен, немалое войско собрать может. Его дела могут обернуться великой бедой для Руси.
– Опять, Дмитрий, твои предчувствия оправдались, – проговорил Федор.
– Пока еще нет. Молю Господа, чтобы я ошибался.
– Останемся здесь или к тебе поедем?
– Тут делать нечего. Что надо, мы и так узнаем. Ивана нам сегодня не увидеть. Едем ко мне, но стражников оставим тут.
– Конечно! Я передам команду Матвею Грозе.
– Да, Федя, и выезжай к мосту. Мы с Гришей там будем ждать тебя.
Елена вошла в палату опекунского совета и села в кресло. Князья устроились на лавках.
Правительница развернула грамоту князя Старицкого и злобно проговорила:
– Ишь ты, что рассылает. Великий князь, мол, младенец, не ему, а боярам вы служите. А он, князь Старицкий, рад всех жаловать. – Она бросила грамоту за кресло, посмотрела на князей. – Ну и что делать будем?
Поднялся Никита Оболенский.
– Надобно думу созвать, дабы принять верное решение.
– Думу? – вскричала Елена. – Что она может решить, эта дума? Да и времени терять нельзя.
В палаты вошел князь Иван Шуйский.