Генеральная зачистка

– Ага, выбросим! – фыркнул Шепель. – Ты, Валя, сначала в тему войди, а потом принимай решения.

– Я что, предложила не то?

– Не то… Завтра утром мы с Серегой должны вернуть ее бандитам. Представляю, сколько возникнет вопросов к ней у сутенерши, когда она увидит свою рабыню в новой одежде… Снял-то ее гастарбайтер!

– Как это?

– Вот так… Короче, дорогая: организуй девочке ванну – это не помешает и подозрения не вызовет, – накорми, а вот одежду ей менять нельзя. Потом нам надо поговорить с ней. Вопросы есть?

– Есть-то они есть, но задавать их, вижу, не имеет смысла…

– Какая ты у меня понятливая!

Валентина увела девочку. В прихожую вошел Туркин, поприветствовал Самойлова, пожал руку зятю:

– Вот, значит, кто твои гости… Что за девчушка?

– Проститутка, – ответил Шепель.

– Не понял?..

– Вам, Борис Анатольевич, неизвестно, кто такие проститутки? – изобразил удивление майор.

– Но она же совсем еще ребенок…

– Кто-то любит развлекаться с малолетками.

– Мерзость какая!.. А как она оказалась у вас? По телефону ты не стал ничего говорить; может, расскажешь сейчас?

– Серега расскажет. Это он вышел на девчонку, ее брата и мать.

– Так у вас целая семья?

– Нет, Борис Анатольевич, вся семья, к сожалению, у бандитов, и мы с Самойловым желаем вытащить ее из рабства.

– Из рабства?

– Пройдемте в кабинет, Серега вам там все объяснит.

– Да, конечно, проходите, Сергей.

Пока Валентина занималась Тоней, Самойлов поведал тестю Шепеля о том, что было связано с семьей, попавшей в рабство.

Возмущению Туркина не было предела:

– Это надо же что творится! И где? В центре Москвы!.. Куда смотрят власти?

– Туда же, извините, Борис Анатольевич, куда смотрите и вы, – усмехнулся Шепель. – В сторону западных банков, в которых их личные счета, да на котировки разные… Разве вас еще что-то интересует?

– Не забывайся, Миша. Я бизнес делал честно. И все, чего добился… впрочем, ты всегда предвзято ко мне относился. Но ладно, это, в конце концов, твое право… Что думаете делать дальше?

– Я уже сказал, освободить семью из рабства.

– От меня какая помощь требуется?

– Сейчас – только временный приют для девочки. Ваша помощь понадобится им позже – после того, как они окажутся вне рабства и вне опасности.

– Понятно. Но я могу выделить людей, использовать свои связи, натравить на этих скотов полицию…

– Обойдемся без этого. И прошу в наши дела не вмешиваться. Понятно, что вы можете поднять шухер по всей Москве, и ваши ребята из службы безопасности перетряхнут все бордели. Только все это без толку. Не успеете вы начать, как бандиты тут же скроются. И что они сделают с «товаром», неизвестно… Им балласт не нужен.

– О каком «товаре» ты говоришь, Миша?

– О рабах. Для этих подонков рабы – не люди, а товар. Когда он не продается, его уничтожают.

– Страшные вещи ты говоришь…

– А то вы не знаете, в какой стране живете.

– Ну, хорошо. Я не вмешиваюсь в ваши дела. Но учти, Миша, если потребуется помощь…

– Я это уже слышал – и сказал, когда потребуется ваша помощь – позволить этой семье начать новую жизнь, забыв старую, как ужасный сон.

– Я сделаю все, что надо.

– Вот это уже мужской разговор!.. Ладно, Борис Анатольевич. Валя, наверное, уже накормила Тоню, нам надо поговорить с ней. Если можно, в вашем кабинете.

– Конечно, что за вопросы? А мне при разговоре присутствовать нельзя?

– Если только вы не станете мешать.

– Я не помешаю.

Шепель вышел из кабинета и вскоре вернулся с Тоней. Валентина также хотела присутствовать при разговоре, но Михаил запретил.

Майор усадил девочку в кресло у журнального столика, сам сел напротив. Самойлов устроился на диване, Туркин присел в кресло.

– Пообедала? – спросил девочку Шепель.

– Да, спасибо. Я уже забыла, что такое нормальная еда… А тут… спасибо. Жаль, что я для брата взять ничего не могу.

– Ничего, девочка, – вздохнул Туркин, – наступит время, и у вас все будет.

– Я же просил, Борис Анатольевич! – вскинулся Шепель.

– Молчу, молчу…

Майор повернулся к девочке: