Альманах «Бесконечная история»

– Бать, когда меня охотиться возьмёте? – заканючил он.

– Мал ты ещё! – улыбнулась мать. – Отстанешь в лесу, заблудишься!

– Нет! – заспорил Ванька. – Мне десять уже. Большой совсем!

– Большой, большой, – подхватили братья.

Они расхохотались – даже псы гавкали в такт хозяйскому смеху. Ещё никогда Ваньке не было так обидно. В семь лет не брали, в восемь и девять – тоже. А в десять то чего?

Лишь отец сел рядом на корточки и серьёзно сказал:

– В другой раз, Вань. Мы на кабана идём, там всякое бывает. На волков наткнёмся – тяжко будет.

– Бать, я аккуратно буду! – сказал Ваня.

Но отец был непреклонен:

– В лесу шаг в сторону – и всё, не выйдешь.

Отец и братья ушли. Собаки виляли хвостами, мускулистые бока раздувались от предвкушения охоты. Мать побежала в дом на плач сестры. А у Ваньки созрел план: пойти следом за охотниками. Но вдруг отстанет? Однажды он заплутал и вернулся домой ночью. Соврал, что уснул в лесу. Мать поверила, но взгляд отца Ваня не забыл. Мол, не умеешь – не ходи. Но каким он будет лесничим, если лес не знает?

Ветер раскидывал пепел, глаза слезились, а нос будто чесался изнутри. Фигуры людей и собак едва угадывались сквозь дым и ползущий с оврага туман. Впереди шёл отец, братья отставали на пару шагов. Пальцы отца касались дула пищали, которую он выиграл на соревнованиях в Домнино: «Лучший стрелок окрестных деревень». Батя со смехом говорил, что после лука пищаль – дар божий. За охотниками волочился речной туман – он робко касался лодыжек, словно боясь окружить могучие фигуры. По очереди мужчины проверили остроту ножей и тетиву луков. Наконец дым, туман и бегущий по ветру пепел скрыли охотников.

А Ваня крался за сараями. Аккуратно, боясь свалиться в навозные кучи и растревожить собак, он бежал по безлюдной тропке. Через пару минут мальчик шагнул в лес и на душе стало тревожно. Он не мог объяснить, чего боится: знакомых троп или отцовского гнева? О матери Ваня не думал – до обеда искать не будет. Но как бы всё не закончилось, уши надерут, как пить дать.

Он догнал охотников, когда они вброд переходили Вшивку. Никто не заметил его: разве что собаки почуяли запах пота. Но и они не подали виду – удача была на Ванькиной стороне. Пока охотникам не везло: следы кабанов обрывались и появлялись то тут, то там. Собаки бегали кругами, черты лиц мужчин стали более резкими, а слова отдавали злостью. Последняя тёплая охота – а потом заморозки и зима.

Ванька ещё дрожал от касаний прохладной воды к разгорячённому телу, когда батя замер на опушке.

– Домой, – скомандовал он. – Сегодня бог не с нами.

– Ха, – улыбнулся старший из братьев, Федька. – Кабан в чаще. Мы не заблудимся, если пометим деревья.

Ветер растрепал длинные волосы отца, но когда охотник заговорил, даже он стал тише:

– Я не заблудиться боюсь, а волколака.

Старший брат всплеснул руками и харкнул на землю. Тот, что помладше – Саша, – глядел то на него, то на отца, не решаясь, чью сторону занять. Батя молчал, пот на седых висках блестел в свете лимонных лучей солнца. Федька вытащил нож и любуясь гладкостью лезвия, как бы невзначай заявил:

– Волколак – сказка. Кто бы не воровал людей, он берёт девок да слабаков. К тому же, зимой.

Саша переминался с ноги на ногу. Взгляд Феди заставил робко пробормотать:

– Его правда. – Отец, пошли в чащу.

– Нет. – Отец развернулся и тенью накрыл братьев. – Не в этот час.

– Уважь сыновей, отец, – шагнул к отцу Федька. – Мы не малыши, как Ванька. Зимой только лёд дырявить, да рыбу жрать. Запасов не хватит.

Ваня не понял, то ли слова об уважении растревожили отца, то ли звук ветки, на которую мальчик случайно наступил. Отец развернулся и Ванька пополз влево. Братья ничего не слышали – так ждали ответ. Напряжение между мужчинами витало в воздухе и если Саша изучал носки сапог, то ледяной взгляд Феди говорил яснее слов: он пойдёт в чащу один.

– Я не трус, – наконец выдавил отец. – Пошли, но вернёмся до темноты.

Федя оскалился, а Саша выпустил воздух из надутых щёк. Отец не глядя пошёл к еле видной тропке в частоколе деревьев. Ванька победно сжал кулачки: он, как и братья, голодать не хотел.

***

Тропа петляла, постоянно сбиваясь на едва различимую дорожку следов. Отец шёл с поднятой пищалью, братья при каждом шорохе вскидывали луки. Собаки бежали рядом, словно вышли на прогулку, как вдруг словно по команде рванули в чащу. Охотники побежали следом, Ваня за ними. Мысль, что пора выйти, не давала покоя, но злость, исходившая от отца, висела в воздухе как запах сосен и паутина на чёрных ветках.

Вскоре они так сильно углубились в лес, что лучи солнца едва пробивались сквозь кроны деревьев. Почему-то здесь листва не хрустела под ногами, а чавкала, словно мечтая затянуть в землю. Собаки, рванувшие вперёд, поджали хвосты и скуля топтались на месте.

– Болото. Дальше хода нет. – Нога отца по колено провалилась в прелые, гнилые листья. Те зачавкали беззубыми жвалами. Воздух наполнил запах гнили. По коже Вани побежали мурашки: он представил, сколько животных затянуло болото.

– Нет, – огрызнулся Федя, а его пёс зарычал. – Останемся на ночь, с рассветом двинемся дальше.

Отец отошёл от болота и обратился ко второму сыну:

– Ты не чувствуешь? Здесь холодно даже для сентября.

Тот развёл руками. Всё он чувствовал. Но показаться трусом в глазах Федьки? Ну уж нет!

– В деревню, – сказал отец. – Это приказ.

– Нет, – с чуть слышной дрожью в голосе произнёс Федя. – Хочешь -выпори дома, но без кабана я не вернусь.

Отец что-то сказал, но Ванька не расслышал. В кустах за охотниками метнулась тень. Ваня подумал на ворон, но после различил лохмотья юродивого. Что он тут забыл? Пошёл охотиться? Но у него из оружия только палка…

Юродивый высунулся из-за шиповника. Глаза закатились, заячья губа оттопырилась, изо рта бежала струйка пены. Острая палка торчала из-за спины, как продолжение позвоночника.

– Всё. – Отец двинулся к братьям и те отступили. – Домой, или зубы тут оставите!

Федя насупился, а Саша споткнулся о торчащую ветку. Ваня глядел только на юродивого. И смотреть было на что: губы словно плясали на лице, зубы вытянулись, как клыки. Красные, инородные вены пробежали по рукам, а из горла вырвался полный боли хрип.

Мир поглотило чавканье. Болото из листьев квакало, вороны с громким «Каррр» унеслись с веток. Отец и братья встали спина к спине. Ванька не двигался, лишь охваченные трусливой лихорадкой глаза наблюдали безумную картину: сквозь гнилые листья появлялись голова и лапы. Ваня подумал, что охотники напоролись на волчью стаю – так чудище напоминало волка—переростка. Шерсть, которую словно окунули в смолу, топорщилась как иглы на еже.

– Волколак, – зашептал Саша. – Боженька, помоги.

– Это же сказка! – с перекосившей лицо безумной улыбкой воскликнул Федя и захихикал, как застенчивая девчонка – Сказка, сказка, сказка! – твердил он до тех пор, пока не закашлял от смеха.

Отец шагнул к сыну, но остановился – инстинкты охотника подсказывали не отвлекаться. Быстрым движением он прислонил пищаль к плечу, ведь тварь времени не теряла – как человек встала на ноги и прыгнула за деревья. Пуля расчертила воздух и отколола пару кусков коры с дерева, где только что был волколак. Собаки завыли – протяжно, тоскливо. Ванька полез на дерево. Саша глядел на Федю: тот срывал с тела одежду, словно горя в невидимом огне. Пара шагов – и Сашка оказался около брата, но тот ударом в нос отправил парня на землю. Саша заскулил, а Федя смеялся, будто поражённый заклинанием. Он хохотал, даже когда тварь появилась за спиной и одним махом снесла голову. На секунду Ване показалось, что и отрубленная голова продолжила смеяться.

Сашка бросил лук и побежал прочь. Отец отвлёкся на сына и погиб бы, если б не собаки. Может, смерть хозяина вселила храбрость, но псы бросились на тварь. Атака дала отцу шанс: он снова выстрелил. Отец охотился с малых лет и знал, что стрелять надо в глаз: животное умрёт, а шерсть не испортится. Правда, о шерсти он сейчас не думал.

Пуля вонзилась твари в глаз. Чудище взвыло – удар переломил одному псу позвоночник, второго через секунду постигла та же участь. Время словно замедлилось – так долго отец возился с пищалью, а туша волколака становилась ближе. Отец зарядил пищаль, но слишком поздно – лапы взметнулись и тварь ударила мужчину головой о землю. Как тряпичная кукла, охотник раскинул руки и ноги в разные стороны.

Волколак побежал за Сашей. Через минуту Ваня услышал вопль и глупо хмыкнул от мысли, что теперь он – старший сын. Внимание с глупой мысли переключилось на батю: тот приподнялся на локтях, с головы лилась кровь. Ванька глянул в кусты – там, таясь, укрылся юродивый.

Отец пополз, хрипя как зверь. Юродивый шагнул из кустов. Ванька бросился наперерез.