Райские ботинки и Жареная кобра

Я думал: далась им всем эта Абрикосова! Во-первых, она аккордеонистка, это же смешно! Ля-ля… Тянет на зарядке свою гармошку… Во – вторых, она старая! Ей лет двадцать уже! Старуха, на покой пора! Потом, она длинная, худая, гибкая как удочка, и сиськи у неё здоровые торчат! Как она играет – не понятно! Волосы рыжие – целый стог, до небес! Как у ведьмы! Глазища огромные, зелёные, как у Змея-Горыныча! Видать, она его дочка! Рот большой, красный, как у вампира, а зубы блестят как лакированные! Она рта не закрывает, всё ржёт! А вокруг мужики стоят кольцом и млеют! Не понятно… Ну ладно… Наплевать на неё и забыть… Дура… И мужики дураки… Купили бы себе килограмм «Мишки на севере» и ели под грибочком… Разве это не лучше, чем эта дура Абрикосова? Ну ладно, не до неё…

Самое невыносимое в моей жизни в лагере, было то, что каждую секунду в меня летело противное слово «жирный»… Сделаешь шаг – орут «жирный»! – сделаешь два, опять орут… А я никакой «жирный» не был, я был просто полненький мальчик и всё… Бабушка моя делала всякие вкусные вещи из теста: пироги, булочки, печенья… Что мне их теперь не есть? Не дождётесь… Плевал я на ваши издевательства…

…Но всё-таки достали… Однажды девочка, которая мне очень нравилась, Наташа Русакова, в столовой, ни с того ни с сего, крикнула мне: «Жирный!» Я обиделся. Я от неё этого не ожидал. Я думал, что если она мне нравится, то ничего плохого она мне сделать не может… Ну сами посудите: вот ты девочка, вот мальчик, которому ты нравишься, ты должна это ценить! А вместо этого ты орёшь ему «жирный»! Не знаю, глупость какая-то…

Ушёл я от обиды в конец лагеря, к сетке из проволоки, которая отделяла нас от мира нормальных людей, сел на песок и стал думать: как мне дальше жить? Даже Русакова, и та предательница… А ещё я защищал её от Витьки-Моськи, который её за волосы дёргал… Дал ему раза, Витька – брык и упал… Потом убежал… «Спасибо, Саша,» – важно сказала Русакова и сделала мне глазки. Я думал всё, отношения налажены… А оно вот как… Надо было оставить её на растерзание Моське… Тогда бы знала… Друзья на дороге не валяются… Ну ладно…

…Вообще надоели они мне со своим лагерем… Развлечения какие-то тупые: самолётики кретинские делать, песни петь – завывать… В море заходишь: минуты три поплескаешься и на берег… Вон Абрикосова! Уплывает так далеко, что и не видно её… Я слышал как одна воспитательница, глядя на неё в море, из-под руки, громко сказала: «Чтоб ты утонула, сволочь!»

…Я думал Абрикосова утонет, а она и не собиралась… Приплыла и стала на своей гармошке играть, песни орать… Воспитательницу трясло от ненависти… Синяя ходила… Я думал утопится… Нет, обошлось…

…Так вот сижу я на песке у сетки и думаю: как жить мне среди этих гадов? Тут с противоположной стороны подходят к лагерю Лёнька – Опарыш и Генка – Конь… Спокойно откидывают кусок сетки и, не обращая на меня внимания, входят в лагерь… Вот так! Запросто выходят, и запросто входят в этот концлагерь! А я что, хуже что ли? Там свобода! Там никого нет! Никто гадости не крикнет! И с такими радужными мыслями, я вылез на свободу и пошёл по берегу, подальше от лагеря…

…Хорошо! Море и песок… Кусты какие-то маленькие… Кругом – ни души! Пионеры за решёткой сидят, а я гуляю, как нормальный человек… Жизнь!

…Иду вдоль моря, по берегу, подальше от лагеря… И чем дальше от него отхожу, тем лучше, веселей мне становится… Иду и думаю серьёзно – может уйти от них на хрен совсем! Вот паника подымится! Вызовут КГБ… Вдруг что-то, виляя, пробежало передо мной, и юркнуло под кустик… Я остолбенел! Потом стал осторожно подходить к кустику… Не успел я к нему подойти, как из-под другого куста выскочила ящерица, крупная, толстая… И побежала куда-то подальше от меня, за волнистые гребни песка, и колючие кустики, собиравшиеся иногда в настоящие заросли…

…Я возликовал! Вот она, жизнь, достойная настоящего мужчины! Здесь же охотиться можно! Ящерицы будут динозавры, а я – бедуин, великий воин пустыни! Говорят, бедуины не охотились на динозавров, ну и что? А вот мне повезло! Я буду охотиться! Вообще – есть ли на свете вещь, которую не может сделать бедуин? Нету такой вещи! Я читал, что один великий бедуин, как выпрыгнет из песка, и всадил пулю английскому генералу прямо в лобешник, между глаз, а потом – раз! И в песок ушёл, как вода! Ну что, он может, а я не могу? Хрен ли тут! Могу!

…Ну и начал я охотится. Ящериц было – море! Выскакивали из-под каждого куста. Я ловил их совершенно без напряга… Некоторые, похитрее, сбрасывали хвост – он дёргался, завлекал… А сами под куст, переводить дыхание, и новый отращивать…

…Набил я этими хвостами целый карман, хвосты дёргались, я смеялся… Жизнь! На обеде собрал я эти хвосты в кучку и бросил в суп Русаковой… Она, когда увидела, что у неё в тарелке, как завизжала, заверещала! И как сумасшедшая понеслась из столовой, сбивая пионервожатых с ног… С трудом её поймали, лекарство давали… Потом пришли ко мне и говорят: Саша, что же ты делаешь? А я дураком притворяюсь и спрашиваю в ответ: а что такого? Они видят, мальчик – идиот, ну и отстали… Слово с меня взяли, что больше я так не буду… Ну, конечно, не буду… Что хотел – сделал… Вон, Русакова, от меня шарахается, как мышь от кота… Ну ясно… Мели языком, да меру знай… Была глупая девочка, стала умная… Молчит всё и глаза таращит…

…Ну ладно, слишком много времени я ей уделил… Не имеет она на это никакого права… Что она, директор столовой, чтобы о ней книжки писать? Ну, в сторону её…

…Однажды случай был: выскочил у меня на ноге чирей… Здоровый! Я им гордился: ни у кого нет, а у меня есть…

…Гуляю, как всегда, среди песков, вдруг чувствую, с ногой что-то произошло, тёплое что-то побежало: смотрю, нарыв лопнул, и льётся из него жидкость мутно-малинового цвета… Вылилась и застыла длинной полоской по всей ноге… Ну я, конечно, в восторге: рана! Настоящая! Как у великого воина пустыни! Пришёл в медпункт, залепили мне нарыв пластырем, в виде крестика… Выхожу, вижу Абрикосова стоит с физруком… Я насупился важно – ведь не хухры-мухры! А Абрикосова посмотрела на меня и как заржёт:

– Смотрите, какой мальчик смешной! – говорит и от смеха закатывается. – Ему прыщик залепили, и он думает, что он что-то вроде космонавта!

…Смеётся безудержно… Физрук тоже рот свой фиолетовый распялил, ей угодить хочет…

«При чём тут космонавт?» – думаю я, и с отвращением от Абрикосовой отвернулся. А эти двое смеются и шутками меня осыпают.

…Я раненый человек! Какие тут шутки?! Сволочи! Разозлился я на Абрикосову, думаю с озлоблением беспощадную мысль: «Вот дай срок! Вырасту, растяну твою гармошку, не обрадуешься! Будешь знать кто главный!»

Сладкая парочка…

…Я вечером стоял у окна, и, глядя на заснеженный двор, уютно освещенный разноцветными огоньками, испытывал очень неприятное чувство… Смертельный вирус бродит по странам и косит миллионы… Врачи массово увольняются… Разговоры о нищете и воровстве преобладают… Политика странная, мерзко – клоунадная… Все! Приехали! Что будет? Что ждать?

– Тебе не об этом нужно думать, Саша! – услышал я низкий, женский голос. Я обернулся и увидел, сидящую в моем кресле, очень крупную и очень некрасивую женщину, в старинном генеральском мундире, времен Суворова… Женщина подняла руки, и в них с потолка медленно спустилась сияющая золотом и камнями корона. Женщина одела ее на голову, и сурово спросила меня:

– Ну, что? Не понял, кто я? Нет, конечно! Я тебе скажу! Я, императрица Анна! Дочь несчастного царя Ивана Пятого, брата сумасшедшего дядьки моего, императора Петра Романова! Ну, ладно! Я пришла по просьбе твоей бабушки, Маргариты Двенадцатой… Она у нас, в Мире Небесном, очень крупный человек! Но, какой крупный, и чем управляет – тебе знать не надо. Ты думаешь, что ваш мир и ваш театр погибают… Что писать для уродливого искусства, не имеет смысла, и что пора отсюда убираться… Рано, Саша! Тебе скажут, когда нужно! Твои мысли, не совсем твои! Тебя на них провоцируют, и я покажу тебе, кто и как этим занимается! После этого ты должен будешь найти в себе силы противостоять любым попыткам истязать тебя, и подталкивать к сумасшествию! Смотри вниз!

…Смотрю. Внизу – моя комната. Я хожу по ней, и думаю о чем —то… Недалеко от меня, висят в воздухе два странных существа: маленький черный чертик, с фиолетовыми крыльями, и тоже маленький, розовый, золотоволосый ангелочек, с короной из полевых цветов, на прелестной, девичьей головке. Картинка исчезает.

Анна. Эти двое, как у вас называют – сладкая парочка. У них любовь. Его зовут Родриго, ее – Кармен. Они живут так: провоцируют людей на разные поступки… Родриго – на плохие… Кармен – на хорошие… В этом смысл их существования… От результатов – они получают удовольствие… И это удовольствие, является их духовной пищей… Без нее они растворятся в Вечности, как пыль… То есть – умрут! Смотри, что они с тобой сделают! Тебе можно портвейн?

Я. Нет, нельзя…

Анна. Они об этом знают… Смотри вниз!

…Моя комната. Я сижу на диване и пишу что- то… Родриго и Кармен висят недалеко от меня… Родриго пытается поцеловать Кармен, но она его отпихнула…

Кармен. Делом надо заниматься! Делом!

Родриго. Успеем! Куда он денется? Он наш!

Я бросил ручку, и, скомкав листки бумаги, бросил их под стол.

Родриго. Пора! У него не получается! Сейчас я его обработаю! Я его сломаю!

Родриго подлетел ко мне и мягко дунул мне в ухо. Я встал с дивана, вытащил их шкафа литровую бутылку португальского портвейна, и за несколько минут выпил ее. Всю! Потом лег на диван и крикнул:

– Зеленый, прекрасный город ранней юности моей, Ростов – на Дону! Я помню и люблю тебя! Хочу котлету по- киевски! И много денег!

После этих слов я уснул. Тяжело… Страшно… Мог не проснуться…

Кармен. Ты вечно пересаливаешь! Ты почти убил его!

Родриго (самодовольно улыбнувшись). Если можешь, исправь!

Кармен. Могу!

Кармен подлетела ко мне, превратилась в прозрачную розовую ленту и несколько раз пролетела сквозь меня. Как игла через тонкую ткань. Я встал с дивана, сел за стол и стал что – то писать. Написал и рассмеялся! Получилось хорошо! Я был спасен! Картинка исчезла.

Анна. Это было когда – нибудь?

Я. Пять дней тому назад… Я чуть не умер…

Анна. Учись сопротивляться воздействию темных сил! Воля нужна крепчайшая! И не только тебе! Всем вам! Дальше! Смотри вниз!

Комната. Камин. Мебель из карельской березы. Золотой автомат висит на стене. Мужчина в белом спортивном костюме кормит собаку. Собака – красавец дог. Огромный. Пятнистый. Чемпион мира.

Мужчина. Ну, что ты отворачиваешься, Боня… Мясо отличное!

Родриго и Кармен висят над ними.

Родриго. Ну, что? Можно?

Кармен. Я не знаю! Можно, нельзя… Пошел к черту! Давай!

Родриго подлетел к мужчине и мягко провел по его по голове крылом. Мужчина завыл и укусил собаку за ухо. Собака завизжала и забилась в угол. Она дрожала и скулила. Кровь густо текла по ее чемпионской морде.

Мужчина. Я сошел с ума… Нельзя столько лет лицемерить… Я же приличный человек… Все! Пора заканчивать!

Мужчина подошел, к шкафу, достал из него револьвер и выстрелил себе в голову. Собака завыла еще громче. Мужчина лежал неподвижно.