Возвращение. Пентхаус

-–

Жаркие поцелуи в такси, жаркие объятия в лифте, неспособность попасть в замочную скважину ключом, долгие поиски выключателя в прихожей. Мы сгорали от страсти, накрывшей нас с головой. Аня высвободилась от меня, скользнула в комнату, налила воды в стакан из графина, отпила и протянула мне. Нажатие клавиши на музыкальном центре наполнило комнату голосом радиоведущего. Она отошла к окну и облокотившись на подоконник посмотрела на меня. Лунный свет просвечивал сквозь платье.

– ….а для тех, кто ещё не спит, мы ставим нежную композицию You Caught the Light, группы CHVRCHES, – откуда-то издалека донеслось до меня.

Я подошёл вплотную к ней, она не отрывала от меня взгляда. Еле касаясь, я провёл пальцами по её обнажённому предплечью. Лёгкая дрожь пробежала по её телу, мурашки покрыли кожу, волоски изменили угол наклона, жаркое дыхание вырвалось из её груди. Она закрыла глаза, это было сигналом к действию.

В такие моменты ты начинаешь понимать, что всё то, что ранее ты называл любовью, всё это не то. Не было там такого, чтобы ты не мог надышаться человеком, не было такого, что каждое прикосновение отражалось взрывом в голове, каждое мгновение тянулось вечность, и оно было неповторимо. Не было такого, чтобы ты в человеке растворялся, не было такого, чтобы ты хотел отдать себя человеку без остатка, не требуя ничего взамен, всего этого не было. Анну я не хотел отпускать, не хотел выпускать, мне нужен был тактильный контакт, осязать её, ощущать её реальность, понимать, что это не сон, что это со мной. Я люблю её. Только встретились мы при очень странных обстоятельствах.

Глава 7.

Я лежал на кровати, любуясь солнечными лучами, проникающими в комнату, и находящими отражение на стене.

«Крыжовский говорил, что этот амулет, может быть символом загробной жизни. Может Вельцер посланник из того мира? Может я не тут, может я на той больничной койке и то, что происходит сейчас, в этой квартире – это плод моего больного воображения? Может Анна моя любовница в реалии и моя фантазия меня отгораживает, таким образом, от реалии? Может, и Крыжовского нет? И Вельцер нет? Никого нет, только я в палате и аппарат, для поддержания жизни в моём умирающем организме. Но тогда, зачем эта игра моего воображения? Скрасить последние деньки? У всего должно быть объяснение, пусть даже и у самой бредовой фантазии».

На кухне Анна готовила завтрак.

За завтраком она неожиданно спросила: «Ты сможешь переехать ко мне? Завтра, а лучше всего сегодня».

Я был застигнут врасплох. Но понимая, что промедление – это мука, проглотил ложку утреннего обезжиренного творога, улыбнувшись, заключил: «Конечно смогу»

Она улыбнулась и повернулась навстречу лучам солнца. На ощупь она нашла мою руку и сжала её.

-–

Ближе к вечеру, я заехал домой, собрал вещи и направился обратно к женщине своей мечты. Проходя через арку, на выходе я нашёл серое небо и мелкие капли дождя, постепенно покрывавшие мою одежду. Я поспешил к машине, осознавая, что это не просто дождь, но в то же время усиленно отталкивая мысли объясняющие происходящее. Я не хотел это принимать. Бросив сумку в багажник, обогнул машину и открыл водительскую дверь, чтобы спрятаться от ненавистного дождя. Помешала мне это сделать чёрный Infiniti Q50, резко остановившийся около меня. Тонированное стекло пассажира сползло вниз, и я увидел лицо старухи.

– Садитесь, – предложила она, – не теряйте время, дождь может идти вечность.

Кожаное сиденье обволокло меня, создавая комфорт и пытаясь расположить к хозяйке автомобиля.

– Давайте прокатимся по дождливым улицам этого прекрасного города, хоть и несколько печального, – с грустью в голосе предложила Вельцер и скомандовала водителю, – Сергей, давай по-старому.

Автомобиль медленно двинулся в сторону центра города. Мы сидели молча. Из динамиков разливались звуки Реквиема Моцарта. Старуха смотрела в своё окно, я в своё. Словно два поссорившихся влюблённых, сидели врозь, и незримая преграда разделяла нас.

За окном проносились улицы, наполненные грустью и депрессией. Вот старик стоит на переходе под проливным дождём. Вот группа подростков избивает одиночку на остановке, вот кто-то выбежал из магазина, держа что-то в руках, а за ним вслед, матерясь, побежал охранник. Вот жрица любви стоит на краю дороги, под ярким зонтом, под стать её макияжу. Вот «долгострой», который стоит уже четверть века, и никому до него нет дела. Проезжая мимо подворотни, я увидел мусорный бак и с десяток крыс подле него, которые раздирали добычу. Мы пронеслись мимо дорожной аварии: машина горела, и пламя не утихало, несмотря на сильный дождь. Обессиленный, что-либо сделать, владелец бегал вокруг. На остановке мужчине стало плохо, и он упал на асфальт, зеваки обступили его, послышались призывы вызвать скорую помощь. Это был его мир.

– В детстве, когда мы читали Марка Твена, мы в душе все мечтали очутиться на месте нищего. Вот так, раз и ты из грязи в князи. И ничегошеньки тебе за это нет, ничего. Оказаться на месте принца, с его возможностями, но с твоими знаниями, твоим опытом и желанием изменить свою жизнь. Многие бы продали за это душу Дьяволу. Казаться в чужой шкуре, начать всё с нуля. Второй шанс, но в фантастически комфортных условиях. И главное, чтобы тебя не раскрыли. А принц, ну а принц пусть там умирает. Ему там не выжить, это не его среда, она для него опасна. Домашний кролик умирает среди волков. Умирает не от когтей, а от страха.

Я смотрел в её глаза, наполняемые превосходством охотника, который загоняет свою жертву в угол, в ловушку из которой зачастую нет выхода. Она ликовала. Чтобы усилить эффект она резко скомандовала шофёру: «Останови!!!»

– Думаю Вам нужно минуты одиночества для раздумий и подготовки к принятию решения.

Старуха выстраивала свой план по крупицам, как художник в палитре смешивает краски и мелкими мазками создаёт полотно, так и она довершала свою схему. Я открыл дверь и вышел прочь.

Мой льняной пиджак разом промок, дождевые капли пригладили причёску, а мокасины наполнились водой. Оглядываясь по сторонам, видел вокруг так много знакомого, но при этом это было мне уже чужое. Я двинулся по улице, вдоль слепящих витрин, мимо мерцающих вывесок, пропуская через себя толпу спешащих по своим делам людей.

Тут ничего не изменилось, непрекращающийся дождь не давал миру измениться. Подавленность, желание скорее забраться в своё убежище, в свои квадратные метры, они спасут тебя. Там можно включить телевизор и наблюдать солнце. Неужели всё так и будет продолжаться, и никогда не будет возможности вырваться из этого кокона, изо дня в день повтор за повтором. Неприятная вибрация отвлекла его от собственных мыслей, рука нащупала в кармане телефон, который уже надрывался.

–Алло, – не посмотрев, кто звонит, ответил я.

–Уффффф, ты жив!!! – знакомый голос Лёни, – выдернул меня из раздумий. – Куда ты пропал? Который день не отвечаешь на телефон. Ты ушёл в разгул? ТЫ помнишь про свои обязанности? У тебя в руках одна из важных сделок, а ты пропадаешь. Да что с тобой такое? Давай скорее ко мне, мне нужен от тебя отчёт о проделанной работе.

То, что мы с тобой хорошо общаемся, ещё не даёт тебе права пренебрегать работой….

С каждым мгновением голос Лёни становился всё дальше и дальше, он вытеснялся возвращавшимися мыслями. А что дальше, что будет дальше?

Рядом со мной остановился Infinity, стекло заднего пассажира опустилось, и в темноте показался уголёк сигареты. Я медленно, будто под гипнозом убрал телефон от уха, нажал кнопку отбоя, сунул его в карман и, обойдя автомобиль сзади, нырнул в него через заботливо открытую водителем дверь.

Автомобиль был наполнен ароматом сигареты, я похлопал себя по карманам, Вельцер краем глаза заметила это: «В боковом кармане двери вы найдёте сигареты».

Ваниль и миндаль. Какое интересное сочетании. Кто придумал его? Глубоко затянувшись, закрыв глаза, подержав внутри с полминуты, тонкой струйкой выпустил дым под потолок.

– Мне нужны его девочки. К завтрашнему вечеру. Вы их приведёте мне – прорезала тишину она.

Я замер. Это было нелепо и чудовищно. Чувство омерзения наполнило меня. Чем-дети-то виноваты? Брала бы родителей.

– Родители мне не нужны. Отец скоро умрёт, он не выживет. У матери скоро обнаружат неоперабельную форму рака. Они отработанный материал. Дети продолжат моё дело. Пришло моё время, мне нужно передать кому-то мои знания – прочитав мои мысли, Вельцер, продолжала выстраивать схему, – девочки, только они.

– А что будет, если я не соглашусь? – осторожно поинтересовался я.

– Ничего, вы просто останетесь там, где и были до нашего знакомства. На том же жизненном месте, – она выпустила дымок, после достала тлеющую сигарету из мундштука, показала её мне и выбросила на мокрую улицу, – Просто останетесь здесь.

Сигарета упала на мокрое дорожное полотно. Уголёк пытался бороться с влагой, окружавшей его со всех сторон. Вот уже табак промок, и вода пробиралась по нему к бунтующему яркому угольку, ещё миг, и сделав последний вдох, уголёк потух, вода обступила его со всех сторон и поглотила.

–Вы совсем промокли, мне стоит позаботиться о вас, – водитель передал

кружку-термос, Вельцер отодвинула заслонку и протянула её мне, – облепиховый чай с мёдом, по рецепту моей бабушки. Вам нужно это выпить, чтобы не заболеть. Глоток горячего чая

Меня расслабил. Снова уставившись в лицезрение дождливого Питера, я погрузился в свои мысли. Постепенно они стали всё более размытыми, связь терялась, всё улетало, как шарики на день города, что летят вверх, наперегонки, стремясь улететь всё выше и выше.

Глава 8.

«….по сообщению учёных, вспышки на солнце перестанут оказывать влияние на земную жизнь с завтрашнего дня. Именно сегодня ночью, последнее эхо донесётся до нас. Очень хочется верить, что это так. В одном только Петербурге, несколько тысяч жителей обратились в городские районные центры здоровья, за помощью. У многих наблюдается потеря памяти и затуманенность рассудка….»

Я постепенно приходил в себя. Туман рассеивался, голос ведущего новостей доносился до меня из глубины подсознания, заполняя настоящее. Я разлепил веки, попытался сфокусироваться на окружении, первая попытка мимо, третья удалась. Я сидел в своём автомобиле. За окном было уже темно. Видимо это был не просто чай.

Через пять минут я вспомнил, что предшествовало моему возвращению в мир солнца. Надо было действовать. Надо было встретиться с Крыжовским.

Через мгновения автомобиль рванул с места и помчался в сторону улицы Восстания.

По пути я набрал телефон Льва Павловича.

–Алло, Лев Павлович, это Виктор, – надрываясь, прокричал я, – ей нужны его дочери, это основное, вот для чего вся эта карусель вокруг меня. Сейчас еду к Вам, хочу поговорить с Вами.

– Виктор, дома меня нет, – спокойно сообщил старик, – я в китайском ресторанчике, недалеко, на Маяковской, приезжайте сюда, тут отличный шеф-повар, уверен, что вы найдёте то, что будет Вам по душе. Жду вас.

Короткие гудки известили о потере желания продолжать разговор. Спокойный тон и холодные нотки в голосе оппонента немного смутили меня.