Последний полёт «Фламинго»

Последний полёт «Фламинго»
Александр Александрович Шматов

Повесть о моряках рыболовного флота, посвятивших свою жизнь нелёгкому труду на морских судах вдали от родной земли. Описываемые события происходили в 1978-79 годах на борту рыболовного траулера «Фламинго», принадлежавшего Калининградскому управлению «Запрыбпромразведка». Рейс был необычный, судно чуть не утонуло в Бискайском заливе, попав в ситуацию, аналогичную катастрофе с РТМ «Тукан». Событие, случившееся в первые дни рейса, наложило отпечаток на весь его дальнейший период, а для меня, молодого тогда моряка, на всю жизнь.

Александр Шматов

Последний полёт «Фламинго»

Предисловие

Эта повесть о моряках рыболовного флота, посвятивших свою жизнь нелёгкому труду на морских судах вдали от родной земли. Описываемые события происходили в 1978-79 годах на борту рыболовного траулера «Фламинго», принадлежавшего Калининградскому управлению «Запрыбпромразведка». Это судно типа «Тропик», которые в количестве 86 единиц были построены в ГДР в период с 1962-го по 1966 годы. Ещё из серии созвездий в Калининграде были «Тукан», «Цефей», «Козерог», «Кассиопея», «Сатурн» и другие, названия которых уже подзабылись. Почему для меня, отработавшего в море от мореходки до пенсии, из множества рейсов хорошо запомнился именно этот? Рейс был не обычный, – мы чуть не утонули в Бискайском заливе, попав в ситуацию, аналогичную катастрофе с РТМ «Тукан». Событие, случившееся в первые дни рейса, наложило отпечаток на весь его дальнейший период, а для меня, молодого тогда моряка, на всю жизнь.

Почти все имена, за небольшим исключением, в повести реальные. Все рассказы героев по ходу повести происходили на самом деле. В некоторых случаях они, по понятным причинам, сдвинуты по времени.

Глава 1. Начало.

От внезапной тишины все чувства спящего тела сразу обострились. «Ззы-ы», – тихо звенело в голове, сквозь ватные уши. Внезапно тело обрело невесомость, а затем, наливаясь тяжестью, поползло по простыне куда то вниз, пока ноги не почувствовали под собой опору. «Качает, – констатировал очнувшийся Сашкин мозг, – хорошо заложило». Тело заскользило в сторону головы и приняло позу, несовместимую с продолжением сна. «Ззы-ы», – продолжало звенеть в ушах. «Главные не работают», – сообразил мозг, – вибрации нет и непривычно тихо. «Ззы-ы», отключилось. Тем временем, тело опять поползло вниз к ногам и навалилось на них всей тяжестью так, что Сашка присел, согнув колени. «Ого, кажется лагом лежим, качка бортовая». За переборкой что-то загрохотало, зазвенело, послышались громкие женские вопли. «У Докторши в каюте что-то упало, – на мгновение отвлёкся мозг и снова сосредоточился на главном – почему лагом, почему стоим, почему …? Обесточились, наверняка!»

На этом вопросы закончились, и мозг принял решение. Послушное, молодое Сашкино тело соскочило с кровати и мгновенно, что-то набросив на себя, выскочило в коридор.

Всё это заняло не больше десяти секунд. «Мне надо срочно отключить гирокомпас, – думал на бегу окончательно проснувшийся Сашка, – иначе при подаче напряжения может перевернуться гиросфера, и тогда ей конец. – Так гласит инструкция при обесточивании судна». А пока он бежит по коридору, кренящемуся то в одну, то в другую сторону к шахте гирокомпаса, расскажем – что же произошло.

«Последний осенний денёк», – думал Сашка, стоя у заднего окна в битком набитой четвёрке, ползущей в порт. Редкие разноцветные листики, изо всех сил цепляющиеся за ветки клёнов, радовали глаз. «А дубы ещё вовсю зелёные», – заметил он, заранее зная, что в рейсе будет тосковать по живому зелёному цвету.

«Фламинго» – так назывался его корабль, на котором предстояло жить и работать очередные полгода. «Есть такая птица, где-то в Африке», – размышлял Сашка. Он видел эту длинноногую розовую птицу по телевизору в любимой с детства передаче «Клуб кинопутешественников». А теперь он и сам, в некотором роде путешественник, идёт работать к берегам той самой Африки на рыболовном траулере с красивым названием «Фламинго».

Он считал себя уже довольно опытным мореманом, ведь это был его седьмой по счёту рейс. Давно исчезли признаки морской болезни, так донимавшей его в первых рейсах. Уже давно в отделе связи управления «Запрыбпромразведка» его считали хорошим специалистом, которому можно доверить серьёзную, ответственную работу, ведь у парня за плечами Высшая Мореходка, и увлечение радиолюбительством. В общем, Сашка чувствовал себя уверенно, считая, что море его призвание, а работа по выбранной профессии сплошное удовольствие.

Автобус тяжело встряхнуло на рельсах железнодорожного переезда. Подъезжали. За проходной в лицо пахнул свежий ветерок, несущий знакомый запах речной воды с примесью мазута. Рыбный порт привычно трудился, неустанно кивая жирафьими шеями башенных кранов. Резко посвистывали локомотивы, таская туда-сюда вагоны.

Судов в порту было много. Они стояли у причалов повсюду в два, а то и в три борта. Огромные плавбазы и транспортники, побитые ржавчиной, видавшие виды БМРТ и РТМ, новенькие РТМС, ну и конечно множество посудин поменьше, типа СРТМ. Моряки поодиночке и группами шли вдоль пирсов, выискивая свои корабли по знакомым мачтам и надстройкам, часто спрашивая встречных: «Ребята, не видели, где стоит Турмалин или там Атлант?».

Сашка любил пройтись не спеша вдоль причалов, внимательно разглядывая корабли: «Вон, БМРТ «Изумруд», выгружает рыбу – батя ходил на нём в 68 году на банку Джорджес. А вон тот самый «Перламутр», который протаранил борт «Чернышевского», отец видел, как тот затонул. «Солнечный луч», тунцеловная база, – на ней сестра работает лаборантом. На той стороне «Кронштадтская слава», плавбаза, мой первый пароход, на нём матросом практику проходил после третьего курса». Он знал по названиям практически все Калининградские суда. На многих из них работали его друзья, знакомые, однокашники из мореходки. Иногда удавалось повстречать кого-нибудь и перекинуться парой слов, а то и вовсе зайти в гости. Особенно его привлекала возможность заглянуть на ходовой мостик корабля и посмотреть новую технику для поиска и лова рыбы.

– Саша, привет! – его догнал высокий стройный мужчина с рыжей шевелюрой и широченной улыбкой на всё лицо. Хлопнув Сашку по плечу, он протянул свою ладонь.

– Здорово, Начальник! – обрадовался Сашка.

– Что, мечтаешь на супере сходить? – Женя поймал его завистливый взгляд. Они как раз проходили мимо новенького РТМС, вызывающе элегантно красовавшегося у причала.

– Обязательно схожу. Вот слетаем к Африке на «Фламинго», и сразу на супера.

Сашка знал Женю, которого привык называть «Начальником», давно, ещё с первого своего рейса в «Запрыбпромразведке» на РТМ «Эврика», куда его послали сразу после мореходки стажёром. Женя работал начальником радиостанции. Сашка заметил, что на кораблях есть должности, по названиям которых к занимающим их людям обращаются чаще чем по имени. Взять к примеру боцмана – он на судне один. Можно полрейса с ним общаться, а потом вдруг обнаружить, что он ещё и Алексей, или там Иван. Вот и начальник радиостанции – единственный на судне «Начальник», поэтому его зачастую так и кличут, не боясь с кем-нибудь перепутать. После «Эврики» были ещё два рейса с Женей на НПС «Аргус», когда изучали море совместно с американцами. Словом, несмотря на то, что Начальник был на восемь лет старше, они подружились.

– Хватит глазеть, – поторопил его Начальник, – на отходное собрание опоздаем.

– Мы-то успеем, – Сашка засеменил ногами, едва поспевая за рослым другом, – а начальство наверняка опоздает, точнее задержится. Расскажи лучше про капитана, ты с ним ходил?

– Нет, не ходил, но на ремонте стоял и от ребят наслышан – хороший кеп, специалистов ценит, ловить умеет. Есть у него интересная привычка – вставлять во время разговора эдакое матерное словечко – «едрить-ага». И чем больше он волнуется или увлекается, тем чаще его вставляет. Вот посмотришь, на собрании ребята будут считать, сколько раз он это скажет. Его за глаза все так и зовут «Едрить-ага», любя конечно.

– Что, и при большом начальстве будет материться, – засомневался Сашка.

– Вот сейчас и посмотрим, – улыбнулся своей широкой улыбкой Женя, – давай не отставай.

Рейс начался обыденно, без особых эксцессов. На отходном собрании капитан 12 раз употребил своё знаменитое «едрить-ага», и «Фламинго», выпихнутый портовыми буксирами на «чистую» воду морского канала, полетел в тёплые южные края.

Хмурое балтийское утро первого зимнего дня Сашка благополучно проспал. Не потому, что традиционно допоздна отмечал с Начальником отход, а по уже давно выработанной профессиональной привычке поздно ложиться спать. Рыба в море, как известно, хорошо ловится в тёмное время суток, и он считал своё присутствие при этом процессе необходимым. Во-первых, он следил за своими приборами и вовремя исправлял поломки; во-вторых, ему, с детских лет рыбаку-любителю, нравилось участвовать в процессе поиска и лова рыбы. Словом, жертвовать завтраком в пользу сна он мог без всякого сожаления. Но вот обед Сашка никогда не пропускал. Обед на судне – это не только поесть. Обед – ещё и некий важный ритуал. Каждый старается на обеде выглядеть посвежее, ведь по лицу так легко определить, например, чем ты там занимался ночью. За обедом узнаются новые сплетни. Если кто-то не пришёл в положенное время на обед, это уже чуть ли не ЧП. Может человек приболел, а может, перепил, а может, … в общем, народ не успокоится, пока всё не выяснит.

Пообедав, Сашка по обыкновению зашёл в радиорубку. Женя сидел в наушниках и что- то печатал на машинке. «Калининград заморозило, – сообщил он ему шокирующую новость, улучив момент в процессе радиообмена, – до минус 25. В домах батареи рвёт, трубы лопаются, катастрофа!

«Вовремя мы смотались, а то бы приморозило нашу теплолюбивую птичку к пирсу», – подумал Сашка, присаживаясь на диванчик.

– Как там твои, в скворечнике, не замёрзнут? – Женя снял наушники и повернулся к Сашке. Он знал, что друг с женой и трёхлетней дочкой живёт в мансарде старого немецкого дома, на третьем этаже, в небольшой, плохо отапливаемой комнатушке.

– А скворечник пуст, – улыбнулся Сашка, – жена с дочкой перебрались к родителям. У них однушка в новой десятиэтажке, за «Детским Миром», там тепло. Я на мостик, проверю локаторы, скоро проливы. Он встал с диванчика и направился к двери.

– Давай, – бросил ему в след Начальник.

«Опять море, – думал Сашка, стоя в углу ходового мостика, упёршись лбом в стекло, – ночью войдём в Датские проливы». Рыбаки не ходили Зундом, хотя через него путь короче. Там нужен лоцман, а это лишний расход валюты. Учитывая, что топливо было дешёвым, шли проливом Большой Бельт без лоцмана. «Скоро серая вода Балтики сменится на бирюзовую Северного моря, – продолжал размышлять Сашка, – ещё денёк и войдём в Кале, а затем в Ламанш. А потом берег надолго исчезнет из виду и будет вокруг лишь бесконечный Атлантический океан».

Всё это для него потеряло остроту новизны, которая была в первых рейсах. Впрочем, как и раньше, он любил разглядывать разные корабли, попадавшиеся на пути. Особенно ему нравились парусники.

На шестой день пути вышли в Бискайский залив, который, по сути, является открытым океаном. Погода была обыкновенной, слегка дуло, слегка качало, солнце то появлялось, то пряталось за облака. Но в плавном покачивании корабля уже чувствовалось не с чем ни сравнимое мощное дыхание океана.

Днём приняли прогноз погоды. Ничего необычного, что могло бы повлиять на решение двигаться намеченным курсом, на карте погоды не было. Правда, был подозрительный циклончик северо-восточнее Азорских островов, но в это время года такие циклоны возникают один за другим и никого особо не пугают. По крайней мере, капитан, посмотрев на карту и прикинув что-то в уме, заключил: «Проскочим, едрить-ага!» – ещё не подозревая какой сюрприз готовит ему этот, казалось бы обычный циклон. А сюрприз заключался в том, что циклон, быстро набирая силу, стремительно двигался не по обычной траектории на северо-восток, а южнее, прямо в Бискайский залив, где и настиг «Фламинго».

Добравшись по полутёмному кораблю до шахты гирокомпаса, благо аварийный свет работал, и сделав там всё необходимое, Сашка отправился в радиорубку. Пока он шёл наверх, судно несколько раз накренилось так, что идти приходилось чуть ли не по переборкам. В радиорубке царил хаос. Всё, что могло упасть, упало и теперь носилось по палубе. Стоявшая в углу большая картонная коробка, с полученными на берегу запчастями, опрокинулась, и её содержимое металось от борта к борту. Вдруг раздался сильный хлопок. Сашка сразу сообразил, что это разбилась лампа для кинопроектора, их в коробке было двадцать штук, и сейчас они катались по полу. Ещё хлопок: «Надо спасать лампы, а то без кино останемся», – мелькнуло в голове. Сашка подобрал коробку, присел на диван и стал ловить подкатывающиеся лампы, укладывая их на место. Он успел собрать штук пять-шесть, но тут судно не просто накренилось, а получив удар волны, вздрогнуло и провалилось куда то вниз. Сашка почувствовал, что диван отделился от его зада, а сам он мгновенно оказался в невесомости. При этом он инстинктивно выпрямился, оторвав взгляд от коробки на полу, и вцепился руками в край дивана. В этот момент он увидел, как справа в его сторону по воздуху летит огромный факсимильный аппарат – железяка, килограмм на пятьдесят. Прибор выскочил из гнезда своей подставки, пролетел всю радиорубку, ударился о кожух кондиционера, расположенного под окном, и рухнул на картонную коробку у Сашкиных ног. Раздался звук, похожий на взрыв гранаты. «Хорошо, что не все лампы успел собрать», – только и подумал он, ещё не сознавая, что был на волосок от беды, не подними он вовремя голову.

– Что тут грохнуло? – в радиорубку ворвался заспанный Начальник, его каюта была рядом за переборкой. Побледневший Сашка сидел на диване, поджав ноги.

– Проекционки фтаком придавило. Вылетел из гнезда. Еле голову успел убрать, а то бы ты подумал, что это мой мозг взорвался, – коряво пошутил Сашка.

Подловив подходящий момент, они оттащили тяжеленный факсимильный аппарат к его месту и, не поднимая, запихнули под стойку, закрепив его там кусками верёвок. Затем быстренько собрали с пола всё, что валялось и закрепили всё, что ещё могло упасть. Только после этого у Сашки появилось время задуматься: «А что происходит?» С этим он и обратился к более опытному другу.

– Я говорил капитану, что этот циклон может нас зацепить, – Женя прикурил сигарету, – вот он, кажется, и зацепил по полной программе.

– А почему обесточились, почему двигателя молчат, у нас же их два?

– Не знаю, видимо, что-то случилось, судно потеряло управление, лагом развернуло, потому и валяет сильно.

В этот момент послышался характерный звук запуска главного двигателя, судно слегка вздрогнуло, включился основной свет.

– Ну вот, сейчас носом к волне встанем, и всё наладится, качать поменьше будет. Не дрейфь, Сашок, прорвёмся, – ободряюще бросил всё ещё полу-растерянному другу Начальник, устраиваясь на рабочем месте у радиоприёмника.

– Послушаем, что в эфире творится, – Женя включил приёмник и настроился на аварийную частоту 500 килогерц. Эфир молчал. Через несколько минут главный двигатель снова остановился. Большой свет погас, остался только тусклый аварийный. Дверь в радиорубку отворилась, и на пороге появился капитан.

– Эй, маркони, едрить-ага, можно я у вас телогрейку одолжу? – Слева от двери на переборке висели три, по количеству членов радиослужбы, новеньких, только со склада, телогрейки и шапки. В последний момент радиооператора с рейса сняли, а вещи остались.

– Геннадий Семёныч, что случилось, почему заглохли? – попытался Сашка прояснить ситуацию.