Но приговор свой я не мог
Потом уже никак исправить.
Мне часто видятся глаза
Собачьи, с грустным удивленьем,
На них застывшая слеза,
Последнее как дым сомненье.
Считал меня, наверно – друг:
“Так что же, друг, теперь ты сделал?”
И улыбнулся страшно так
Улыбкою оцепенелой.
Застыла маской у него
Гримаса боли и презренья.
Последней судорогой свело…
Потом “ничто” и просветленье....
ВРЕМЯ
И всё же -
как быстро катится время!
Время и вечность -
время и миг.
И вот принимаю
без удивления
вопрос,
что задал мне какой-то старик.
А он, обсуждая возможные версии,
вопрос как вопрос,
но жестокий вопрос:
– “Скажите, давно ли, приятель
на пенсии?”
Вопрос без усмешки -
до ужаса прост…
Да, как же с годами мы осязаем
в своей устремленности
век.
Ведь будто вчера
меня называли
еще: “молодой человек”…
Но время летит,
словно бы в исступлении…
Время – начало,
время – конец.
И словно прикинув
в каком-то сравнении
назвали – случайно? – однажды
– “отец”.
Все меру и степень имеет на свете:
Отец есть отец -
растут его дети…
“Отец” как образ
в единстве и целости,
как признак